WikiSort.ru - Не сортированное

ПОИСК ПО САЙТУ | о проекте
Луи Пастер
Louis Pasteur

фото работы Надара 1878 года
Дата рождения 27 декабря 1822(1822-12-27)
Место рождения Доль (Юра)
Дата смерти 28 сентября 1895(1895-09-28) (72 года)
Место смерти Вильнёв л'Этан (Гарш)
Страна
Научная сфера химия, микробиология
Место работы Страсбургский университет
Лилльский университет
Эколь нормаль
Институт Пастера
Альма-матер Высшая нормальная школа
Научный руководитель Антуан Жером Балар
Известные ученики Шарль Фридель, Шамберлан, Эмиль Ру
Известен как создатель технологии пастеризации
Награды и премии
Подпись
Цитаты в Викицитатнике
 Луи Пастер на Викискладе

Луи́ Пасте́р (фр. Louis Pasteur, правильно Пастёр[Прим. 1]; 27 декабря 1822, Доль, департамент Юра — 28 сентября 1895, Вильнёв-л’Этан близ Гарша) — французский микробиолог и химик, член Французской академии (1881). Пастер, показав микробиологическую сущность брожения и многих болезней человека, стал одним из основоположников микробиологии. Разработал научные основы вакцинации и создал вакцины против сибирской язвы и бешенства. Его работы в области строения кристаллов и явления поляризации легли в основу стереохимии[2]. Также Пастер поставил точку в многовековом споре о самозарождении некоторых форм жизни в настоящее время, опытным путём доказав невозможность этого. Его имя широко известно благодаря созданной им и названной позже в его честь технологии пастеризации.

Происходил из семейства кожевника, получил разностороннее образование, в частности, имел дар художника. Избрав карьеру учёного, Пастер в 26 лет стал профессором физики благодаря открытию структуры кристаллов винной кислоты. Некоторое время работал в лицее Дижона и Страсбургском университете, три года был деканом естественнонаучного факультета в Лилле. В 1859—1867 годах являлся одним из руководителей Эколь Нормаль. После студенческих волнений остался профессором естественных наук, полностью посвятив себя научно-исследовательской работе, в 1867—1888 годах возглавлял лабораторию физиологический химии. В течение 1860—1862 годов Пастер сконцентрировался на изучении теории самозарождения микроорганизмов, и параллельно занимался процессами брожения. С 1865 года Луи Пастер начал изучать причины болезни тутового шелкопряда на юге Франции. После 1870-х годов он практически полностью перешёл к проблемам медицины (с 1873 года член Национальной медицинской академии), в связи с личной драмой — трое детей учёного погибли от тифа. В 1868 году удостоен Боннским университетом степени доктора медицины honoris causa, но после Франко-прусской войны в 1871 году отказался от неё по политическим мотивам. В 1888 году добился открытия в Париже Пастеровского института, первым директором которого являлся до своей кончины. В склепе института он и был похоронен.

Удостоен множества научных и государственных наград разных стран мира. Ко дню смерти Луи Пастера приурочен всемирный день борьбы против бешенства — памятная дата, отмечаемая ежегодно[3].

Становление (1822—1848)

Дом в Доле, где родился Луи Пастер. Фото 2016 года

Происхождение. Ранние годы

По утверждению Р. Валлери-Радо, род Пастеров прослеживается в приходских записях примерно с начала XVII века[Прим. 2]. Это были крепостные крестьяне из деревни Рекульфо во Франш-Конте, принадлежавшей монастырю Муте. Линия самого Луи Пастера ведёт начало от 1682 года, когда в Мьеже близ Нозеруа обвенчались Дени Пастер и Жанна Давид. Этот Пастер был мельником в Лемуи, где служил графам Удресье. Прадед Луи Пастера — Клод-Этьен — был самым младшим из восьми детей. Семья по-прежнему зависела от графов Удресье. Клод-Этьен Пастер в тридцатилетнем возрасте выкупился c «будущим потомством по нисходящей линии» из крепостной зависимости, что подтверждалось актом королевского нотариуса от 20 марта 1763 года. Это обошлось ему «четырежды в 24 ливра». Владея ремеслом дубильщика, в 1764 году Клод-Этьен женился на Франсуазе Ламбер, от которой имел десятерых детей; практически все дети и внуки продолжили отцовское дело. В основном, Пастеры обосновались в Сален-ле-Бэн[fr][5].

Дубильня Жана-Жозефа Пастера в Доле. Фото 2013 года

Отец Пастера — Жан-Жозеф — родился в 1791 году, рано осиротел и воспитывался тёткой и деловыми партнёрами её мужа, которые торговали лесом. Он даже выучился грамоте, но далее освоил традиционное для семьи дубильное ремесло. В 1811 году Жан-Жозеф Пастер был призван в наполеоновскую армию и воевал во время Испанской кампании в 1812—1813 годах, дослужился до старшего сержанта, и за проявленную отвагу удостоился звания кавалера Почётного легиона[6]. В 1814 году Пастер вернулся в родной Сален-ле-Бэн и вновь занялся кожевенным делом[7][8]. В 1816 году женился на дочери садовника Жанне-Этьеннетте Роки, после чего пара перебралась в Доль. Луиза Роббинс утверждала, что это было следствием скандала: молодые обвенчались, когда Жанна была на восьмом месяце беременности. Однако первый ребёнок Пастеров — сын Жан-Дени — прожил недолго. В 1818 году у супругов родилась дочь Жанна-Антуана (или Виржини), впоследствии именно она унаследовала семейное дело. Следующий ребёнок — сын, названный Луи — родился 27 декабря 1822 года в два часа пополудни[4]. В 1825 и 1826 годах в семействе Пастеров родились сёстры-погодки Жозефина и Эмилия, которые скончались, соответственно, в 25 и 26 лет; обе страдали неизлечимыми заболеваниями, в том числе эпилепсией[9][10].

Усадьба Пастеров в Арбуа. Фото 2015 года

В 1826 году семейство Пастеров переехало к овдовевшей матери Жанны-Этьеннеты в Марно, а ещё через год обосновалось в Арбуа[en], центре виноделия в Юре в каменном доме на берегу канала Кюизанс, пересекающего весь город. Детство Луи прошло почти безмятежно, он был единственным сыном и осознавал своё привилегированное положение, но при этом с сёстрами у него установились покровительственные отношения. Позднее в переписке он уговаривал Жозефину и Эмилию не ссориться и усердно заниматься, а мать — не перегружать их домашней работой. Жан-Жозеф Пастер вновь открыл дубильную мастерскую, а также занялся приготовлением домашнего вина. Много позже Луи Пастер вспоминал, что у него вызывали ностальгию два запаха, сопровождавшие детство: дубильных веществ и виноградного сусла[11]. Отец стремился развивать своего единственного сына и желал для него лучшей участи, чем мелкого предпринимателя в провинции. Вместе с тем, испытывая уважение к науке и образованию, Жан-Жозеф считал, что чрезмерные социальные или интеллектуальные амбиции могут сильно повредить. Позднее, в одном из писем сыну, адресованном в Париж, Жан-Жозеф категорически заявлял: «В бочке вина больше мудрости, нежели во всех книгах по философии в мире»[12]. Отец считал, что лучшей карьерой для Луи будет место учителя в провинции[13]. Семейное воспитание привило Луи Пастеру ценности и черты личности, которые были свойственны ему всю жизнь: трудолюбие, патриотизм и преданность семье и католической церкви. При этом он был лишён чувства юмора, но отличался сентиментальностью; был послушным, но нетерпеливым[14][15].

Школьные годы

Ученические портреты отца и матери, выполненные Луи Пастером в возрасте 14—15 лет. Пастеровский институт

Луи Пастер поступил в приготовительную школу при коллеже Арбуа в довольно раннем возрасте. В ту пору во Франции господствовала ланкастерская система обучения. Луи, хотя и был одним из самых младших, быстро переходил из класса в класс, учение давалось ему легко; учитель даже назначил его своим помощником. Он получал школьные награды, но никакими особыми способностями не выделялся[14]. Далее он поступил в коллеж Арбуа, где также был успевающим, но средним учеником. В коллеже он заинтересовался живописью, которой занимался между 13—18-ю годами. Сохранились его портреты сестёр, отца и матери, соседей и мэра Арбуа, выполненные пастелью. Альберт Эдельфельдт, писавший портрет Пастера в 1887 году, и видевший его живописные работы, свидетельствовал, что в 16 лет Луи всерьёз думал стать профессиональным художником. По мнению Эдельфельдта, его пастельные портреты были «энергичны, уверенно передавали характеры, но несколько суховаты по колориту». В общем, он признавал, что работы Пастера «превосходили учебные работы молодых людей, предназначавших себя к карьере художника; я уверен, что если бы г-н Пастер выбрал искусство ради науки, Франция могла бы рассчитывать на ещё одного способного художника»[16]. Впрочем, Ричард Джейсон в биографии Пастера — учёного, утверждал, что сохранившиеся портреты демонстрируют уровень «чуть выше заурядного», а эстетические устремления и визуальное воображение Пастера в полной мере оказались реализованными в его научных работах, особенно в области кристаллографии[13]. В биографии Патрис Дебре описаны и другие портреты, выполненные Пастером, которые, по её словам, «представляли галерею пуританских типов, порой напоминающих об „Американской готике“»[17].

