Августовский путч | |||||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Часть процесса распада СССР | |||||||||||
| |||||||||||
| |||||||||||
Стороны конфликта | |||||||||||
Ключевые фигуры | |||||||||||
Участвующие силы | |||||||||||
| |||||||||||
Потери | |||||||||||
|
|
А́вгустовский путч — события 18—21 августа 1991 года в Советском Союзе, получившие оценку со стороны официальных лиц и органов государственной власти в СССР как заговор, государственный переворот и антиконституционный захват власти (путч) [комм.- 1].
18 августа 1991 года создан Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), в состав которого вошли: вице-президент СССР Геннадий Янаев, ряд партийных функционеров и руководителей из ЦК КПСС, правительства СССР, армии и КГБ.
ГКЧП провозгласил себя органом «для управления страной и эффективного осуществления режима чрезвычайного положения», решения которого общеобязательны для исполнения на всей территории СССР[10], а также объявил, что Г. Янаев становится и. о. президента СССР «в связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Михаилом Горбачёвым своих обязанностей Президента СССР».
Основной целью создания ГКЧП, по словам одного из его активных участников — Геннадия Янаева, было недопущение подписания договора о Союзе Суверенных Государств, который, по мнению участников ГКЧП, упразднял Союз ССР[11][12].
Другой ведущий участник комитета — председатель КГБ СССР Владимир Крючков, на своём первом допросе в день ареста 22 августа 1991 года заявил, что члены ГКЧП не ставили своей задачей лишить Горбачёва поста президента СССР[13][14].
Действия ГКЧП сопровождались объявлением чрезвычайного положения в Москве, приостановлением деятельности политических партий, общественных организаций и массовых движений, препятствующих нормализации обстановки; запретом проведения митингов, уличных шествий, демонстраций, а также забастовок; установлением контроля над СМИ, временным приостановлением выпусков некоторых центральных, московских городских и областных общественно-политических изданий[15]. Основное противостояние непосредственно в период описываемых событий проходило между ГКЧП и высшими органами власти РСФСР[16].
Через 20 лет после этих событий, в августе 2011 года, Михаил Горбачёв заявил, что заранее знал о планируемых действиях будущих членов ГКЧП[17][18]. Однако в сентябре 1991 года на следствии по делу ГКЧП он показывал противоположное[12].
С 22 по 29 августа 1991 года члены ГКЧП и ряд лиц, формально в комитет не входивших, но способствовавших его деятельности, были арестованы[19], но с июня 1992 года по январь 1993 года всем им мера пресечения была изменена на подписку о невыезде[20][21][22][23][24]. В апреле 1993 года началось судебное разбирательство[24][25].
23 февраля 1994 года подсудимые по делу ГКЧП были амнистированы Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации[26][27], несмотря на возражение Ельцина[28][29]. Один из подсудимых, Валентин Варенников, отказался принять амнистию, и судебное следствие в отношении него было возобновлено[25]. 11 августа 1994 года Военная коллегия Верховного Суда России вынесла оправдательный приговор[25] В. Варенникову.
Основная цель ГКЧП, по версии его членов, была не допустить распада СССР и подписания нового союзного договора, создающего вместо СССР конфедерацию — Союз Советских Суверенных Республик (Союз Суверенных Государств)[1][2][30][31]. В 23-й статье союзного договора говорилось:
Настоящий Договор одобряется высшими органами государственной власти государств, образующих Союз, и вступает в силу с момента подписания их полномочными делегациями.
Для государств, его подписавших, с той же даты считается утратившим силу Договор об образовании Союза ССР 1922 года[комм.- 2].
С вступлением Договора в силу для государств, подписавших его, действует режим наибольшего благоприятствования.
Отношения Союза Советских Суверенных Республик и республик, входящих в состав Союза Советских Социалистических Республик, но не подписавших настоящий Договор, подлежат урегулированию на основе законодательства Союза ССР, взаимных обязательств и соглашений.[32]
20 августа в Ново-Огарёве договор о создании ССГ должны были подписать представители Белорусской ССР, Казахской ССР, РСФСР, Таджикской ССР и Узбекской ССР, а осенью договор должны были подписать — Азербайджанская ССР, Киргизская ССР, Украинская ССР и Туркменская ССР[33]. На скорейшем подписании этого договора настаивал Борис Ельцин[34].[34].
Одним из первых заявлений ГКЧП, распространённых советскими радиостанциями и центральным телевидением, в стране вводилось чрезвычайное положение:
В целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, которые угрожают жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости нашего Отечества; исходя из результатов всенародного референдума о сохранении Союза Советских Социалистических Республик; руководствуясь жизненно важными интересами народов нашей Родины, всех советских людей заявляем:
В соответствии со статьёй 127-3 Конституции СССР и статьёй 2 Закона СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения» <…> ввести чрезвычайное положение в отдельных местностях СССР на срок 6 месяцев с 4 часов по московскому времени 19 августа 1991 года
— «Обращение к советскому народу». 18 августа 1991 г.[35].
Закон СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения» был принят в апреле 1990 года. Согласно нему, чрезвычайное положение на территории союзных, автономных республик либо в их одной отдельной местности мог объявить Верховный Совет этой союзной или автономной республики; на всей территории СССР чрезвычайное положение мог объявить Верховный Совет СССР. Президент СССР (или исполняющий его обязанности) мог вводить чрезвычайное положение только в отдельных местностях и только с согласия Президиума Верховного Совета или высшего органа государственной власти союзной республики (в РСФСР — это Съезд народных депутатов, в остальных союзных республиках — это Верховный Совет). При отсутствии такого согласия вводил чрезвычайное положение с незамедлительным внесением принятого решения на утверждение Верховного Совета СССР[36].
В случае подписания нового договора и упразднения существовавшей структуры управления СССР члены ГКЧП могли лишиться своих высших государственных должностей[37]. Однако Янаев отрицал, что члены ГКЧП держались за свои должности[11][12]. В июле 1991 года на конфиденциальной встрече Горбачёва, Ельцина и Назарбаева была достигнута договорённость, что премьер-министром нового Союза должен стать Назарбаев, а состав кабинета министров должен быть радикально обновлён; по версии Горбачёва разговор был записан сотрудниками КГБ, и его содержание стало известно членам ГКЧП[38].
24 января 1992 года Крючков написал письмо, в котором утверждал, что КГБ не подслушивал Горбачёва, Назарбаева и Ельцина:
22 декабря 1991 года в программе Российского телеканала (19:30 — 20:15) демонстрировалась очередная серия британского телефильма «Вторая русская революция». В этой серии показывались кадры интервью с М. С. Горбачёвым и Н. А. Назарбаевым. Последние утверждали, что 29-30 июля 1991 года мною, Крючковым В. А., (а также Плехановым Ю. С.) было организовано прослушивание их переговоров с Б. Ельциным в Ново-Огарево. Заявляю, что это утверждение является полностью надуманным. Не случайно, даже следствие по делу ГКЧП упомянутое «прослушивание» мне не вменяет в вину.
Мне не известно, что послужило основанием для такого заявления М. Горбачёва, Н. Назарбаева. Возможно, они были введены кем-то в заблуждение.<…>
Согласно опросу 1500 человек, проведённому в 1993 году фондом «Общественное мнение», наибольшее число респондентов (29 %) выбрали из предложенных на выбор вариантов, что целью ГКЧП был захват власти, а для этого они хотели «свергнуть Горбачёва» и «не допустить Ельцина к власти», а 18 % выбрали вариант, что члены ГКЧП хотели изменить политическое устройство общества: «сохранить Советский Союз», «вернуть обратно прежний, социалистический строй», а для этого «установить военную диктатуру»[41].
Члены ГКЧП выбрали момент, когда Президент СССР находился в отъезде — на отдыхе в госрезиденции «Форос» в Крыму, — и объявили о том, что он не может исполнять свои обязанности по состоянию здоровья.
Знаком * отмечены лица, формально не входившие в состав ГКЧП, но активно его поддержавшие и впоследствии привлекавшиеся в качестве обвиняемых по «делу ГКЧП», рассматривавшемуся Военной коллегией Верховного Суда РФ[42].
Также в связи с августовскими событиями 1991 года находились под следствием следующие лица, которые перед судом по различным причинам не предстали:
ГКЧП также подержали многие видные члены руководства КПСС, КГБ, МВД и МО СССР, члены советского правительства.
ГКЧП опирался на силы КГБ (Альфа), МВД (ОМОН и Дивизия им. Дзержинского) и МО (106-я (Тульская) воздушно-десантная дивизия, Таманская мотострелковая дивизия, Кантемировская танковая дивизия. Всего в Москву было введено около 4 тыс. военнослужащих, 362 танка, 427 бронетранспортёров и БМП. Дополнительные части ВДВ, мотострелковые войска и флот[43] были переброшены в окрестности Ленинграда, Таллина, Тбилиси, Риги.
Воздушно-десантными войсками командовал генерал-лейтенант П. С. Грачёв. При этом Грачёв поддерживал телефонную связь как с Язовым, так и с Ельциным[44]. Однако ГКЧП не имел полного контроля над своими силами; так, в первый же день части Таманской дивизии перешли на сторону защитников Белого дома. С танка этой дивизии произнёс своё знаменитое послание к собравшимся сторонникам Ельцин.
Информационную поддержку ГКЧП оказывало Гостелерадио СССР (в течение трёх суток выпуски новостей изобиловали разоблачениями различных актов коррупции и нарушений законности, совершённых в рамках «реформистского курса»), ГКЧП заручилось также поддержкой ЦК КПСС, однако эти институты не смогли оказать заметного влияния на положение в столице и в стране.
Несмотря на то что номинальным главой ГКЧП был Г. И. Янаев, по мнению ряда экспертов (например, бывшего депутата Ленсовета, политолога и политтехнолога Алексея Мусакова), «подлинной душой» комитета являлся Владимир Крючков[45][46]. О ведущей роли Крючкова неоднократно упоминается и в материалах служебного расследования, проведённого КГБ СССР в сентябре 1991 г.[47].
Глава российского правительства Иван Силаев называл «главным идеологом переворота» спикера союзного парламента Анатолия Лукьянова[48].
Несмотря на это, по мнению Президента России Бориса Ельцина[49]:
![]() | В ГКЧП не было лидера. Не было авторитетного человека, чьё мнение становилось бы мотором и сигналом к действию | ![]() |
Сопротивление ГКЧП возглавило политическое руководство РСФСР (президент Борис Ельцин, вице-президент Александр Руцкой, председатель правительства Иван Силаев, и. о. председателя Верховного Совета Руслан Хасбулатов).
В обращении «К гражданам России» от 19 августа Борис Ельцин, Руслан Хасбулатов и Иван Силаев, охарактеризовав действия ГКЧП как государственный переворот, заявили:
![]() | Мы считали и считаем, что такие силовые методы неприемлемы. Они дискредитируют СССР перед всем миром, подрывают наш престиж в мировом сообществе, возвращают нас к эпохе холодной войны и изоляции Советского Союза от мирового сообщества. Всё это заставляет нас объявить незаконным пришедший к власти так называемый комитет (ГКЧП). Соответственно объявляются незаконными все решения и распоряжения этого комитета[50]. | ![]() |
Хасбулатов был на стороне Ельцина, хотя через 10 лет в интервью «Радио Свобода» он заявил, что, как и ГКЧП, был недоволен проектом нового Союзного договора:
Что касается содержания нового Союзного договора, так, помимо Афанасьева и кого-то ещё другого, я сам был страшно недоволен этим содержанием. Мы с Ельциным много спорили — идти нам на совещание 20 августа? И, наконец, я убедил Ельцина, сказав, что, если мы даже не пойдём туда, не составим делегацию, это воспримут, как наше стремление развалить Союз. Был же референдум, в конце концов, в марте о единстве Союза. Шестьдесят три, кажется, процента или 61 процент населения высказались за сохранение Союза. Я говорю: «Мы с вами не имеем права…». Поэтому я говорю: «Давайте мы пойдём, составим делегацию, а там мотивированно изложим свои замечания к будущему Союзному договору».
— Интервью 12.08.2001[51].
Более того, он считал идею о новом союзном договоре провокационной с самого начала:
Самая большая опасность возникла, когда появилась идея заключения нового Союзного договора. Идея совершенно пагубная. Первый Союзный договор, объединивший Российскую Федерацию, Украину, Закавказье, был заключён в 1922 году. Он послужил основой первой советской Конституции в 1924 году. В 1936 году была принята вторая, а в 1978 — третья Конституция. И Союзный договор в них окончательно растворился, о нём помнили только историки. И вдруг он возникает вновь. Своим появлением он ставил под сомнение все предыдущие конституции, как бы признавал СССР нелегитимным. С этого момента дезинтеграция начала набирать силу.
— Беседа с Русланом Хасбулатовым[52].
По призыву российских властей, у Дома Советов Российской Федерации («Белого дома») собрались тысячи россиян, среди которых были представители самых разных социальных групп — от демократически настроенной общественности, активистов движения «Демократическая Россия», студенческой молодёжи, интеллигенции до ветеранов Афганской войны, анархистов и представителей националистического общества «Память». Основную массу составляли москвичи, но заметное число защитников были иногородними, оказавшимися в те дни в столице или специально приехавшими.
По словам лидера партии «Демократический союз» Валерии Новодворской, несмотря на то, что она в эти дни содержалась в СИЗО, члены её партии приняли активное участие в уличных протестах против ГКЧП в Москве[53].
Среди тех, кто пришёл защищать Дом Советов от возможного штурма, были Мстислав Ростропович, Андрей Макаревич, Константин Кинчев, Александр Городницкий, Маргарита Терехова, Борис Хмельницкий, Татьяна Друбич, Анатолий Крупнов, Лев Гудков, Сергей Пархоменко, будущий террорист Шамиль Басаев и будущий руководитель компании «ЮКОС» Михаил Ходорковский[54][55], вице-мэр Москвы Ю. М. Лужков и его беременная жена Е. Н. Батурина[49], бывший министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварнадзе[56], а также телеведущая Татьяна Миткова, поэт Евгений Евтушенко и режиссёр Никита Михалков[57].
По данным британской телерадиовещательной корпорации Би-би-си, принимаются решения ввести ЧП с 19 августа, потребовать от Горбачёва подписать соответствующие указы или уйти в отставку и передать полномочия вице-президенту Янаеву, Ельцина задержать на аэродроме «Чкаловский» по прилёте из Казахстана для беседы с Язовым, дальше действовать в зависимости от результатов переговоров[60].
Варенников на суде заявил, что при его присутствии на объекте «АБЦ» рассматривались только две проблемы: первая — оценка обстановки в стране и вторая — какие надо принять меры. И никто не говорил о лишении Горбачёва власти[25].
По версии члена ГКЧП Геннадия Янаева, 16 августа на одном из спецобъектов КГБ СССР в Москве состоялась встреча Министра обороны СССР Язова и Председателя КГБ Крючкова, на которой обсуждалась ситуация в стране. 17 августа на том же объекте прошла встреча в том же составе, на которую был также приглашён Председатель правительства СССР Валентин Павлов. На ней было решено направить группу членов Политбюро ЦК КПСС в Форос, чтобы потребовать от Михаила Горбачёва немедленного введения чрезвычайного положения и не подписывать новый Союзный договор без проведения дополнительного референдума. 18 августа около 20:00 Янаев прибыл в Кремль, где прошла встреча с группой членов Политбюро, вернувшихся из Фороса от Горбачёва.
… мне несколько раз звонили в автомашину начальник аппарата президента Болдин В. И., премьер-министр СССР Павлов В. С., председатель КГБ СССР Крючков В. А. Каждый из них, за исключением Болдина, просил меня приехать в Кремль для того, чтобы обсудить какие-то срочные вопросы… Зная тяжелейшую ситуацию в стране, зная, что предстоит подписание Союзного договора и неоднозначную реакцию в обществе по этому поводу, приехал на эту встречу весьма встревоженным и не знал, о чём пойдёт речь
— Г. Янаев, материалы уголовного дела по ГКЧП т. 48 л.д. 4-45[67].