Фонтан Пастера в коллеже Безансона. Фото 2009 года

По-видимому, ни отец, ни учителя коллежа не были в восторге от перспектив Луи Пастера — художника. В 1837—1838 учебном году его рекомендовали в Высшую нормальную школу в Париже, и было принято решение отправить его в приготовительный пансион Барбэ. Однако уже через месяц Луи вернулся в Арбуа, охваченный тоской по родным. Вероятно, это не было следствием плохих отношений или неуспехов в учёбе. Чтобы получить степень бакалавра философии, Пастеру всё равно пришлось покинуть родной город, поскольку в местном коллеже отсутствовал высший — философский — класс. Луи отправился в Безансон в 40 км от Арбуа, где его отец регулярно бывал по делам торговли кожами. В местном Королевском коллеже[fr] Луи изучал историю, географию, философию, греческий и латинский языки, риторику и естественные науки, и был удостоен искомой степени за три месяца до 18-летия — в августе 1840 года. По результатам испытаний по всем предметам он получил оценки «хорошо», а за курс естествознания — «очень хорошо». Не оставлял он и занятий живописью: написал портреты директора и инспектора коллежа, и даже брал уроки у Флажуло — первого учителя Курбе. По результатам экзаменов Луи Пастеру было рекомендовано готовиться к получению степени бакалавра наук. Чтобы облегчить финансовое бремя семьи, его назначили помощником учителя с жалованьем, а также бесплатным жильём и столом. Однако попытка получения степени бакалавра наук в 1841 году оказалась неудачной, и ему продлили обучение ещё на один год. Тяжелее всего Луи Пастеру давалась математика, в одном из писем домой он даже писал, что «ничто так не иссушает сердце, как занятия математикой». Скучал он и по школьному другу, Шарлю Шапюи, который был зачислен в Эколь Нормаль; в дальнейшем они дружили до конца жизни[13][18][19][Прим. 3].

Главный вход в здание Высшей нормальной школы (Париж)

Успешно получив степень бакалавра наук в Безансоне (хотя и получив «удовлетворительно» по физике и «посредственно» по химии), через две недели Луи Пастер держал испытания в парижскую Политехническую школу. Экзамены продолжались пять дней, включая 6-часовой экзамен по математике. По результатам он оказался 15-м из 22 зачисленных в 1842 году, и принял решение не поступать. Взамен он вновь устроился в пансион Барбэ с намерением попасть на следующий год в Эколь Нормаль. Пансион содержал уроженец Франш-Конте, который, вдобавок, был владельцем общественной бани, услугами которой пользовались его постояльцы. Пастер и в пансионе исполнял обязанности младшего учителя, за что получал жильё и стол, и 300 франков жалованья, которое, дополняясь посылками от родителей, позволяло вести относительно безбедную жизнь[21]. С шести утра он помогал ученикам начальных классов в занятиях по математике, а в остальное время учился в коллеже Сен-Луи (приготовительном к Эколь Нормаль), и посещал лекции Жана-Батиста Дюма в Сорбонне. Из друзей он общался почти исключительно с Шапюи. Соблазны Парижа, кажется, также почти обошли Пастера стороной, в письмах родителям он сообщал, что столица Франции «столь же прекрасна, как и безобразна». Усердие принесло свои плоды: в Сен-Луи он получил первое место на экзамене по физике, и в результате в списке зачисленных в Эколь Нормаль Пастер шёл четвёртым. С октября 1843 года он переехал в здание Высшей Нормальной школы и приступил к работе и занятиям[13][22].

Студент Эколь Нормаль

24-летний Пастер в годы обучения в Эколь Нормаль. Литография с дагерротипа

От 1843 года пять лет жизни Пастера были связаны с Эколь Нормаль, где он специализировался на физике и химии. Отец советовал ему получить диплом по математике, потому что учителя математики получали большее жалованье, а учебная нагрузка у них была меньше. Пастер зарабатывал на жизнь, репетируя учеников пансиона Барбэ, а кроме того, убедил Ж.-Б. Дюма позволить работать по выходным в его лаборатории. Пастер-старший в письмах всячески увещевал Луи «хорошо питаться, тепло одеваться, пить хорошее вино, не выходить на улицу ночью, и не учиться слишком усердно»[23]. Беспокойство отца объяснялось и сугубо экономическими причинами — не удалось выгодно продать шкуры, и будущее виделось довольно туманным. Между тем, программа в Эколь Нормаль была разнообразной: студентов учили работать руками — Пастер освоил плотницкое, гончарное и стекольное ремесло, — обучали основам ботаники; курсы английского и немецкого языков были вообще бесплатными[24]. Главной задачей Пастера стало прохождение конкурса на лиценциата и агреже. Луи стал седьмым в списке лиценциатов 1845 года, и третьим на испытаниях агреже по физике в 1846-м (10 его соучеников при этом провалились)[25]. Пастера сразу же пригласили учителем физики в Турнон, но он немедленно обратился к Дюма, чтобы его оставили в Париже ещё на год. К тому времени, вероятно, Луи Пастер уже осознал стремление стать исследователем, что противоречило сложившейся во Франции системе образования[Прим. 4]. Для Жана-Жозефа Пастера место учителя в коллеже было доро́гой к спокойной и комфортной жизни, избавленной от физического труда или рыночной неопределённости. Научных амбиций сына он не понимал. Напротив, Луи отныне стремился избавиться от преподавательского труда и сделать карьеру исследователя[25].

Прошение Пастера-младшего было удовлетворено Антуаном Баларом, который заявил начальству, что «постыдным было бы изгнать из стен школы такого студента». Именно тогда Жан-Жозеф Пастер и написал сыну о вине и мудрости. Луи Пастер получил место лаборанта у Балара, где имел возможность проводить эксперименты и готовиться к получению докторской степени сразу по химии и по физике. В августе 1847 года он был удостоен степени доктора естественных наук[Прим. 5] и оставлен при Эколь Нормаль ассистентом А. Балара. В это время он заинтересовался кристаллографией, хотя отец всячески призывал его занять приличное место и сыграть выгодную свадьбу[23].

Филипп Филиппото. «Альфонс де Ламартин у Отеля-Де-Вилль отвергает красный флаг 25 февраля 1848 года». Холст, масло 275 × 630 см. Париж, Карнавале

Февральская революция 1848 года поначалу не тронула Луи Пастера. Однако в апреле он кратко писал в Арбуа, что вошёл в ряды Национальной гвардии и даже отдал все свои сбережения — 150 франков — в фонд Республики. В конце мая 1848 года от кровоизлияния в мозг скоропостижно скончалась мать Пастера, и отец всячески попрекал сына, что её конец ускорило беспокойство за его судьбу. На руках Жана-Жозефа оказалось трое дочерей, одна из которых страдала церебральным параличом. Луи Пастер, для которого семья и дом всегда стояли на первом месте, немедленно ходатайствовал в Министерство народного просвещения о назначении на должность, желательно ближе к дому. 16 сентября 1848 года он был назначен профессором физики в Лицей Дижона с правом оставаться в Париже до ноября, чтобы завершить исследования оптической активности и кристаллической асимметрии в винной и рацемической кислотах. Когда обязанности в лицее не позволили Пастеру оставаться в столице, он подал заявку на замещение профессорской должности. Работа не нравилась Пастеру: он жаловался в письмах родным, что вынужден тратить много времени на подготовку к урокам. Вдобавок, в классе Пастера было чуть ли не 80 человек, из-за чего ему приходилось придумывать лабораторные практики, чтобы поддерживать внимание и порядок во время уроков. Об этом он с возмущением писал Шапюи[30]. Всего через несколько недель после начала работы, Пастер узнал, что в конце декабря 1848 года удостоился должности профессора химии в Страсбургском университете[25].

«Исследование явлений, относящихся к вращательной поляризации жидкостей»

Схематическое изображение кристаллов правой и левой винной кислоты, открытых Пастером

Вторая докторская диссертация Пастера, защищённая в Эколь Нормаль, была на тему «Исследования явлений, относящихся к вращательной поляризации жидкостей». По мнению А. А. Имшенецкого, изучение вращательной поляризации жидкостей оказало влияние на дальнейшие научные интересы Пастера. В свою очередь, тема была ему подсказана преподавателем кристаллографии Деляфосом, который заинтересовал Луи связью между формой кристаллов, их составом и вращением плоскости поляризации[28]. Первооткрывателем оптической активности органических веществ был Жан-Батист Био, который пригласил Пастера для демонстрации проведённых им опытов. 74-летний Био был впечатлён тщательностью и осторожностью проводимых опытов, и всячески одобрил занятия Пастера. В дальнейшем учёный неизменно оказывал Луи всяческую поддержку. Пастер выступил с докладом перед Академией наук, в комиссию, заслушивавшую его выводы, входили, кроме самого Био, Дюма, Баляр и Реньо. Все результаты полностью подтвердились[31].

Пастер, как и Био, предполагал, что различное отношение к поляризованному свету у оптически активных веществ объясняется расположением атомов. В 1844 году Митчерлих, изучая виноградную (рацемическую) и винную кислоты, пришёл к выводу, что они тождественны по составу и форме кристаллов, и отличаются тем, что винная кислота вращает поляризованный луч влево, тогда как виноградная кислота оптически не активна. Природа и число атомов, их расположение и расстояние друг от друга оставалось неизменным. Пастер, изучая физические свойства винной кислоты, обнаружил, что кристаллы оптически активной винной кислоты имеют сбоку добавочную плоскость, срезывающую грань только с одной стороны, что не было замечено Митчерлихом. Выяснилось, что кислота, полученная при брожении, обладает оптической активностью — способностью вращать плоскость поляризации света, в то время как химически синтезированная изомерная ей виноградная кислота этим свойством не обладает. Изучая кристаллы под микроскопом, он выделил два их типа, являющихся как бы зеркальным отражением друг друга. При растворении кристаллов одного типа раствор поворачивал плоскость поляризации по часовой стрелке, а другого — против. Раствор из смеси двух типов кристаллов в соотношении 1 : 1 не обладал оптической активностью. Пастер пришёл к заключению, что кристаллы состоят из молекул различной структуры. Химические реакции создают оба их типа с одинаковой вероятностью, однако живые организмы используют лишь один из них. Таким образом, впервые была показана хиральность молекул (термин образован от греческого χειρ — «рука»)[32][33].