Для оказания помощи командующим войсками округов по указанию Язова в Ленинград, Ригу, Ташкент, Кировабад и Каунас вылетели представители Министерства обороны.
Мы в Чрезвычайном комитете договорились, что группа поедет в Крым к Горбачёву для того, чтобы его склонить к принятию решения о введении чрезвычайного положения. … Другой целью нашего приезда в Форос к Горбачёву было сорвать намеченное на 20 августа подписание нового союзного Договора, который, по нашему мнению, не имел никаких правовых основ. 18 августа мы с ним встретились, где, как известно, ни о чём не договорились.
— В. Варенников.
Варенников уточняет, что Горбачёв всё же не возражал против введения чрезвычайного положения, а лишь только не хотел сам принимать такое решение:
Словом, наша встреча закончилась ничем. Её результаты были весьма туманными, как это бывало вообще в большинстве случаев, когда Горбачёву приходилось принимать решение по острым вопросам или просто говорить на тяжёлую тему. В заключение он сказал: «Чёрт с вами, делайте, что хотите. Но доложите моё мнение». Мы переглянулись — какое мнение? Ни да, ни нет? Делайте что хотите — а мы предлагали ввести чрезвычайное положение в определённых районах страны, где гибли люди, а также в некоторых отраслях народного хозяйства (на железной дороге например). То есть он давал добро на эти действия, но сам объявлять это положение не желал.
— В. Варенников[25].
В оправдательном приговоре, который был вынесен Варенникову Военной коллегией Верховного суда РФ, говорится следующее:
По показаниям Варенникова В. И., Бакланова О. Д., Шенина О. С. и Болдина В. И., Горбачёв М. С. хотя и назвал попытку спасти страну от развала путём введения чрезвычайного положения авантюрой и говорил о возможности принятия чрезвычайных мер через съезд народных депутатов или Верховный Совет СССР, однако закончил встречу рукопожатиями и словами: «Чёрт с вами, делайте, что хотите, но доложите моё мнение». Эти слова Президента СССР они расценили как фактическое согласие на введение в стране чрезвычайного положения при одновременном его желании остаться в стороне от принятия такого решения. Признав правильность оценки прибывшими ситуации в стране, своё высказывание о возможности введения чрезвычайного положения решением съезда народных депутатов или Верховным Советом СССР, а также рукопожатия при расставании, свидетель Горбачёв М. С. отрицал произнесение указанных слов или одобрение каким-то иным способом введения чрезвычайного положения неконституционным путём.
Проанализировав доказательства, суд пришёл к выводу, что, несмотря на высказывания Горбачёва М. С. об антиконституционности и авантюризме предложений прибывших, непринятие им мер к их задержанию, его предложение созвать съезд народных депутатов или сессию Верховного Совета для обсуждения вопроса о введении чрезвычайного положения, рукопожатия при расставании давали Варенникову В. И. основания полагать, что Президент СССР если и не одобряет, то и не возражает против попытки спасти страну от развала путём введения чрезвычайного положения.
Этот вывод подтверждается также объективными действиями членов ГКЧП, которые после провала задуманного полетели к Горбачёву М. С. для обсуждения возможного выхода из создавшейся ситуации.
— [25].
По словам Олега Бакланова[71] Горбачёв заявил членам ГКЧП, что не может лететь в Москву, так как «сидит в корсете и у него отнялась нога». Также президент сказал, что «в любом случае прилетит в Москву на подписание договора, даже если ему отрежут ногу»[2][72].
Варенников на суде заявил, что Горбачёв был болен, о чём он сам нам говорил. Внешне президент СССР производил удручающее впечатление и в физическом, и в морально-психологическом плане[25]. Как заявил на следствии лечащий врач президента СССР И. Борисов, 14 августа у Горбачёва случился приступ радикулита, в связи с чем проводилась интенсивная активная терапия[68].
По другим данным, сохранялась связь в домике охраны Горбачёва, которой тот воспользовался несколько раз. Позвонил, например, А. И. Вольскому[73]. Варенников утверждал, что связь была отключена только в кабинете дачи Горбачёва. Все виды связи работали в административном доме дачи (это в одной-двух минутах ходьбы от главного дома), а автомобили были оборудованы закрытой космической связью[25].
Лукьянов в своих воспоминаниях, ссылаясь на материалы уголовного дела, пишет, что работали радиоприёмники, телевизоры, переносные рации, два междугородних телефона. Кроме того, на даче находились президентские автомашины, оснащённые спутниковой связью. Сотрудники охраны звонили по междугороднему телефону своим семьям уже вечером 19 августа[24].
Адвокат Варенникова Дмитрий Штейнберг заявлял: в Форосе у Горбачёва имелись все виды правительственной связи, вплоть до выхода на радиостанцию по системе «Казбек». По его словам следствие установило, что 19, 20, 21 августа эта система работала[74].
Депутат Верховного Совета Крымской АССР Юрий Мешков:
Мы, крымские депутаты — я, Юра Розгонюк и Борис Кизилов — предприняли попытку освобождения Горбачёва. Реальную. Пытались прорваться, во всяком случае, убедиться, что происходит в Форосе. Охрана жёстко перехватила нас у самых ворот, на въезде на дачу. На рейде стояли два сторожевых корабля «Зубр», которые курсом атаки шли к берегу, разворачивались и повторяли манёвр. Вокруг дачи по периметру — плотная охрана. Офицер, который командовал нашими конвоирами, стал рассказывать о семье своей, двух детях. Клятвенно заверил, что никакого насилия к Горбачёву не применяют. И что он сам не желает с нами встречаться.
— «Горбачёв в Крыму: узник ГКЧП или имитация плена?» [75]
Присутствующие члены ГКЧП подписывают Постановление ГКЧП № 1, в котором говорится о введении «в отдельных местностях СССР» чрезвычайного положения сроком на шесть месяцев с 04:00 по московскому времени 19 августа, о запрете митингов, демонстраций и забастовок, о приостановке деятельности политических партий, общественных организаций и массовых движений, препятствующих нормализации обстановки, а также о выделении всем желающим жителям городов 15 соток земли в личное пользование[15][60].
Ночью «Альфа» выдвинулась к даче Ельцина в Архангельском, но не блокировала президента и не получила указания предпринять по отношению к нему каких-либо действий. Язов отрицает, что готовилась акция против Ельцина[30].
Тем временем, Ельцин в экстренном порядке мобилизовал всех своих сторонников в верхних эшелонах власти, самыми видными из которых оказались Р. И. Хасбулатов, А. А. Собчак, Г. Э. Бурбулис, М. Н. Полторанин, С. М. Шахрай, В. Н. Ярошенко. Коалиция составила и рассылала по факсу воззвание «К гражданам России». Ельцин подписал указ «О незаконности действий ГКЧП»[77]. Рупором противников ГКЧП стало «Эхо Москвы».
Президент России Б. Н. Ельцин в 09:00 прибывает в «Белый дом» (Верховный Совет РСФСР) и организует центр сопротивления действиям ГКЧП. Сопротивление принимает форму митингов, которые собираются в Москве у Белого дома на Краснопресненской набережной и в Ленинграде на Исаакиевской площади у Мариинского дворца.
Между тем, непосредственно у Белого дома располагается бронетехника 137-го парашютно-десантного полка 106-й воздушно-десантной дивизии под командованием генерал-майора А. И. Лебедя и танки Таманской дивизии.
В 10:50 Секретариат ЦК КПСС за подписью секретаря ЦК Шенина направил шифротелеграмму на места секретарям обкомов, райкомов. В ней говорилось: «В связи с введением чрезвычайного положения примите меры по участию коммунистов в содействии Государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР».
Подразделениями мотострелков из Таманской дивизии занят Центральный телеграф, всем находившимся приказано покинуть помещение. В то же время по телетайпам, находящимся вне операционного зала, продолжает передаваться информация, в том числе из Белого дома[78].
24-летняя журналистка Татьяна Малкина открыто назвала происходящее «переворотом» и задала вопрос: «Скажите, пожалуйста, понимаете ли вы, что сегодня ночью вы совершили государственный переворот? И какое из сравнений вам кажется более корректным — с 1917-м или 1964-м годом?»[80].
Слова членов ГКЧП были больше похожи на оправдания (Г. Янаев: «Горбачёв заслуживает всяческого уважения…»). Янаев заявил, что начатый в 1985 году курс на демократические преобразования (Перестройка) будет продолжен, а Горбачёв находится на отдыхе и лечение в Форосе и ему ничто не угрожает. Он назвал Горбачёва своим другом и выразил надежду, что тот после отдыха вернётся в строй и они будут вместе работать[81].
С одного из бронетранспортёров выступил не назвавший себя генерал с просьбами к собравшимся расходиться. Однако поредевшая было с уходом части людей к Дому Советов толпа вновь растёт. На Тверской из окон Моссовета разбрасываются в собравшуюся у здания толпу размноженные на ксероксе сегодняшние Обращение и Указ Президента РСФСР[44].
Вокруг всего комплекса Дома Советов РСФСР выстраивается цепочка из нескольких тысяч москвичей, пришедших на защиту Президента и Верховного Совета Российской Федерации. Организуются пикеты[44].
Из воспоминаний народного депутата РСФСР, члена Верховного Совета РСФСР Сергея Бабурина:
В августе 91-го я был в Верховном Совете РСФСР и, как и большинство людей, честно вам скажу, не мог понять, что происходит. Где Президент Горбачёв? Я его терпеть не мог, но я хотел понять, что происходит. Конечно, была надежда, что выполнение Конституции СССР будет обеспечено. Трагедия того же ГКЧП в том, что люди, вошедшие в этот комитет, действовали как дилетанты в политике. Имея огромный партийный и хозяйственный опыт, они не понимали, что в политике нужно немедленно искать союзников и работать жёстко, работать, не думая о том, что или пан или пропал. Других вариантов быть не должно.
Я увидел, как Президента Ельцина подсаживают на танк, он начинает выступать, его перебивают и говорят: «Господин Президент, у вас невыгодный ракурс. Смените ракурс, мы же съёмку ведём!» Он меняет ракурс и начинает заново своё «историческое» обращение зачитывать… Я почувствовал, что это, конечно, театр… Я сказал: никаких штурмов Верховного Совета РСФСР не будет, и изображать здесь оборону нечего. Но, беда, в то время информация полностью отсутствовала, о том, что и где происходит, даже мы, депутаты, не знали[84]
Около 23:30 рота десантников 106-й воздушно-десантной дивизии на 10 БРДМ прибыла в окрестности Дома Советов. Вместе с бойцами прибыл заместитель командующего ВДВ генерал-майор А. И. Лебедь[86], по одной из версий — для личного ознакомления с обстановкой и принятия решения на «зачистку здания». Штаб обороны Белого дома был проинформирован о том, что примерно в 15 часов 19 августа генерал-десантник Александр Лебедь встречался с членом штаба, начальником охраны полковником милиции Бойко, потребовав от него снять охрану и покинуть здание. В противном случае пригрозил применением оружия.
Начальник оперативного штаба обороны Белого Дома Анатолий Цыганок вспоминал:
Еще 19 августа участники обороны Белого Дома узнали о том, что на одном из оперативных совещаний заместитель командующего ВДВ по боевой подготовке и ВВУзам генерал-майор Александр Лебедь разработал интересный план. Он попросил выдать ему побольше российских флагов, чтобы его бойцов, которые будут ими размахивать, на баррикадах приняли за своих. Тогда они смогут вплотную подойти к Белому Дому и одним батальоном внезапно его захватить.
Об этом тут же было доложено Руцкому. И когда вечером 19-го десантный батальон Лебедя попытался двинуться к Белому Дому, москвичи преградили ему дорогу. Лебедю предложили переговорить с Константином Кобецом. Он отказался, сказав, что выполняет приказ командующего ВДВ, и дал приказ батальону двигаться к стенам Белого Дома. Но москвичи взяли их машины в плотное кольцо. Обстановка накалилась.
Тут вмешался Руцкой. Он уговорил Лебедя встретиться с Ельциным. И в разговоре с ним генерал дал честное слово, что его десантники не поднимут оружие против защитников демократии. После чего 8 боевых машин десанта подошли к северному порталу здания и, по словам Лебедя, «взяли защитников демократии под охрану». Но мы понимали, что в случае штурма они могут стать «троянским конем», а потому, по решению штаба обороны, неподалеку от них было решено расположить надежный резерв — 300 «афганцев» Аушевского комитета воинов-интернационалистов.
У Белого Дома десантники простояли до утра, пока их командир майор Сергеев не свернул батальон и не ушел, разведя руками: «У меня приказ». Видимо, батальон выводился, чтобы не попасть под «дружественный огонь» во время предполагаемого штурма, о котором нам, членам штаба по обороне, было уже известно.
По данным иностранных СМИ и газеты «Известия», за несколько дней до объявления чрезвычайного положения члены ГКЧП приказали псковскому заводу АДС (аппаратуры дальней связи) изготовить и послать в Москву 250 тыс. пар наручников[87][88][89], а также «предварительно отпечатали стопки бланков ордеров на арест» (англ. they thought to ... preprint stacks of blank arrest orders)[90][91].
Председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов принимает решение о созыве 26 августа внеочередной сессии союзного парламента[92].
Центральное телевидение СССР в вечернем[93] выпуске программы «Время» неожиданно пропускает в эфир сюжет, подготовленный своим корреспондентом Сергеем Медведевым об обстановке у Белого Дома, в который попадает Ельцин, зачитывающий подписанный накануне Указ «О незаконности действий ГКЧП». В завершение звучит комментарий С. Медведева, в котором прямо высказывается сомнение по поводу возможности выхода этого сюжета в эфир. Тем не менее, сюжет увидела огромная аудитория телезрителей всей страны, он резко контрастировал с остальным содержанием программы (с сюжетами в поддержку действий ГКЧП) и позволил усомниться в действиях ГКЧП[94].
Автор сюжета Сергей Медведев так объясняет его выход[95]:
![]() | …мой сюжет был единственным, рассказывающим стране, что же происходит в Москве. Это стало возможным во многом благодаря мужеству и профессионализму моих коллег. Но меня сразу же уволили с работы. К счастью, ненадолго… | ![]() |
Стоит отметить, что в 1995 году Сергей Медведев стал пресс-секретарём Бориса Ельцина и занимал этот пост до 1996 года[96].
В связи с госпитализацией утром с гипертоническим кризом премьера Павлова, временное руководство Кабинетом министров СССР было возложено на первого вице-премьера Виталия Догужиева[97], который не делал никаких публичных заявлений по этому поводу.
Начать должны были танки. Как планировалось, они произведут устрашающие выстрелы с близкой дистанции и проделают проходы в завалах. Затем бойцы отдельной мотострелковой дивизии имени Дзержинского вклинятся в ряды защитников, раздвинут их, расчистят путь к подъездам Белого дома и будут удерживать «коридоры». В «коридоры» пойдут тульские десантники, которые с помощью техники взломают двери и застеклённые проёмы в стенах, после чего завяжут бой на этажах здания. В этот момент бойцы «Альфы», действующие по самостоятельному плану, будут осуществлять внутри Белого дома поиск и нейтрализацию руководителей сопротивления[103]. Для проведения операции были выделены подразделения общей численностью около 15 тыс. человек[102]. Однако у генералов, ответственных за подготовку штурма, появились сомнения в целесообразности. Александр Лебедь перешёл на сторону защитников Белого дома. Командиры «Альфы» и «Вымпела» Карпухин и Бесков якобы просили заместителя председателя КГБ Агеева отменить операцию.