Страсбург — Лилль (1849—1857)

Луи Пастер — профессор в Страсбурге. Фото около 1852 года[34]

Женитьба

10 февраля 1849 года, всего через две недели после прибытия в Страсбург, 26-летний Пастер сделал предложение руки и сердца дочери ректора университета Мари Лоран. По утверждению П. Дебре, они встречались всего дважды[35]. В официальном письме ректору Шарлю Лорану Луи Пастер сообщал, что совокупное состояние его семьи не превышает 50 000 франков, но оно достанется его старшей и младшим сёстрам, а сам Пастер может предложить лишь «отличное здоровье, добрый нрав и положение в университете». Сообщал он и о намерении сделать академическую карьеру в Париже, приложив заключение академиков о его диссертации по физике. Примечательно, что в письме даже не упоминалось имя дочери ректора (незамужними были две сестры)[36]. Вскоре в Страсбург приехал Жан-Жозеф Пастер, который вёл переговоры с Лораном-старшим. В результате дело было решено с удивительной быстротой: Луи и Мари обвенчались 29 мая. Медовый месяц они провели в Бадене[37]. По мнению Луизы Роббинс, выбор Пастера был безошибочным: Мари полностью взяла на себе заботы о семье и доме, служила секретарём и доверенным лицом своего мужа. Он заранее предупредил жену, что будет всецело погружён в работу (лаборатория была обустроена дома), но всё-таки через полтора года в письмах Шапюи появлялись упоминания, что у них бывали размолвки. Например, однажды Мари и Луи хотели побывать на встрече императора Наполеона III — Пастер, как и его отец, был ярым бонапартистом, — однако учёный «на минутку» забежал в лабораторию, и вернулся только к ужину, заявив, что реакцию нельзя было прерывать. Мари довольно быстро осознала, что семейные обязанности всегда будут для Пастера на втором месте после его занятий. У них родилось трое детей: Жанна в 1850 году, Жан-Батист в 1851 (крёстным отцом был Био) и Сесиль в 1853 году. Одной из причин для размолвок, вероятно, служило и то, что получаемого жалованья было недостаточно. Должность экстраординарного профессора предполагала только половинное жалованье, Пастеру приходилось брать дополнительные курсы, что его раздражало. Наконец, в конце 1852 года он получил звание ординарного профессора, и немедленно построил расписание так, чтобы появляться в аудиториях не более двух дней в неделю, уделив оставшееся время лабораторным экспериментам. Пастер уделял вечернее время, чтобы заниматься и играть с детьми, однако Мари жаловалась в письмах отцу, что Луи не любил убираться за Жан-Батистом, когда он пачкал пелёнки[38][39].

Научная работа в Страсбурге

Дом Пастера в Страсбурге. Хорошо видна мемориальная доска. Фото 2010 года

В октябре 1852 года Пастер побывал в месячной научной командировке по центрам химического производства Германии и Австрии — Дрездену, Цвиккау, Лейпцигу, Фрейбургу, Вене и Праге. Главной темой работ Пастера в Страсбурге была молекулярная диссимметрия, по которой между 1848—1854 годами он опубликовал более 20 статей. Он открыл, что при брожении в образующейся винной кислоте присутствует некоторое количество виноградной, и попытался произвести её искусственно; что ему удалось. Результаты работ в области химической кристаллографии не удовлетворяли его, и Пастер пытался выйти на уровень широких обобщений. Например, он пытался применять внешние воздействия для появления асимметрии или направления синтеза органических веществ. Он воздействовал на кристаллы магнитами или солнечными лучами при помощи рефлекторов и гелиостата. Пастер вообще утверждал, что всё оптически активное может быть синтезировано только живым организмом и это свойство характерно только веществ, входящих в животные или растительные организмы. Впрочем, ещё при его жизни были искусственно синтезированы оптически активные углеводы, спирты и органические кислоты, и было установлено распространение правых и левых изомеров различных органических веществ в составе протоплазмы живой и растительной клетки[40]. В письмах, адресованных отцу и Шапюи, Пастер писал, что, возможно, его эксперименты «приоткроют завесу, за которой Бог скрывал тайны Вселенной»; Мари, со своей стороны, прямо писала своему отцу, что Луи непременно станет учёным уровня Ньютона или Галилея. Впрочем, Био предостерегал его от траты времени и денег на непонятно к чему ведущие эксперименты[41].

Незадолго до присуждения звания профессора, в 1853 году Пастер получил премию Фармацевтического общества в 1500 франков за работы в области кристаллографии рацемической кислоты, а правительство возвело его в кавалеры Ордена Почётного легиона, как и его отца. Была сделана попытка ввести его в состав Академии, но на первых порах она окончилась неудачей[42]. Разочарованный Пастер заболел — его мучили головные боли и спазмы в животе. В начале 1854 года он взял длительный отпуск и вместе с семьёй отправился в Париж. В сентябре учёный вернулся в Страсбург, где получил новое назначение деканом вновь открытого факультета естественных наук в Лилле[43][44].

Лилль

Реконструкция лаборатории Пастера в музее Лилльского Института Пастера. На грифельной доске слева — схемы кристаллохимии винной кислоты Фото 2018 года

Со 2 декабря 1854 года Пастер занял место декана в Лилле. Назначение было желанным для него — город был крупным промышленным центром, а факультет был учреждён императорским указом от 22 августа 1854 года для соединения теории и практики «в области прикладных наук». Должность устраивала Пастера и в сугубо бытовом отношении: жалованье декана было выше, в предоставленной ему квартире было лабораторное помещение, которым профессор мог пользоваться в любое время дня и ночи. По совету Био, Пастер оставил эксперименты по изменению химического строения живых организмов. В 1855 году освободилось кресло в Академии наук, которое Ж.-Б. Био предложил отдать Луи Пастеру. Это потребовало большой активности: Пастер формально подал заявку на конкурс, составил список опубликованных трудов и провёл несколько недель в Париже, нанося визиты потенциальным коллегам, которым предстояло голосовать за его кандидатуру. На выборах он был забаллотирован, и писал жене Мари, что «голосовали за него действительно хорошие учёные»[45].

Пастер провёл в должности декана три года и продемонстрировал значительный административный и организационный талант. В частности, он ввёл лабораторные занятия по всем дисциплинам, но не уставал повторять, что «теория — мать практики», а без теории «практика — это просто рутина, рождённая привычкой». Также он сопротивлялся решению Министерства народного просвещения, что университет должен готовить школьных учителей и настаивал, чтобы профессура вела научную работу. Вообще, Пастера раздражало, что многие студенты были праздными любителями, которые желали, чтобы их развлекали или сразу сообщали «полезные сведения», пригодные для немедленного употребления. Раздражала его и позиция промышленников Лилля, которые пренебрегали фундаментальной наукой и не понимали, для чего на производстве специалисты с высшим образованием. Со своей стороны, Пастер отправлял своих студентов на практику на металлургические производства в Бельгию и на измерение плодородия почв в северных департаментах. Сам профессор преподавал методы и принципы отбеливания, рафинирования, ферментации и выгонки свекловичного спирта, — всё это были важные для Лилля производства. Благодаря заказу владельца спиртзавода Эдуарда Биго, Пастер заинтересовался процессом брожения, поскольку хотел понять разницу качества исходного сырья, получаемого из свекловичного сахара[46].

В сентябре 1857 года освободилось место директора по учебной работе (directeur des études) в Высшей нормальной школе. Пастер немедленно объявил о своём намерении претендовать на должность в своей alma mater. 22 октября он получил пост директора. 34-летний Луи Пастер переехал в Париж, и отныне вся его жизнь учёного была связана с Эколь Нормаль[47].

Эколь Нормаль. Исследования брожения и самопроизвольного зарождения (1857—1864)

Пастер в 1857 году

Карьера в Эколь Нормаль

Пастер-администратор. Реформы в Высшей Нормальной школе

Помимо должности директора по научной работе, на Пастера возложили «надзор за экономическими и гигиеническими вопросами, общей дисциплине, связь с семьями студентов». При этом ему не полагалось ни лаборатории, ни средств для проведения экспериментов. Чтобы продолжать начатые исследования, профессору не единожды приходилось нарушать правила и изыскивать дополнительные средства. Лабораторию он сначала оборудовал в двух мансардных комнатах здания Высшей Нормальной школы, и с 1864 года занимал отдельное крыло. В 1862 году Пастеру удалось несколько улучшить свои лабораторные условия благодаря императору Наполеону III, которому удалось передать послания. Работы по болезням вина и пива, а далее и шелковичных червей и домашнего скота оплачивало государство. Благодаря исследования брожения, с 1862 года Пастеру положили на эксперименты ежегодное пособие в 2000 франков. 8 декабря 1862 года, за несколько недель до своего сорокалетия, Пастер был избран по секции минералогии в Академию наук. Для него это было важным знаком признания со стороны научного сообщества, однако его раздражало, что заседания Академии требовали его частого личного присутствия. Кроме того, с ноября 1863 по октябрь 1867 года Пастер читал лекции в Академии изящных искусств, куда был избран «профессором геологии, физики и химии применительно к изящным искусствам». Иными словами, он обучал приготовлять и смешивать краски, масла и грунты. В период 1865—1870 годов, когда Пастер работал с болезнями шелковичных червей, он каждую весну проводил в сельской местности. До отставки с должности директора, профессор Пастер много сил и времени уделял своим административным обязанностям, а особенно — реформе Эколь Нормаль[48].