Штурм был отменён[102]. Однако, Варенников в свой книге «Дело ГКЧП» со ссылкой на материалы уголовного дела отрицает, что готовился штурм Дома Советов[25], — Варенников пишет, что на совещании в Генштабе обсуждалась возможность изолировать и разоружить боевиков, нагнетавших обстановку в районе Белого дома и стрелявших из боевого оружия в районе Смоленской площади и гостиницы «Украина»[25]. Решение не было принято, так как это могло привести к жертвам среди лиц, находившихся у Дома Советов[25]. Тем более, что здание охраняли подразделения ВДВ[25]. Янаев разговаривал с Ельциным по телефону и сообщил ему, что никто не собирается штурмовать Белый дом[12].
На суде по делу ГКЧП Карпухин заявил, что не получал приказ о штурме Верховного Совета РСФСР[25]. Его показания упоминаются в оправдательном приговоре В. Варенникову[25]. В августе 2006 бывший командир спецподразделения «Вымпел» Борис Бесков заявил, что не получал приказ о штурме Белого дома[104].
В 15 часов на первом канале ЦТ СССР в программе «Время», в условиях строгой цензуры на других каналах, вышел неожиданный сюжет, позднее так описанный журналистом Евгением Киселёвым[105].
…Я тогда работал в «Вестях». «Вести» были отключены от эфира. Сидим, смотрим первый канал (…) И появляется в кадре диктор, и вдруг начинает читать сообщения информационных агентств: президент Буш осуждает путчистов, премьер-министр Великобритании Джон Мейджор осуждает, мировая общественность возмущена — и под занавес: Ельцин объявил ГКЧП вне закона, прокурор России, тогда был Степанков, возбуждает уголовное дело. Мы в шоке. И я представляю себе, как много людей, и в том числе участников событий, которые ловили в тот момент малейший намёк на то, в какую сторону качнулась ситуация, побежали в Белый дом к Ельцину расписываться в верности и лояльности. На третий день, под вечер, встречаю Танечку Сопову, которая тогда работала в Главной редакции информации Центрального телевидения, ну, объятия, поцелуи. Я говорю: «Татьян, что произошло у вас?» — «А это я Мальчиш-плохиш, — говорит Таня. — Я была ответственным выпускающим». То есть она собирала папку, подбирала новости. А был порядок: пойти всё согласовать. «Захожу, — говорит, — раз, а там сидит весь синклит и какие-то люди, совсем незнакомые. Обсуждают, что передавать в 21 час в программе „Время“. А тут я, маленькая, суюсь со своими бумажками». Она действительно такая крохотная женщина. «Мне прямым текстом говорят, куда я должна пойти со своими трёхчасовыми новостями: „Сама верстай!“ — ну, я пошла и сверстала»…
По мнению Киселёва, Татьяна Сопова — «Маленькая женщина, из-за которой, возможно, провалился путч в августе 91-го года».
В одном здании с нами находился корпункт финского телевидения, и у них был подземный кабель, позволявший транслировать картинку прямо в Хельсинки. Финнам полагались такие привилегии, они считались вашими младшими братьями. В разгар путча КГБ перекрыл абсолютно все телевизионные точки, но они забыли о финском кабеле. 20 августа 1991 года в Белом доме Борис Ельцин дал мне интервью — я был единственным, кто удостоился такой чести. Ночь с 19 на 20 августа я провёл в кабинете Хасбулатова. В четыре утра меня разбудили и повели в кабинет Ельцина.
КГБ вырубил в Белом доме электричество, и мы долго шли по длинным коридорам, освещённым лишь свечками. Хасбулатов собирается разбудить Ельцина и доложить, что армия выбрала его, а значит и демократическую Россию. Рядом с его кабинетом спали на стульях два человека — молодой солдат с ружьём и Мстислав Ростропович. Потом Ельцин дал мне интервью. Многие западные лидеры признавали ГКЧП, и я сказал: «Борис Николаевич, скажите Западу, что этот путч — уголовный». Он ответил: «Да, это так. И ещё одно дело. Только через такие передачи, как ваша, мы сможем достучаться до всего мира. И, что особенно важно, мы сможем сообщить Горбачёву в Форосе, что бьёмся за нашу свободу». Я понял, что получил чистое золото, помчался в финский корпункт и моментально отправил интервью в Хельсинки. Спустя час его увидел весь мир.
Около 16:00 Иван Силаев позвонил Анатолию Лукьянову и сказал, что, по имеющимся у него сведениям, полученным из нескольких достоверных источников, ночью войска будут штурмовать Дом Советов РСФСР, и просит его во что бы то ни стало предотвратить штурм. Лукьянов тут же позвонил руководителям министерств обороны, внутренних дел и КГБ. Каждый из них ответил, что ни о каком штурме речи не идёт[24].
Спустя два часа К. Кобец издал приказы об отмене комендантского часа и возврате войск в места постоянной дислокации[102]. Ещё в предыдущую ночь К. Кобец возглавил штаб обороны Дома Советов, его аппарат образовали 15 генералов и офицеров. Основную ставку в штабе Белого дома делали на поддержку населения. 19 августа у Белого дома людей было не много, но днём и к вечеру 20 августа к зданию Верховного Совета пришли тысячи граждан. Десятки тысяч человек образовали живое кольцо вокруг здания Белого дома, чтобы помешать возможному и ожидаемому штурму. По периметру здания возводились и укреплялись внушительные баррикады.
У защитников Дома Советов (включая милиционеров и охрану) имелось до 1000 стволов оружия. Но главная ставка была сделана на агитацию войск, верных ГКЧП. В ней участвовало десять групп народных депутатов и офицеров штаба[109].
После 18 часов А. Лукьянову позвонили Р. Хасбулатов и член руководства компартии РСФСР полковник Н. Столяров из приёмной А. Руцкого с сообщением о якобы готовящемся штурме Белого дома. Лукьянов уверенно сказал им, что по заверениям, полученным им от военных, никакого штурма быть не должно[111], и просил передать это Ельцину и Силаеву. Этот разговор со спикером российского парламента происходил в присутствии одиннадцати членов межрегиональной депутатской группы, с которыми Лукьянов тогда беседовал о предстоящей сессии. Позже вечером глава союзного парламента перезвонил Язову, Крючкову, а потом и Янаеву. Все они однозначно и твёрдо заявили, что никаких указаний и приказов по этому поводу не давалось[24].
Вечером 20 августа на очередном заседании ГКЧП собрались Янаев, Язов, Крючков, Пуго, Болдин, Бакланов, Грушко, Тизяков, Стародубцев и ряд приглашенных лиц. Анализ информации, собранной штабом ГКЧП, свидетельствовал о развитии ситуации не в пользу чрезвыйчайного комитета. В целях её исправления под руководством Бакланова штабом были подготовлены рекомендации следующего характера:
" — в связи с обострением обстановки в Москве и ряде других регионов дать в первой половине 21 августа политическую и правовую оценку деятельности Ельцина Б. Н. и мэрии г. Москвы, возложив на них ответственность за имеющиеся человеческие жертвы…
«…подготовить к 20-00 предложения по составу уполномоченных ГКЧП, которые могут быть направлены на места для осуществления политической линии нового советского руководства».
Одновременно был подготовлен проект Указа и. о. Президента СССР Янаева Г. И. «О введении временного президентского правления в республиках Прибалтики, Молдове, Армении, Грузии, отдельных областях РСФСР и Украинской ССР (Свердловской, Львовской, Ивано-Франковской, Тернопольской, городах Ленинграде и Свердловске)», а также принято Постановление ГКЧП № 3, которым ограничивался перечень транслируемых из Москвы телерадиоканалов, приостанавливалась деятельность телевидения и радио России, а также радиостанции «Эхо Москвы»[101].
По воспоминаниям советника президента Ельцина Сергея Станкевича, во время этих событий работавшего в Белом доме в политическом штабе Бурбулиса, трагическая новость о первых столкновениях и жертвах пришла в штаб одновременно с сообщением о том, что группа десантников заняла помещение радиостанции «Эхо Москвы» на Никольской улице и заставила журналистов прекратить передачи. Кроме того, наблюдатели сообщили, что за Калининским мостом, напротив фасада Белого дома, сосредоточилась группа танков и боевых машин десанта, а рядом в грузовиках укрыты боеприпасы, включая снаряды для танков. В Белом доме в очередной раз объявили тревогу и готовность номер один[114].