Мемориальная доска на бывшем здании лаборатории Пастера в Париже

Одной из первых реформ стало увеличение ставок агреже-препараторов с трёх до пяти, и сокращение срока их контракта с 7—8 лет до двух, что должно было увеличить конкуренцию среди выпускников, увеличить число докторантов и расширить возможности для желающих заниматься наукой. Лучший из выпускников с 1863 года назначался в лабораторию самого Пастера. Естественнонаучное направление в Эколь Нормаль сильно зависело от факультета естественных наук Сорбонны, поэтому Пастер ввёл собственный двухлетний курс, включающий рассмотрение истории науки. С 1864 года Пастер издавал журнал Annales scientifiques de l'École normale supérieure, в котором студенты и выпускники Эколь Нормаль могли публиковать свои исследования в области физики, химии и естественных наук (после кончины основателя журнал стал целиком математическим)[49]. Об успехе пастеровских реформ свидетельствует тот факт, что на 15 ежегодных мест в докторантуре Эколь Нормаль претендовало до 200—230 человек. Пастер гордился тем, что даже лучшие кандидаты в Политехническую школу предпочитали перевестись в Нормальную школу, такие случаи имели место в 1861 и 1864 годах. Однако крутой нрав и авторитарность Пастера не лучшим образом сказывалась на дисциплине и взаимоотношениях с профессурой и студентами. Пастер игнорировал жалобы на качество еды и строгие порядки, а неповиновение (особенно студентов-гуманитариев) приводило его в ярость[50].

Студенческие манифестации и отставка

Здание бывшей лаборатории Пастера на улице д’Юльм. Фото 2011 года

В марте 1863 года Пастер исключил двух студентов, которые без разрешения покинули здание Школы; такая же судьба ожидала курильщиков. Сам директор объяснял это нетерпимостью к игнорированию его распоряжений. В результате ¾ студентов подписали петицию с требованием о его отставке, но после вмешательства Министерства народного просвещения, мир был восстановлен, отчисленные возвращены, а на остальных были наложены менее строгие взыскания. Дальше последовало неуклонное ухудшение отношений Пастера с властями и подчинёнными. В июне 1867 года один из студентов написал открытое письмо в поддержку речи сенатора Сент-Бёва о свободомыслии, которое было опубликовано в столичной прессе. Это прямо нарушало запрет на любую политическую деятельность студентов Эколь-Нормаль, как индивидуальной, так и коллективной; кроме того, автор письма с нескрываемой иронией писал о недавнем покушении на Наполеона III. После его исключения, студенты подняли бунт, который возглавляли гуманитарии. Студенты устроили манифестацию, во время которой прошлись по улицам с кастрюлями на голове. В результате Пастер вызвал недовольство и министерства, и студентов и заявил, что школа должна быть закрыта, а сам он подаёт в отставку. Действительно, Эколь Нормаль была закрыта до октября 1867 года, а далее распоряжением министерства трое руководителей, включая Пастера, были заменены. Ему предложили сначала пост генерального инспектора высшего образования (но он снял свою кандидатуру), а далее место профессора химии в Сорбонне и должность maître de conférences[fr] в Эколь Нормаль с сохранением квартиры и лаборатории. 5 сентября 1867 года Пастер обратился с письмами к министру народного просвещения и императору Наполеону III, в которых соглашался с должностью в Сорбонне, но отказался от Эколь Нормаль. Взамен он потребовал построить в Нормальной школе современную и оснащённую лабораторию физиологической химии, в которой он мог вести собственные исследования; аргументировал он это «необходимостью сохранения научного превосходства Франции над конкурирующими нациями». В августе 1868 года на лабораторию было ассигновано 60 000 франков поровну Министерством императорского двора и Министерством народного просвещения. Однако к началу франко-прусской войны и Парижской коммуны работы так и не были закончены[51].

Изучение брожения

Изучением брожения Пастер занялся с 1857 года. В то время господствовала теория, что этот процесс имеет химическую природу (Ю. Либих), хотя уже публиковались работы о его биологическом характере (Ш. Каньяр де Латур, 1837), не имевшие признания. К 1861 году Пастер показал, что образование спирта, глицерина и янтарной кислоты при брожении может происходить только в присутствии микроорганизмов, зачастую специфичных.

Луи Пастер доказал, что брожение есть процесс, тесно связанный с жизнедеятельностью дрожжевых грибков, которые питаются и размножаются за счёт бродящей жидкости. При выяснении этого вопроса Пастеру предстояло опровергнуть господствовавший в то время взгляд Либиха на брожение как на химический процесс. Особенно убедительны были опыты Пастера, произведённые с жидкостью, содержащей чистый сахар, различные минеральные соли, служившие пищей бродильному грибку, и аммиачную соль, доставлявшую грибку необходимый азот. Грибок развивался, увеличиваясь в весе; аммиачная соль тратилась. По теории Либиха, надо было ждать уменьшения в весе грибка и выделения аммиака, как продукта разрушения азотистого органического вещества, составляющего фермент. Вслед за тем Пастер показал, что и для молочного брожения также необходимо присутствие особого «организованного фермента» (как в то время называли живые клетки микробов), который размножается в бродящей жидкости, также увеличиваясь в весе, и при помощи которого можно вызывать ферментацию в новых порциях жидкости. Лишь в конце XIX века Э.Бухнер окончательно доказал, что присутствие живых клеток не является необходимым условием брожения: оно может осуществляться и в бесклеточных экстрактах.

Колба «с лебединой шеей» — бродильный аппарат, используемый Пастером

В 1864 году к Пастеру обращаются французские виноделы с просьбой помочь им в разработке средств и методов борьбы с «болезнями вина». Результатом его исследований явилась монография, в которой Пастер показал, что «болезни вина» вызываются различными микроорганизмами, причём каждая болезнь имеет особого возбудителя (например, ими могут быть уксуснокислые бактерии, вызывающие уксуснокислое брожение). Для уничтожения вредных «организованных ферментов» он предложил прогревать вино при температуре 50—60 градусов. Этот метод, получивший название пастеризации, нашел широкое применение и в лабораториях, и в пищевой промышленности.

В это же время Луи Пастер сделал ещё одно важное открытие. Он нашёл, что существуют организмы, которые могут жить без кислорода. Для некоторых из них кислород не только не нужен, но и ядовит. Такие организмы называются строгими (или облигатными) анаэробами. Их представители — микробы, вызывающие маслянокислое брожение. Размножение таких микробов вызывает прогорклость вина и пива. Брожение, таким образом, оказалось анаэробным процессом, «жизнью без кислорода», потому что на него отрицательно воздействует кислород (эффект Пастера).

В то же время организмы, способные как к брожению, так и к дыханию, в присутствии кислорода росли активнее, но потребляли меньше органического вещества из среды. Так было показано, что анаэробная жизнь менее эффективна. Сейчас показано, что из одного и того же количества органического субстрата аэробные организмы способны извлечь почти в 20 раз больше энергии, чем анаэробные.

Изучение самозарождения микроорганизмов

В 18601862 годах Пастер изучал возможность самозарождения микроорганизмов. Он провёл элегантный опыт, доказавший невозможность самозарождения микробов (в современных условиях, хотя тогда не поднимался вопрос возможности самозарождения в прошлые эпохи), взяв термически стерилизованную питательную среду и поместив её в открытый сосуд с длинным изогнутым горлышком. Сколько бы сосуд ни стоял на воздухе, никаких признаков жизни в нём не наблюдалось, поскольку содержащиеся в воздухе споры бактерий оседали на изгибах горлышка. Но стоило отломить его или сполоснуть жидкой средой изгибы, как вскоре в среде начинали размножаться микроорганизмы, вышедшие из спор. В 1862 году Французская академия наук присудила Пастеру премию за разрешение вопроса о самозарождении жизни.

Работы Пастера о самозарождении микроорганизмов и процессах брожения повлияли на антисептический метод Джозефа Листера[52].

Скульптурная группа у подножия памятника Луи Пастеру, Париж, Place de Breteuil

Изучение инфекционных заболеваний

В 1865 году Пастер был приглашён своим бывшим учителем на юг Франции, чтобы найти причину болезни шелковичных червей. После публикации в 1876 году работы Роберта Коха «Этиология сибирской язвы» Пастер, не имея ни медицинского, ни биологического образования[53], полностью посвятил себя иммунологии, окончательно установив специфичность возбудителей сибирской язвы, родильной горячки, холеры, бешенства, куриной холеры и др. болезней, развил представления об искусственном иммунитете, предложил метод предохранительных прививок, в частности от сибирской язвы (1881), бешенства (совместно с Эмилем Ру, 1885), привлекая специалистов других медицинских специальностей (например, хирурга О. Ланнелонга).

Первая прививка против бешенства была сделана 6 июля 1885 года 9-летнему Йозефу Майстеру по просьбе его матери. Лечение закончилось успешно, симптомы бешенства у мальчика не появились. Учёный некоторое время не давал разрешения на устройство прививочных антирабических станций вне Парижа, так как предполагал, что в связи с длительным инкубационным периодом болезни одного централизованного учреждения хватит для вакцинации больных во всей Европе. Однако в его парижскую лабораторию, расположенную в помещении Эколь Нормаль, стало приезжать множество поражённых болезнью из всей Европы, в том числе и из Российской империи[54]. В связи с этим под контролем Пастера и его сотрудников стали открываться пастеровские станции — специализированные медицинские санитарно-профилактические учреждения, осуществляющие борьбу с бешенством по пастеровскому методу. Первой по времени открытия в России и второй в мире (после парижской) была Одесская пастеровская станция, инициаторами создания которой были И. И. Мечников и Н. Ф. Гамалея[55]. В западной Европе первая пастеровская станция за пределами Франции была открыта в австрийской Вене в июле 1887 года.