Организаторы обороны «Белого дома» призывают собравшихся около него граждан взяться за руки, встать цепью и действовать только методом уговоров. По имеющейся информации, солдаты Кантемировской дивизии ничего не знают о сути происходящих событий[115].
Фотокорреспондент газеты «Рыбный Мурман» Виктор Корецкий, выполнявший свой профессиональный долг в дни путча возле Белого дома в Москве, передавал:
«- Улицы на подходе к зданию ВС забаррикадированы, стоят перевернутая техника, троллейбусы. Само здание окружено огромной толпой, примерно сто тысяч человек. На подступах стоят танки Таманской дивизии, они охраняют здание. На танках развеваются флаги России. К танкам никого не подпускает оцепление, люди стоят, взявшись за руки, образуя пять цепей. Люди разбиты на сотни, в каждой — старший, приказы которого беспрекословно выполняются. Пока я пробился к зданию ВС, мне долго пришлось объяснять, кто я и зачем иду.
Внутри здание охраняют курсанты Рязанского училища воздушно-десантных войск. На стороне российского правительства и некоторые офицеры советской армии, несколько подразделений КГБ, отряды милиции. Все вооружены автоматами. Оружие периодически подвозят.
Люди ополчения готовят мокрые повязки и противогазы на случай применения химического оружия. Дождь идет беспрерывно. Но никто не уходит. Никто не верит обещанию Янаева не брать штурмом здание Верховного Совета России. В ноль часов началось движение техники. Колонна боевых машин пехоты преодолела первую линию баррикад. Послышались пулеметные очереди. Началась вторая атака. В половине второго ночи танки подошли почти к самому зданию ВС России. У стен парламента осталась одна цепочка людей, держащихся крепко за руки…
Депутаты России ведут разъяснительную работу среди солдат. И некоторые воинские части отходили от парламента. Отвела свои танки Кантемировская дивизия. Все время раздаются выстрелы. После двух часов ночи подошла колонна боевых машин. Навстречу им вышли депутаты. И командир сказал, что он не будет стрелять по своему народу и отвел колонну. Все время по радио передавали о передвижении войск»[116].
Поражение ГКЧП определилось уже днём 21 августа, и Прокуратура РСФСР объявила, что все участники ГКЧП будут привлечены к ответственности. Вечером этого дня президент РСФСР Б. Н. Ельцин предъявил восьмёрке путчистов (Г. И. Янаеву, О. Д. Бакланову, В. А. Крючкову, B. C. Павлову, Б. К. Пуго, В. А. Стародубцеву, А. И. Тизякову и Д. Т. Язову) следующие требования:
«1. Комитету по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП) предписываю прекратить свою противоправную антиконституционную деятельность с 22 часов 21 августа 1991 года. Все решения, принятые с момента его образования, подлежат безоговорочной отмене. 2. Комитет обязываю незамедлительно отменить все решения, препятствующие выполнению Президентом СССР М. С. Горбачёвым своих конституционных обязанностей. 3. В случае невыполнения указанных требований мною будут приняты все предусмотренные Законом меры по пресечению противоправной деятельности комитета, обеспечению конституционного порядка и законности в стране».
Своим Указом № 70 Ельцин «за поддержку антиконституционной деятельности так называемого „государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР“, невыполнение указов Президента РСФСР, направленных на пресечение государственного переворота» отстранил от исполнения обязанностей председателей исполнительных комитетов краевого и ряда областных Советов народных депутатов РСФСР (в Краснодарском крае, Ростовской, Самарской и Липецкой областях).
В тот день в Москве открылась Чрезвычайная сессия Верховного Совета РСФСР, единогласным решением которого ГУВД (Главное управление внутренних дел) и УКГБ (Управление Комитета госбезопасности) Москвы и Московской области были выведены из союзного подчинения и переподчинены российским властям. Таким образом, Борис Ельцин получил дополнительную опору на силовые структуры. До сих пор эти структуры были в союзном подчинении. Председателю КГБ и Министру внутренних дел РСФСР было поручено осуществить эти мероприятия в трехдневный срок.
Во тот же день Ельцин отправил в отставку главу Всесоюзной государственной телерадиовещательной компании Л. П. Кравченко, а сама Всесоюзная телерадиокомпания была передана в ведение правительства РСФСР[124].
Советник президента РСФСР Сергей Станкевич:
Меня вместе с Сергеем Шахраем Ельцин отправил в аэропорт. Вместе с нами туда выехали министр внутренних дел РСФСР Виктор Баранников, глава российского КГБ Виктор Иваненко и генпрокурор России Валентин Степанков. Сначала встретили самолёт с Горбачёвым. «Ну, вот, Сергей, вы не верили в президента, а президент всё выдержал», — сказал он мне. Следом прибыли два самолёта с членами ГКЧП, и тут же были произведены задержания. Крючкова по трапу несли буквально на руках — видимо, ему стало плохо. Вместе с большой группой вооружённой охраны я поехал сопровождать его. Дмитрия Язова сопровождал Шахрай. Их разместили тогда в подмосковных пансионатах — везти в город во избежание возможных эксцессов не решились.
— С. Станкевич: никто в ГКЧП не решился дать приказ штурмовать Белый дом [132]
В ночь с 22 на 23 августа по распоряжению Моссовета при массовом скоплении митингующих был произведён демонтаж памятника Феликсу Дзержинскому на Лубянской площади[146].
23 августа в 3 часа утра у себя на даче был арестован главком сухопутных войск Валентин Варенников[25].
Рано утром 23 августа Ельцин приехал в Кремль к Горбачёву. Ельцин потребовал от Президента СССР производить любые кадровые изменения только по согласованию с российским президентом. Горбачёв обещал «подумать» по поводу отмены своих указов. Но Ельцин заявил, что он не уйдёт из кабинета Президента СССР, пока Моисеев и Шебаршин не будут смещены[138]. Под давлением Ельцина Горбачёв отменил свои назначения, объяснив их тем, что не успел разобраться в ситуации. Министром обороны СССР был назначен Е. Шапошников, председателем КГБ — В. Бакатин, министром иностранных дел — Б. Панкин, посол в Чехословакии, отказавшийся признать ГКЧП[147]. Данные назначения были внесены на рассмотрение Верховного Совета СССР.
В 13.00 в Белом доме началась сессия Верховного Совета РСФСР. Заседание было очень важным. Ельцин и Верховный Совет РСФСР были триумфаторами. Горбачев фактически оказался в положении ответчика. Депутаты Верховного Совета РСФСР требовали из за зала от Президента СССР, Генсека ЦК КПСС Горбачева распустить КПСС, запретить социализм. Ельцин потребовал у Горбачёва осудить КПСС, но, встретившись с его сопротивлением подписал указ о приостановлении деятельности КП РСФСР на том основании, что она поддержала ГКЧП[148][149].
23 августа возле зданий ЦК КПСС скопились толпы москвичей. Перед зданием ЦК стихийный митинг, возникла угроза стихийного захвата и разгрома зданий ЦК.
По распоряжению мэра Москвы Г. Х. Попова здания ЦК КПСС и МГК КПСС на Старой площади были опечатаны, таким образом, их деятельность была заблокированна. В 3 часа дня органы КГБ и милиции завершили оцепление всех зданий ЦК КПСС, ЦК КП РСФСР, КПК, МГК, а также расположенных напротив зданий КГБ СССР[138]. Вспоминает начальник Московского управления КГБ СССР Евгений Савостьянов:
— я знаю с точностью до минуты, когда была высшая точка моей жизни.
— Когда?!