Личность

Черты характера

Пастер — гений санитарии

Из сохранившегося корпуса переписки и лабораторных журналов вырисовывалась весьма сложная и многогранная картина личности Луи Пастера, раскрытая в исследовании Дж. Джейсона. Он избрал путь учёного под влиянием смешанного комплекса мотивов — как естественного пути развития интеллектуала-экспериментатора, так и стремления к славе и известности, а также преференций, которые можно получить от властей. Немалую роль в этом играло и стремление служения всему человечеству или, по крайней мере, Франции. Академический мир середины XIX века был средой с высокой конкуренцией, и Пастер в известной степени пошёл против воли отца, который ставил перед единственным сыном гораздо более скромные цели. Луи Пастеру удалось заручиться поддержкой влиятельных в интеллектуальной и политической среде покровителей — прежде всего, это его наставники Жан-Батист Дюма и Жан-Батист Био, а также министры и лично император Наполеон III и императрица Евгения. Амбиции Пастера базировались на огромной уверенности в своих силах и возможностях, которые непрерывно росли, особенно после достижения им 30-летия. Он неоднократно заявлял супруге, что «приведёт её в Вечность». По указанной причине он не любил полемики и не терпел критики, была ли она корректна и обоснованна, или нет. Вместе с тем, он умел подать свои действительные достижения и умело пользовался как своими талантами, так и риторическими навыками и искусством привлекать на свою сторону сильных мира сего. Он прекрасно понимал роль прессы и пользовался публичными демонстрациями, самой эффектной из которых был эксперимент по вакцинации в Пуйи-ле-Фор. Публичные прения в стенах Академии наук Пастер обычно выигрывал[56].

Пастер обладал огромным трудолюбием. В зрелые годы он неоднократно заявлял, что успехом обязан только тяжёлому каждодневному труду, настойчивости и упорству. Он вставал обыкновенно на рассвете, навещал свою лабораторию в утренние часы и всегда работал по вечерам, обычно до глубокой ночи. Его сотрудники и помощники отмечали его способность сосредотачиваться на одной проблеме в течение долгого времени. Страдая близорукостью, Пастер совершенно серьёзно утверждал, что настолько привык работать с микроскопом, что и невооружённым глазом был способен воспринимать мельчайшие детали, недоступные простому смертному[57]. По этому поводу Пастер произнес своё часто цитируемое впоследствии замечание: «Dans les champs de l'observation, le hasard ne favorise que les esprits préparés» («В области наблюдений случай благоприятствует только подготовленному уму»)[58].

Все свидетельства утверждают деспотизм Луи Пастера и дома, и на работе. Он бывал суров с сыном и зятем, а своих студентов, ассистентов и сотрудников также рассматривал как членов семьи. Несмотря на то, что именно его авторитарность стала причиной отставки с поста директора Эколь Нормаль, Пастер до конца жизни поддерживал сложившуюся модель отношений. Дж. Джейсон замечал, что ни на одной пастеровской фотографии нет даже намёка на улыбку. Единственным исключением из его одержимости своим делом была любовь к детям, как своим собственным, так и чужим, но при этом он мог остаться совершенно нечувствительным к переживаниям ближайшего окружения. Свою работу он всегда держал в тайне, и не позволял посторонним заглядывать в свои лабораторные журналы и даже маркировать клетки с животными в его личной лаборатории. Эмиль Дюкло свидетельствовал, что Пастер до конца следил за всеми действиями ассистентов и «держал руку на всём», избежать его пристального внимания было невозможно[59]. Кончина детей от тифа и исследования в области микробиологии привели к навязчивой страсти Пастера к стерильности, которая подчас выражалась весьма эксцентрично. Например, он вообще отказался от рукопожатий, а перед обедом рассматривал посуду и приборы чуть ли не через лупу. Он не переносил курения, и его сотрудники вынуждены были предаваться своему пороку, когда Пастер уходил на заседания научных обществ или академий, в которых состоял. Его друг детства Ш. Шапюи свидетельствовал, что все вздыхали свободно, когда Пастер заканчивал летний отпуск в Арбуа, и прекращал донимать земляков и близких своими советами и контролем[60].

Финансы

Пастер никогда не упускал возможности критиковать французские власти за пренебрежение наукой, и, вместе с тем, в своей деятельности он сильно зависел от государственных органов Второй империи и Третьей республики. Особенно хорошо финансировались работы по болезням шелковичных червей и далее над вакцинами. Дж. Джейсон подсчитал, что в 1880-е годы, после успеха в разработке вакцин против куриной холеры и сибирской язвы, Пастер был получателем примерно 10 % или чуть более всех государственных расходов французского бюджета на научные исследования[61]. В начале своего пути он активно стремился получать премии научных обществ, первая из которых — от Фармацевтического общества в 1853 году — достигала 1500 франков. Пастер, несмотря на декларируемую нелюбовь к немцам и австрийцам, в 1871 году выиграл премию в 5000 флоринов (8500 франков), назначенную австрийским правительством за метод борьбы с болезнями шелковичных червей. В 1887 году он попытался выиграть приз в 625 000 франков, назначенный правительством Нового Южного Уэльса за сокращение популяции кроликов. Впрочем, это ему не удалось. Исследования болезней вина и пива частично финансировались производителями алкоголя, в частности, мадам Бусико — вдова основателя парижского универмага[en] Bon Marché[en] — передала на нужды исследований около 100 000 франков. Без частных пожертвований невозможно было бы основание Пастеровского института, строительство и оснащение здания которого обошлись в 2 500 000 франков. Свои открытия Пастер патентовал, хотя и высказывал сомнения, что учёному этично извлекать выгоду из своих открытий. В 1857 году он запатентовал процесс ферментации, далее запатентовал бактериальный фильтр и методы пастеризации вина, уксуса и пива. Реальные доходы приносил только бактериальный фильтр, но оценить их не представляется возможным. В дальнейшем Пастеру большие доходы принесла продажа вакцины против сибирской язвы, особенно за пределами Франции. По мнению Дж. Джейсона, к середине 1880-х годов вакцина приносила не менее 130 000 франков в год. Это более чем в два раза превосходило годовое государственное финансирование открытий Пастера. На Рождество 1881 года Пастер предлагал правительству создать государственную биологическую фабрику для производства вакцин в обмен на «полное освобождение семьи Пастера от материальных забот», но получил отказ. Подавляющая часть этих доходов, однако, шла в государственный бюджет в виде налогов или на содержание лаборатории и её сотрудников, а далее и Пастеровского института. В завещании Пастера не упоминались конкретные суммы отчислений. Впрочем, с 1882 года французское государство за заслуги перед Республикой присудило Пастеру ежегодную пенсию в 25 000 франков, что вдвое превосходило профессорское жалованье и составляло половину состояния его родителей, объявленное им накануне свадьбы. В дальнейшем правительственным указом, пожизненная пенсия Пастера была передана его вдове и детям. Поэтому Дж. Джейсон утверждал, что Пастер мало внимания уделял своему личному благосостоянию и мог бы заработать больше. Вероятно, он не оставил большого состояния, но не следует также соглашаться с его утверждением, что он всегда работал только из любви к науке[62].

Убеждения

Философия и религия

Пастер всю жизнь был глубоко погружён в конкретные научные вопросы, поэтому его религиозные, философские и политические убеждения носили ярко выраженный «внутренний» характер, и не были чётко структурированы и внятно изложены. В центре его мировоззрения было, однако, абсолютизированное дихотомическое разделение вопросов науки и веры[63]. В биографии, написанной М. А. Энгельгардтом, это описывалось следующим образом:

…Вне своей науки Пастер был человеком традиционных воззрений, которые принимал без всякой критики, как будто весь его гений, критический ум, скептицизм поглощались наукой (да так оно и было), а на другие вещи уж ничего и не оставалось. Он принимал религию, как учили его в детстве, со всеми последствиями, с целованием туфли Его Святейшества и тому подобным. Воплощение скептицизма, неверия и критического духа в научных вопросах, он проявлял веру бретонского мужика или даже «бретонской бабы», по его собственному выражению, конечно преувеличенному. Итак, он не ограничивался сообщениями о своих опытах, но присовокуплял к ним благочестивые замечания насчет того, что торжество «гетерогении» (учения о самозарождении) было бы торжеством материализма, что идея самозарождения устраняет идею Бога и тому подобное[64].

Подобные описания Дж. Джейсон считал, в известной мере, крайними. В школьные годы Пастер иногда кощунствовал во время чтения проповедей или мессы, а в зрелые годы и старости он редко посещал церковь и практически не исполнял никаких религиозных предписаний. Богословские доктрины и даже церковные таинства привлекали его мало. Точно так же он не интересовался философией, хотя в начале 1840-х годов пытался читать Конта и назвал его «абсурдным». На бытовом уровне Луи Пастер презирал «материалистов, атеистов, вольнодумцев и позитивистов». В инаугурационной речи 1882 года во Французской Академии Пастер выступил с осуждением позитивистской философии Литтре и утверждал, что банкротство позитивизма объяснялось отсутствием интеллектуальной новизны, путаницей истинного метода эксперимента с ограниченностью наблюдения, а главное — пренебрежением идеей бесконечной Истины, то есть идеи Бога. Пастер никогда не выражал сомнений в бессмертии души или бытия Божьего. При этом в цитируемой речи он отрицал связь спиритуализма и религии с наукой, и заявлял, что любой научный спор может быть решён только путём эксперимента. Однако основные экзистенциальные вопросы он считал находящимися за пределами науки[65].

Политика

Три героя Франции — Наполеон, Пастер, Гюго

Политические воззрения Пастера развивались параллельно с философско-религиозными и были тесно переплетены с ними. Хотя во время революции 1848 года Пастер некоторое время провёл в Республиканской гвардии, по своей глубинной сути он был консерватором, если не реакционером. Во время Второй империи он определённо заявлял, что жёсткая власть, эффективная полиция и внутренний порядок много важнее любых гражданских свобод и демократии. Будучи, как и его отец, бонапартистом, Пастер идеализировал наполеоновскую империю и надеялся, что Луи Наполеон сможет в какой-то степени её воссоздать. Поскольку Жан-Батист Дюма после переворота 1851—1852 годов был приближен ко двору, Пастер получил возможность прямого обращения к императорской чете, и посылал свои работы по брожению и самозарождению. В 1863 году Пастер был представлен Наполеону III и провёл неделю в Компьене. После посвящения императору книги о вине, Пастер был возведён в командоры Почётного легиона, а 27 июля 1870 года пожалован сенатором и пожизненной пенсией, но эти блага были аннулированы республиканским правительством. В 1875 году земляки в Арбуа предложили Пастеру баллотироваться в Сенат, но он заявил, что никогда не занимался политикой и совершенно в ней не разбирается. Тем не менее, его убедили выставить свою кандидатуру от консерваторов, и он получил всего 62 голоса, тогда как двое его соперников-республиканцев — более 400. В 1880-е годы Пастер дважды отклонял предложения баллотироваться в Сенат. Наконец, в 1892 году он попытался получить место в Сенате, но потом отказался от этой затеи по слабости здоровья[66].

Луи Пастер был крайним националистом, что переходило у него подчас в шовинизм. После отречения Наполеона III в 1871 году Пастера приглашали университеты Пизы и Милана, но он счёл, что согласие после поражения в войне станет актом дезертирства. Тогда же он отказался от степени доктора медицины honoris causa, присуждённой ему Университетом Бонна тремя годами ранее. Свою переписку с ректором этого университета Пастер опубликовал в виде брошюры «Несколько размышлений о науке во Франции», в которой бичевал «прусское варварство», хотя и признавал, что уровень государственной поддержки науки и образования во Франции и Германии несопоставим. Однако причиной поражения Франции он без обиняков объявил «терпимость к прусскому шанкру». Когда он запатентовал собственную технологию производства пива (в 1873 году), Пастер заявил, что эта марка должна называться «Bieres de la revanche nationale» («Пиво национального реванша») и продаваться за рубежом именно как «французское пиво». Уже перед смертью по тем же мотивам он отказался от прусского ордена Pour le Mérite, и даже пытался судиться с Робертом Кохом из-за использования терминов «микробиология» и «бактериология». Последний он считал «тевтонским» и суживающим предмет исследований[67].

Частная жизнь

Мадам Пастер во вдовстве. Фоторепродукция портрета А. Эдельфельдта, 1899

Пастер с раннего возраста не отличался крепким здоровьем, и его состояние было постоянным источником беспокойства для близких. Помимо близорукости, он страдал головными болями. Напряжённые дискуссии о самозарождении и выездные исследования болезней шелковичных червей 1860-х годов, а также события, связанные с его отставкой в 1867 году, привели к сильнейшему инсульту. 19 октября 1868 года 45-летний Пастер оказался наполовину парализован, поражены оказались левая рука и нога. Его лечили кровопусканием и пиявками, электричеством и минеральными водами. В результате удалось восстановить большую часть моторных функций, сознание и интеллект не пострадали, однако на оставшиеся три десятка лет сохранилась гемиплегия, и некоторая невнятность речи. Пастер более не был в состоянии лично проводить тонкие эксперименты и полностью зависел от ассистентов. До 1886 года его состояние оставалось более или менее стабильным, однако с осени этого года стала развиваться сердечная недостаточность. В октябре 1887 года последовал второй инсульт, менее тяжёлый, чем за 20 лет до того, однако подвижность и речь ухудшились. После открытия Пастеровского института в 1888 году, 65-летний Пастер попытался лечиться инъекциями по методу Броун-Секара, но видимого результата оно не дало. В 1894 году Пастер перенёс острый приступ уремии, вероятно, сопровождаемый третьим инсультом; перед смертью он оказался полностью парализован[68].

В частной жизни, по выражению Дж. Джейсона, Пастер был «образцом буржуазной благопристойности». Всю жизнь он был умерен в пище и питье, мало разбирался в винах («что удивительно для француза»). Несмотря на то, что он много занимался вопросами производства пива, этот напиток Пастер совершенно не переносил. Вероятно, он никогда не вступал в связи с женщинами помимо законного брака[69]. Его жена писала дочери на 35-ю годовщину их с Пастером свадьбы:

Твой отец, как всегда, занят; как всегда, малоразговорчив, мало спит и встаёт на рассвете, — одним словом, продолжает ту жизнь, которую я начала с ним тридцать пять лет назад[69].

Семейство Пастеров в 1892 году. Позади учёного стоит Рене Валлери-Радо

Племянник Пастера А. Луар, проработавший в его лаборатории шесть лет, свидетельствовал, что в 1880-е годы учёный почти никогда не покидал пределов Латинского квартала, где располагалась Эколь Нормаль, Сорбонна и Академия наук. Даже жена была не в состоянии вывести его в свет: Пастер никогда не бывал в театрах. Не интересовался он также литературой, и с молодых лет мало читал, предпочитая назидательные тексты Ламартина, Жозефа Дроза или Сильвио Пеллико[19]. Посетить правый берег Сены по каким-то неотложным делам равнялось почти что путешествию. Вечера чета Пастеров всегда проводила дома, где мадам читала мужу вслух выдержки из дневных газет. Мари Пастер была всегда ближайшей помощницей и стенографисткой, причём Эмиль Ру утверждал, что только она была совершенно незаменимым сотрудником. Из пятерых детей Пастеров выжили двое. Единственный сын Жан-Батист (1850—1908) пошёл по дипломатической линии, служил в посольствах в Риме и Копенгагене. Он оказался бездетен, и род Пастеров прервался. Единственная выжившая дочь Мари-Луиза (1858—1938) вышла замуж за Рене Валлери-Радо, писателя консервативного толка, который стал первым биографом своего тестя. Он очень много сделал для увековечивания «пастеровского мифа». Внук — Луи Пастер Валлери-Радо — унаследовал архив своего знаменитого деда и занимался публикацией его трудов и переписки, он также был избран во Французскую Академию[70].

Память

«Пастеровский культ»

Эжен Шалон. «Апофеоз Пастера». Ранее 1911 года, Доль, городской музей

Луи Пастер скончался вечером субботы 28 сентября 1895 года в Вильнёв-л’Этан близ Гарша, в поместье, принадлежавшем Пастеровскому институту. Соборование и отпевание провёл доминиканский монах, далее тело было забальзамировано и перевезено в импровизированную часовню в Институт Пастера в Париже, где с учёным простились все члены семьи и многочисленные ученики и коллеги. После этого доступ к телу был открыт для всех желающих. Постановлением французского правительства были назначены государственные похороны; торжественная месса и захоронение состоялись 5 октября в соборе Нотр-Дам в присутствии вновь избранного президента Феликса Фора, великого князя российского Константина Константиновича и греческого принца Николая. Торжественную речь произнёс министр народного просвещения Раймон Пуанкаре[71]. Эдмон Гонкур записал в тот день в дневнике, обыгрывая фамилию Пастера — «Пастырь» — «возможно, он унаследовал то, что ранее принадлежало Богу»[72]. Кончина Пастера превратилось в событие общемирового масштаба, некрологами были заполнены газеты всего мира; а десятки художников — профессионалов и любителей — создали картины, на которых Пастера сопровождали Музы или страдающие дети; иногда над его головой изображали нимб. Выдвигалось предложение перезахоронить учёного в Пантеоне, однако в конце концов члены семьи решили устроить склеп в Пастеровском институте. Выполненная в византийском стиле гробница (своды были покрыты мозаикой, иллюстрирующей его достижения[73][Прим. 6]) была готова уже через четыре месяца, и в январе 1896 года гроб был торжественно туда помещён. В 1910 году там же упокоились останки мадам Пастер[75].

Гробница Пастера. Гравюра из книги Fraitot V. Une page d’histoire du XIXe siècle. Pasteur (l’oeuvre, l’homme, le savant). 3e éd. Paris: Vuibert et Nony, 1913. P. 157.

По выражению Джеральда Джейсона, Пастер являлся главным французским национальным героем, по крайней мере, с середины 1870-х годов, а после победы над бешенством в 1885 году его слава приобрела всемирный характер[76]. Во Франции существенную роль в закреплении славы Пастера сыграла апологетическая биография его зятя Рене Валлери-Радо (первое издание 1900 года) и фильм 1935 года[fr], поставленный Саша Гитри, который сам исполнил роль учёного[77]. Согласно одному из опросов французских школьников в 1960-е годы, Пастер был назван первым в ряду исторических фигур, сделавших больше всего для блага Франции; за него отдали 48 % процентов голосов. Наполеон оказался всего лишь третьим (12 % опрошенных). Важнейшим механизмом поддержания «культа Пастера» является Пастеровский институт, который после 1988 года открыл архивы для широкого изучения. По выражению Дж. Джейсона, даже само здание Института напоминает храм, и, отчасти, может служить напоминанием о колониальных временах и «цивилизаторской миссии» Франции во всём мире. В Пастеровском институте сохранился музей-квартира учёного и его лаборатория, которые поддерживаются в первозданном виде, обеспечивая «эффект присутствия» владельца. Все сотрудники Института дважды в год устраивали торжественные собрания в честь рождения и смерти своего основателя[78]. По преданию, во время немецкой оккупации Парижа, первый привитый от бешенства человек — Жозеф Мейстер, ставший хранителем Института, — не пустил немцев в гробницу Пастера ценой собственной жизни[72]. Музеи Пастера созданы в Доле, в доме, где он родился, и в семейной усадьбе в Арбуа[79].