— В 14 часов 15 минут 23 августа 1991 года. В эту минуту я нажал кнопку в рубке радиотрансляции системы гражданской обороны в здании ЦК КПСС и объявил о закрытии ЦК КПСС и о том, что даю 45 минут на эвакуацию персонала, после чего арестую всех оставшихся в здании. И всё ЦК разбежалось! За 45 минут[150]
24 августа, в связи с участием членов Кабинета Министров СССР в деятельности ГКЧП, Совет Министров РСФСР во главе с И. С. Силаевым предложил Президенту СССР М. С. Горбачёву расформировать союзное правительство. Правительство РСФСР отказывалось выполнять распоряжения союзного правительства до формирования его нового состава. Совет Министров РСФСР объявил, что возлагает на себя руководство министерствами и ведомствами СССР, подведомственными им объединениями, предприятиями и организациями, расположенными на территории РСФСР. Должностным лицам министерств и ведомств СССР было указано руководствоваться в своей деятельности решениями Совета Министров РСФСР и указаниями уполномоченных членов Правительства РСФСР[151].
М. С. Горбачев вынужден был поставить перед Верховным Советом СССР вопрос о доверии правительству СССР и в этот же день, 24 августа, распустил Кабинет Министров СССР.
В тот же день Горбачёв сложил с себя полномочия Генерального секретаря ЦК КПСС и предложил ЦК КПСС самораспуститься. В заявлении по этому поводу говорилось:
Секретариат, Политбюро ЦК КПСС не выступили против государственного переворота. Центральный Комитет не сумел занять решительную позицию осуждения и противодействия, не поднял коммунистов на борьбу против попрания конституционной законности. Среди заговорщиков оказались члены партийного руководства, ряд партийных комитетов и средств массовой информации поддержал действия государственных преступников. Это поставило коммунистов в сложное положение.
Многие члены партии отказались сотрудничать с заговорщиками, осудили переворот и включились в борьбу против него. Никто не имеет морального права огульно обвинять всех коммунистов, и я, как Президент, считаю себя обязанным защитить их как граждан от необоснованных обвинений.
В этой обстановке ЦК КПСС должен принять трудное, но честное решение о самороспуске. Судьбу республиканских компартий и местных партийных организаций определят они сами.
Не считаю для себя возможным дальнейшее выполнение функций Генерального секретаря ЦК КПСС и слагаю соответствующие полномочия.
Верю, что демократически настроенные коммунисты, сохранившие верность конституционной законности, курсу на обновление общества, выступят за создание на новой основе партии, способной вместе со всеми прогрессивными силами активно включиться в продолжение коренных демократических преобразований в интересах людей труда[152].
25 августа 1991 года Ельцин издаёт указ, на основании которого всё принадлежащее КПСС и КП РСФСР недвижимое и движимое имущество, включая денежные и валютные счета, становились государственной собственностью России[153]. Крючков написал письмо Горбачёву, в котором ещё раз заявил, что ГКЧП не планировало его отстранять от должности президента СССР:
Михаил Сергеевич! Когда всё это задумывалось, то забота была одна — как-то помочь стране. Что касается Вас, то никто не мыслил разрыва с Вами<…>Было заявлено, что в случае начала противостояния с населением, операции немедленно приостанавливаются. Никакого кровопролития. Трагический случай произошёл во время проезда дежурной военной машины «БМП» по Садовому кольцу. Это подтвердит следствие. К Вам поехали с твёрдым намерением доложить и прекращать операцию.
Верховный Совет Белорусской ССР приостанавливает деятельность Компартии Белоруссии[154](данное решение будет отменено в феврале 1993 года).
26 августа открылась внеочередная сессия Верховного Совета СССР[155]. Принимается решение о созыве Съезда народных депутатов СССР[156].
28 августа Верховный Совет СССР утвердил отставку премьер-министра Валентина Павлова[157], тем самым отправил правительство в отставку[комм.- 6]. Затем, уже бывшему Кабинету Министров союзный парламент выразил недоверие, а его функции были возложены на не предусмотренный Конституцией СССР Комитет по оперативному управлению народным хозяйством[158]. В этот же день произошёл и роспуск коллегии КГБ СССР[159].
29 августа Верховный Совет СССР приостанавливает деятельность КПСС на всей территории СССР. С согласия парламентариев, по делу ГКЧП был арестован спикер союзного парламента Анатолий Лукьянов[54][160]. Также союзный парламент по представлению Горбачёва утвердил новых силовых министров: председателем КГБ стал бывший глава МВД СССР Вадим Бакатин, министром обороны стал главком ВВС Евгений Шапошников, а министром внутренних дел СССР стал глава МВД РСФСР Виктор Баранников[161] и в то же время не рассмотрел вопрос об утверждении Бориса Панкина на посту министра иностранных дел[162][163][164].
29 августа в «Российской газете» было опубликовано выступление Президента РСФСР Ельцина на конгрессе соотечественников: «Я считаю, что Верховный Совет СССР — соучастник путча… На чрезвычайном Съезде народных депутатов СССР, который откроется 2 сентября, скажу, что нынешний состав ВС СССР надо распустить. Заслуживает роспуска и сам Съезд, этот орган не нужен…»
30 августа Президиум Верховного Совета Украины запретил деятельность Компартии Украины[165].
2 — 5 сентября 1991 года состоялся V (внеочередной) Съезд народных депутатов СССР. Из принятых на Съезде документов следовало, что действие Конституции СССР приостанавливалось. Страна входила в состояние переходного периода, который должен был закончиться с принятием новой Конституции и выборами новых органов власти. Руководители Союза и союзных республик объявили переходный период для принятия новой Конституции и заявили о создании Государственного совета в составе Президента СССР и высших должностных лиц 10 республик[166].
V внеочередной Съезд народных депутатов СССР принял два акта — закон «Об органах государственной власти и управления Союза ССР в переходный период»[167] и постановление «О мерах, вытекающих из совместного заявления Президента СССР и высших руководителей союзных республик и решений внеочередной сессии Верховного Совета СССР»[168].
Съезд освободил от обязанностей Председателя Верховного Совета СССР А. И. Лукьянова и Вице-президента СССР Г. И. Янаева. Согласно закону в переходный период Верховный Совет СССР являлся высшим представительным органом власти Союза ССР, состоящим из двух самостоятельных палат: Совета Республик и Совета Союза. Упразднялся Президиум Верховного Совета СССР. Сам Верховный Совет СССР реорганизовывался, и вместо высшего законодательного органа он превращался в совещательный аморфный орган с неясным составом и функциями. Вместо правительства СССР был создан временный орган — Межреспубликанский экономический комитет, в котором республики были представлены на паритетных началах. Упразднялась должность вице-президента СССР. Под давлением Президентов СССР и РСФСР и их сторонников Съезд постановил прекратить деятельность Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР, то есть фактически распустил высшие органы государственной власти СССР.
6 сентября на первом заседании Госсовета была признана независимость Латвии, Литвы, Эстонии. В том же месяце депутаты от России и других республик были отозваны из Верховного Совета СССР, председатель которого, А. И. Лукьянов, также был арестован за поддержку ГКЧП. Союзные структуры власти и управления фактически перестали существовать[86].
21 октября 1991 года начала работу первая сессия Верховного Совета СССР нового состава[169]. ВС СССР нового состава формировался союзными республиками на основании Закона СССР «Об органах государственной власти и управления Союза ССР в переходный период» от 05.09.1991. В формировании Верховного Совета СССР нового состава принимали участие семь союзных республик, некоторые республики (Азербайджана, Молдавия, Украина) отправили лишь наблюдателей, Грузия и Армения вообще не участвовали в формировании Верховного Совета. Верховный Совет состоял из двух самостоятельных палат (Совет Республик и Совет Союза) и заседал с 21 октября по 26 декабря. 26 декабря 1991 года Верховный Совет СССР принял декларацию об упразднении СССР и принял решение о своем самопороспуске[170][171].
6 ноября 1991, Указом Президента РСФСР Бориса Ельцина деятельность КПСС и Коммунистической партии РСФСР на территории РСФСР была запрещена. Однако согласно ст. 22 Закона СССР от 9 октября 1990 года «Об общественных объединениях» принятие решения о ликвидации общесоюзной политической партии находилось в компетенции Верховного суда СССР[комм.- 7].