«Культ Пастера» за пределами Франции первым захватил Германию, несмотря на крайне враждебное отношение самого Луи Пастера к пруссакам и соперничество с Либихом и Кохом. На почитание Пастера в России в 1880-е годы повлиял и формирующийся франко-русский альянс; при этом Россия, вероятно, была единственной страной, в отношении учёных которой Пастер выражал искреннее восхищение. Уже в 1886 году Луи Пастер был награждён русским царём Александром III орденом Св. Анны первой степени с бриллиантами за излечение от бешенства группы крестьян, покусанных бешеным волком в Смоленской губернии[80]. Император также пожертвовал 100 000 франков на нужды Пастеровского института, что было одним из самых щедрых приношений. Именно в России (в Одессе) открылась первая за пределами Франции пастеровская станция, а Илья Ильич Мечников стал первым русским сотрудником Пастера[55]. В Великобритании и США слава Пастера была ничуть не меньшей, но в общественном сознании большую роль играли общества защиты животных и противников вивисекции. Знаменитый хирург Стивен Пейджет[en] назвал Пастера «одним из самых совершенных людей, когда-либо вступавших в царство науки»[81]. В США методы пастеризации были запатентованы ещё в 1870-е годы, и в декабре 1885 года в Париж были отправлены четверо детей, искусанные бешеной собакой в Ньюарке (штат Нью-Джерси). За их судьбой следила в те времена вся американская пресса; это также способствовало распространению «культа Пастера». В 1920-е годы много для пропаганды методов Пастера сделал американский учёный и журналист Пол де Круиф, чья книга «Охотники за микробами» регулярно переиздаётся по сей день. Тем не менее, сильнейшая ревизионистская позиция в англоязычном мире продолжает господствовать[82]. Немалую роль в популярности Пастера в США сыграл и биографический фильм 1936 года «Повесть о Луи Пастере», удостоенный множества наград. Пол Муни создал образ, который напоминал персонажа де Круифа — своего рода «американца вне Америки», сурового и не всегда приятного в личном общении человека, который являлся «магом в науке» и примером «великого американского успеха». Фильм и в XXI веке удостаивался наивысших рейтингов от TV Guide[83].

Историография

Луиза Роббинс в жизнеописании Пастера, выпущенном в популярной серии «Оксфордских портретов людей науки», особо обращала внимание, что первые его биографии преувеличивали героический аспект деятельности учёного. В XXI веке в условиях эпидемии СПИДа и появления микроорганизмов, устойчивых к антибиотикам, оптимизм несколько снизился, и за «образом спасителя невинных детей проявился гораздо более сложный и интересный человек»[84].

Пастер завещал уничтожить свои лабораторные журналы, однако они были сохранены его внуком Луи Пастером Валлери-Радо, и переданы Национальной библиотеке Франции, хотя и не были доступны для исследователей до конца 1970-х годов. Самую серьёзную попытку ревизии места Пастера в науке предпринял в 1995 году профессор Принстонского университета Джеральд Джейсон[en], в своей книге «Частная наука Луи Пастера». На основании архива учёного, Джейсон выстроил портрет чрезвычайно амбициозного человека, который не пренебрегал подтасовкой данных и не церемонился со своими оппонентами. Книга получила много положительных рецензий и раздражённую реакцию ряда учёных — микробиологов и биохимиков, в том числе Макса Перуца[85]. Своего рода «ответом» на книгу Джеральда стал английский перевод биографии, написанной Патрис Дебре[fr], и опубликованной на французском языке в 1993 году — к грядущему столетию со дня кончины Пастера[86].

Объекты, названные в честь Пастера

В 1898 году в честь Пастера назвали коллеж в Арбуа, деревню в Алжире и округ в Канаде. Именем Пастера названы множество улиц во многих городах мира[87][79], в том числе более 2000 в самой Франции (по состоянию на 2011 год)[88]. Авеню Пастера в Хошимине (Вьетнам) является одной из немногих улиц в этом городе, сохранившей своё французское название[89]. На улице Пастера в Одессе расположено здание Одесского государственного медицинского университета, где работали Склифосовский и Мечников[90]. В Париже существует бульвар Пастера[fr] — один из важнейших транспортных коридоров по левому берегу Сены, а также названный по его имени пересадочный узел метрополитена. По состоянию на 2015 год во Франции в честь Луи Пастера названа 361 школа и лицей, что составляло тогда 11 место по распространённости[91]. После реформы министра Э. Фора 1968 года Страсбургский университет был разделён на три части. Один из них (крупнейший в стране) получил название «Университет Пастера — Страсбург I». Оно сохранялось вплоть до слияния страсбургских университетов в 2009 году[92]. В Санкт-Петербурге имя Луи Пастера носит НИИ эпидемиологии и микробиологии, основанный в 1923 году, и названный в честь 100-летнего юбилея учёного[93].

Пастеру посвящено множество памятников во Франции и за её пределами. Статуя учёного во дворе Сорбонны установлена напротив изображения Виктора Гюго[87]. Он также был единственным учёным, который удостоился изображения на банкноте пятифранкового достоинства, выпущенной в 1966 году[77]. В 2012 году в юбилейной серии была отчеканена монета с профилем Пастера достоинством 10 евро[94]. Портрет Пастера неоднократно появлялся на сериях почтовых марок Франции[95][96]. Марки и блоки на пастеровскую тематику выпускались и в СССР[97].

В 1961 году Международный астрономический союз присвоил имя Луи Пастера кратеру на обратной стороне Луны[98]. В 1973 году в честь учёного был назван кратер[en] на Марсе, расположенный в области Аравия[99].

Именем учёного был назван род бактерий Пастерелла[en], вызывающих септические заболевания.

Также имя учёного получил пассажирский лайнер[en] (переименованный в 1938 году) и более современное круизное судно[fr] в 1968 году[77].

Комментарии

  1. Несмотря на то, что в точности передать французское произношение средствами русского языка невозможно, наиболее схожее с оригиналом произношение — Пастёр с ударением на «ё». В русском языке устоялось иное произношение (Пасте́р, произносится пас[тэ) в силу обстоятельств, связанных с буквой «ё». В дореволюционной русской литературе использовалась форма «Пастёр»[1].
  2. Патрис Дебре утверждает, что первое упоминание фамилии Пастер относилось к 1488 году[4].
  3. Помимо Шапюи, природную необщительность Пастера смогли преодолеть Жюль Марку, чей портрет в школьной униформе исполнил Луи, Жюль Версель, и — позднее — Пьер Бертен. Марку в дальнейшем поступил в геологическую службу США, исследовал Скалистые горы и в итоге стал профессором Гарвардского университета. Только Шапюи, Версель и Бертен могли обращаться к Пастеру на «ты»[20]
  4. Выпускники Политехнической школы поступали на государственную службу, а питомцы Эколь Нормаль замещали должности в государственных лицеях в провинции. Немногие, оставшиеся в парижских Высших школах или при университетах, читали лекции для неподготовленной публики и работали в экзаменационных комиссиях лицеев. Иными словами, научно-исследовательская деятельность была частным делом учёного. В дальнейшем именно Пастер принял участие в реформе этой системы[26]. Однако возможность совмещения врачебной и исследовательской деятельности официально появилась во французских университетах только в 1958 году[27].
  5. Темой диссертации по химии была «О мышьяковистых соединениях калия, натрия и аммония»[28]. При защите комиссия отметила его работу «особым упоминанием», но при голосовании бросили один белый и два красных шара — посредственная оценка по меркам того времени[29].
  6. По описанию Франсуа Жакоба, мозаики представляют житие Пастера, сюжеты которого перекликаются с традиционной иконографией Христа. Учёный изображался в виде пастыря, в окружении овец и кур, гирлянд хмеля, тутовых деревьев и виноградных лоз. Это намекало на его достижения в лечении сибирской язвы, куриной холеры, болезней пива, вина и шелковичных червей. Композиция завершалась куполом, прославлявшим эпическую битву против бешенства; купол «поддерживается» изображениями четырёх ангелов с распростёртыми крыльями. Подписи гласят, что трое символизируют богословские добродетели Веры, Милосердия и Надежды, а четвёртый — Науку[74].

Примечания

  1. Энгельгардт, 1897.
  2. H. D. Flack (2009). “Louis Pasteur's 1848 discovery of molecular chirality and spontaneous resolution, together with a complete review of his chemical and crystallographic work” (PDF). Acta Crystallographica A65, pp. 371-389. Проверено 2009-08-25.
  3. ВОЗ | Всемирный день борьбы с бешенством. WHO. Проверено 6 декабря 2018.
  4. 1 2 Debré, 2000, p. 3.
  5. Vallery-Radot, 1919, p. 1—2.
  6. Vallery-Radot, 1919, p. 3—4.
  7. Robbins, 2001, p. 12.
  8. Dubos, 1950, p. 24.
  9. Robbins, 2001, p. 13—14.
  10. Debré, 2000, p. 5—6.
  11. Robbins, 2001, p. 14.
  12. Dubos, 1950, p. 25.
  13. 1 2 3 4 Geison, 1995, p. 23.
  14. 1 2 Robbins, 2001, p. 15.
  15. Dubos, 1950, p. 26.
  16. Dubos, 1950, p. 26—27.
  17. Debré, 2000, p. 13—14.
  18. Robbins, 2001, p. 16—17.
  19. 1 2 Debré, 2000, p. 15.
  20. Debré, 2000, p. 16.
  21. Debré, 2000, p. 17.
  22. Robbins, 2001, p. 18—19.
  23. 1 2 Robbins, 2001, p. 22.
  24. Debré, 2000, p. 25—26.
  25. 1 2 3 Geison, 1995, p. 24.
  26. Robbins, 2001, p. 21—22.
  27. Debré, 2000, Preface to French Edition, p. XXI.
  28. 1 2 Пастер II, 1960, Имшенецкий А. А. Пастер, с. 711.
  29. Debré, 2000, p. 41.
  30. Debré, 2000, p. 52.
  31. Robbins, 2001, p. 25,29.
  32. Пастер II, 1960, Имшенецкий А. А. Пастер, с. 712—715.
  33. Debré, 2000, p. 46—47, 50.
  34. Яновская, 1960, Фотовклейка, с. 64—65.
  35. Debré, 2000, p. 54.
  36. Debré, 2000, p. 54—55.
  37. Debré, 2000, p. 56.
  38. Robbins, 2001, p. 31—32.
  39. Geison, 1995, p. 25.
  40. Пастер II, 1960, Имшенецкий А. А. Пастер, с. 716—717.
  41. Robbins, 2001, p. 33—34.
  42. Robbins, 2001, p. 33.
  43. Geison, 1995, p. 26.
  44. Robbins, 2001, p. 34.
  45. Robbins, 2001, p. 34—35.
  46. Geison, 1995, p. 26—27.
  47. Geison, 1995, p. 27.
  48. Geison, 1995, p. 27—28.
  49. Annales scientifiques de l'École normale supérieure. École normale supérieure. Проверено 26 января 2019.
  50. Geison, 1995, p. 29—30.
  51. Geison, 1995, p. 29—31.
  52. Скороходов Л. Я. Введение антисептики и борьба вокруг нового принципа в хирургии // Джозеф Листер. Столетие антисептики. — Л.: Наука, 1971. vivovoco.astronet.ru. Проверено 26 декабря 2018.
  53. Debré, Patrice (2000). Louis Pasteur. Translated by Forster, Elborg. Baltimore: JHU Press. pp. 23-24. ISBN 9780801865299
  54. Вирус бешенства: бич человечества (рус.) ?. Popmech.ru. Проверено 7 февраля 2019.
  55. 1 2 Феликс Каменецкий. Первая в Российской империи и вторая в мире. Порто-Франко, №17 (762). Одесская газета «Порто-Франко» (06.05.2005). Проверено 5 марта 2019.
  56. Geison, 1995, p. 38.
  57. Geison, 1995, p. 39.
  58. Geison, 1995, p. 40.
  59. Geison, 1995, p. 47—48.
  60. Geison, 1995, p. 48.
  61. Geison, 1995, p. 40, 312.
  62. Geison, 1995, p. 41—42, 260.
  63. Geison, 1995, p. 42.
  64. Энгельгардт, 1897, с. 36.
  65. Geison, 1995, p. 42—43.
  66. Geison, 1995, p. 44—45.
  67. Geison, 1995, p. 45.
  68. Geison, 1995, p. 45—46.
  69. 1 2 Geison, 1995, p. 46.
  70. Geison, 1995, p. 46—47.
  71. Geison, 1995, p. 259.
  72. 1 2 Debré, 2000, p. 496.
  73. Campbell, D. M. (January 1915). “The Pasteur Institute of Paris”. American Journal of Veterinary Medicine. Chicago, Ill.: D. M. Campbell. 10 (1): 29—31. Проверено February 8, 2010.
  74. Geison, 1995, p. 264.
  75. Geison, 1995, p. 260.
  76. Geison, 1995, p. 260—261.
  77. 1 2 3 Debré, 2000, p. 497.
  78. Geison, 1995, p. 262—264.
  79. 1 2 Robbins, 2001, p. 122.
  80. Российские биологи в институте Пастера. Архивы Российской академии наук. Проверено 4 марта 2019.
  81. Geison, 1995, p. 265—266.
  82. Geison, 1995, p. 266.
  83. Geison, 1995, p. 267.
  84. Robbins, 2001, p. 11—12.
  85. Robbins, 2001, p. 124.
  86. Debré, 2000, Preface to English-language Edition, p. XIII—XIV.
  87. 1 2 Geison, 1995, p. 262.
  88. Noms et nombre de voies les plus représentées en France. Проверено 4 марта 2019. Архивировано 23 февраля 2011 года.
  89. Pasteur street. HCMC.com. Проверено 4 марта 2019.
  90. Ростислав Александров. Пастера улица. Улицы в истории Одессы. Чисто Одесский сайт. Проверено 4 марта 2019.
  91. Luc Bronner et Maxime Vaudano. De Jules Ferry à Pierre Perret, l'étonnant palmarès des noms d'écoles, de collèges et de lycées en France (фр.). Le Monde (7 avril 2016). Проверено 4 марта 2019.
  92. Près de cinq siècles d'histoire. Université de Strasbourg. Проверено 4 марта 2019.
  93. Санкт-Петербургский НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Пастера. Федеральное бюджетное учреждение науки «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт эпидемиологии и микробиологии им. Пастера» Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека. Проверено 4 марта 2019.
  94. Série de 27 pièces de 10 € des régions 2012. Philatélie 50. Проверено 5 марта 2019.
  95. Timbres à l'effigie de Louis Pasteur. Timbres poste français de l'année 1923. Проверено 5 марта 2019.
  96. Timbres de collection Louis Pasteur & Philatélie. Delcampe Luxembourg SA. Проверено 5 марта 2019.
  97. 1962, июнь. Почтовая марка СССР. Французский учёный-микробиолог Луи Пастер. 6 коп.. Звонкая Монета. Проверено 5 марта 2019.
  98. Pasteur on Moon. Gazetteer of Planetary Nomenclature. International Astronomical Union (IAU) Working Group for Planetary System Nomenclature (WGPSN). Проверено 4 марта 2019.
  99. Pasteur. Gazetteer of Planetary Nomenclature. International Astronomical Union (IAU) Working Group for Planetary System Nomenclature (WGPSN). Проверено 4 марта 2019.

Собрание сочинений и переписки Пастера

  • Œuvres de Pasteur / réunies par Pasteur Vallery-Radot. P. : Masson et Cie editeurs, 1922. — Т. 1: Dissymétrie moléculaire. — 480 p.
  • Œuvres de Pasteur / réunies par Pasteur Vallery-Radot. P. : Masson et Cie editeurs, 1922. — Т. 2: Fermentations et générations dites spontanées. — 664 p.
  • Œuvres de Pasteur / réunies par Pasteur Vallery-Radot. P. : Masson et Cie editeurs, 1924. — Т. 3: Étude sur le vinaigre et le vin. — 519 p.
  • Œuvres de Pasteur / réunies par Pasteur Vallery-Radot. P. : Masson et Cie editeurs, 1926. — Т. 4: Étude sur la maladie des vers à soie. — 761 p.
  • Œuvres de Pasteur / réunies par Pasteur Vallery-Radot. P. : Masson et Cie editeurs, 1928. — Т. 5: Étude sur la bière. — 361 p.
  • Œuvres de Pasteur / réunies par Pasteur Vallery-Radot. P. : Masson et Cie editeurs, 1933. — Т. 6: Maladie virulentes. Virus. Vaccins. Prophylaxie de la rage. — 550 p.
  • Œuvres de Pasteur / réunies par Pasteur Vallery-Radot. P. : Masson et Cie editeurs, 1939. — Т. 7: Mélanges scientifiques et littéraires. — 666 p.
  • Correspondance de Pasteur, 1840—1895 / réunie et annotée par Pasteur Vallery-Radot. P. : Flammarion, 1940. — Т. I: Lettres de jeunesse; Collège de Besançon. Ecole supérieure. Dijon — Strasbourg — Lille 1840—1857. — 436 p.
  • Correspondance de Pasteur, 1840—1895 / réunie et annotée par Pasteur Vallery-Radot. P. : Flammarion, 1951. — Т. II: La seconde étape: Fermentations générations spontanées maladies des vins, des vers a soie de la bière, 1857—1877. — 678 p.
  • Correspondance de Pasteur, 1840—1895 / réunie et annotée par Pasteur Vallery-Radot. P. : Flammarion, 1951. — Т. III: L’Étape des maladies virulentes : Virus-vaccins du choléra des poules, du charbon, du rouget, de la rage: 1877—1885. — 453 p.
  • Correspondance de Pasteur, 1840—1895 / réunie et annotée par Pasteur Vallery-Radot. P. : Flammarion, 1951. — Т. IV: L’etape des maladies virurlentes (suite) : vaccination de l’homme contre la rage, dernières annés 1885—1895. — 464 p.
  • Пастер Л. Избранные труды в двух томах / Ред. А. А. Имшенецкого. М. : Издательство Академии Наук СССР, 1960. — Т. I. — 1012 с.
  • Пастер Л. Избранные труды в двух томах / Ред. А. А. Имшенецкого. М. : Издательство Академии Наук СССР, 1960. — Т. II. — 836 с.
  • Пастер Л. Исследования о броженияx / Перевод с французского под редакцией и с комментариями Г. Л. Селибера с приложением статьи К. А. Тимирязева. М.Л. : Сельхозгиз, 1937. — 488 с. — (Классики естествознания).

Литература

Ссылки

Научные и академические посты
Предшественник:
Литтре, Эмиль
Кресло 17
Французская академия

18811895
Преемник:
Парис, Гастон

Данная страница на сайте WikiSort.ru содержит текст со страницы сайта "Википедия".

Если Вы хотите её отредактировать, то можете сделать это на странице редактирования в Википедии.

Если сделанные Вами правки не будут кем-нибудь удалены, то через несколько дней они появятся на сайте WikiSort.ru .




Текст в блоке "Читать" взят с сайта "Википедия" и доступен по лицензии Creative Commons Attribution-ShareAlike; в отдельных случаях могут действовать дополнительные условия.

Другой контент может иметь иную лицензию. Перед использованием материалов сайта WikiSort.ru внимательно изучите правила лицензирования конкретных элементов наполнения сайта.

2019-2024
WikiSort.ru - проект по пересортировке и дополнению контента Википедии