Осенью 1991 года участники обороны Дома Советов безуспешно попытались создать свою общественную организацию, однако вместо неё сформировалось сразу несколько. Самая многочисленная группа сформировала общество «Август-91».
Некоторые из участников обороны Дома Советов, входившие в отряд «Живое кольцо» 20 августа 1991 года, образовали одноимённую общественно-политическую организацию Союз «Живое Кольцо» (лидер К. М. Труевцев)[174].
Другое сформировавшееся общественно-политическое объединение — Общественно-патриотическое объединение добровольцев — защитников Белого дома в поддержку демократических реформ — «Отряд „Россия“»[175].
Утром 19 августа по городскому радио и телевидению передавались: Обращение ГКЧП к советскому народу, заявление Анатолия Лукьянова в его поддержку, а вслед за ними — обращение генерал-полковника В. Н. Самсонова, командующего Ленинградским военным округом, которого ГКЧП назначил военным комендантом Ленинграда. В нём Самсонов заявил о введении в городе и на прилегающих территориях чрезвычайного положения и специальных мер, в число которых входили[176]:
Генерал Самсонов объявил также о создании в городе комитета по ЧП, в который, в частности, включён первый секретарь Ленинградского обкома Б. В. Гидаспов[177].
В Ленинград была введена 36-я отдельная воздушно-десантная бригада (пгт. Гарболово) в составе более 500 военнослужащих со стрелковым оружием; в направлении к Ленинграду двигались две группы воздушно-десантных войск из-под Пскова в составе более 1200 военнослужащих со стрелковым оружием и бронетехникой с полным боекомплектом[178].
Здание Ленсовета (Мариинский дворец), в котором была наиболее сильна демократическая фракция, 19 августа превратилось в штаб противодействия комитету, одновременно на Исаакиевской площади перед Мариинским дворцом стали собираться горожане — начался постоянный стихийный митинг. На площади были установлены мегафоны, передававшие последние сводки о событиях и выступления с заседания президиума Ленсовета, открывшегося в 10 часов[176]. Площадь и прилегающие к дворцу улицы, а также улицы у телецентра покрылись баррикадами.
Мэр города А. А. Собчак накануне прибыл в Москву для участия в составе российской делегации в планировавшемся подписании нового Союзного договора. Составив вместе с Б. Н. Ельциным и другими руководителями демократического сопротивления текст Обращения к гражданам России, он около 14 часов вылетел в Ленинград. Сразу по прибытии он отправился не в Мариинский дворец, как ожидалось, а в штаб генерала Самсонова, где убедил последнего воздержаться от ввода войск в город без письменного приказа Язова. Самсонов после разговора с Собчаком связался с Язовым и предложил сформулировать письменный приказ и доставить его военной спецсвязью на самолёте-истребителе. Язов на словах согласился, но письменно приказ не оформил и Самсонову не отправил[179].
Уйдя от Самсонова, Собчак выступил на чрезвычайной сессии Ленсовета, открывшейся в 16:30, а позже обратился к горожанам по телевидению (19 августа 1991 года ленинградское телевидение было единственным в СССР, которому удалось выпустить в эфир передачу, направленную против ГКЧП). Вместе с Собчаком в студии были председатель Ленсовета А. Н. Беляев, председатель Облсовета Ю. Ф. Яров и вице-мэр В. Н. Щербаков. Собчак сообщил, что завтра выйдут все газеты (военная цензура отменена, типографию Лениздата охраняет ОМОН). Подразделения ГУВД города и области выполняют распоряжения мэрии. Щербаков только вернулся из штаба Ленинградского военного округа, где беседовал с командующим Самсоновым. Тот подтвердил, что к Ленинграду действительно подходят войска, но пообещал, что в город они не войдут, и в свою очередь попросил, чтобы на митинге 20 августа не было подстрекательских призывов против армии. Своё выступление они закончили призывом к горожанам: выйти утром 20 августа на Дворцовую площадь на митинг протеста[180].
Это сыграло свою роль в организации той мощной демонстрации, которая на следующий день всколыхнула весь город. Но самое главное — люди обрели уверенность в возможности сопротивления заговорщикам, что и обеспечило, в конечном счёте, победу.
— Анатолий Собчак, «Из Ленинграда в Петербург»[181].
20 августа в 5 утра к Ленинграду выступили 103-я воздушно-десантная дивизия (г. Витебск) и 76-я воздушно-десантная дивизия (г. Псков), но в город не вошли, а были остановлены под Сиверской (70 км от города)[177]. Перемещения войсковых частей в окрестностях и подтягивание их к городу продолжались и в ночь на 21 августа (о них регулярно сообщало «Радио Балтика»), но в итоге В. Н. Самсонов сдержал данное А. А. Собчаку слово, и в город их вводить не стал, тем более что письменного приказа Язова на это не имел.
На митинге 20 августа на Дворцовой площади, в котором приняли участие около 400 тыс. человек[176], наряду с руководителями города А. Беляевым, В. Щербаковым и А. Собчаком выступили с осуждением ГКЧП многие видные деятели политики и культуры (народные депутаты М. Е. Салье и Ю. Ю. Болдырев, поэт и композитор А. А. Дольский, академик Д. С. Лихачёв, официальный представитель Православной Церкви, благословивший собравшихся и другие). В этом митинге принимал участие и председатель Комитета по внешним связям мэрии Ленинграда Владимир Путин, который через 8 лет станет преемником Ельцина на посту президента России[182]. В тот же день Путин подал рапорт об увольнении из КГБ[102].
По оценке ГУВД, такого скопления народа на площади ещё никогда не было: более 300 тысяч ленинградцев выразили своё отношение к путчистам, 10-тысячной колонной вышел на площадь Кировский завод. Так же организованно вышли на площадь «афганцы», заявившие о своей верности российскому парламенту. Почти каждое выступление заканчивалось лозунгом «Фашизм не пройдёт!». Митинг единогласно принял декларацию в поддержку указов российского парламента, решений Ленсовета и мэрии Ленинграда. Таким образом, Ленинград ГКЧП не поддержал. По окончании митинга многие участники проследовали к зданию Ленсовета для обеспечения его охраны[183].
22 августа Мэр Ленинграда Собчак подписывает распоряжение «о проведении торжественной церемонии поднятия нового, трёхцветного Государственного флага России над зданием мэрии и Ленсовета». А. Собчак обращается к патриотическому объединению «Русское Знамя» с просьбой поднять над Мариинским дворцом бело-сине-красный флаг на торжественной церемонии. Вечером на Исаакиевской площади начинается митинг по случаю победы антикоммунистических сил. В 17.00. члены «РЗ» Д. К. Матлин, А. А. Сычёв и В. В. Шорин, а также депутат Ленсовета В. В. Скойбеда, поднявшись на крышу Мариинского дворца, на глазах тысяч жителей города срывают советский флаг и водружают над Северной столицей России бело-сине-красное полотнище[184].
В городе в дни августовского путча вещали свободные радиостанции «Балтика», «Радио Рокс»[185][186] и «Открытый город».
Бывшие добровольцы — активные участники сопротивления ГКЧП в Ленинграде, в дни 19-21 августа охранявшие баррикады у Мариинского дворца и ленинградского телецентра, создали свою общественную организацию — «Август-91».
В мире действия ГКЧП одобрили руководства Ирака, Ливии и Сербии, а также палестинский лидер Ясир Арафат[79]. 20 августа руководитель Ливии Муаммар Каддафи отправил телеграмму на имя Г. И. Янаева, в которой поздравил его со «смелым историческим деянием» и выразил свою поддержку.
Президент Ирака Саддам Хусейн назвал переворот в Москве «хорошо сделанным делом»[79] и выразил надежду, что благодаря перевороту «мы восстановим баланс сил в мире»[2].
Президент США Джордж Буш осудил «антиконституционное использование силы», поддержав «призыв президента Ельцина к восстановлению законных органов власти»[79].
В самом Советском Союзе руководители республиканских органов власти в большинстве случаев не вступали в открытую конфронтацию с ГКЧП, но саботировали его действия. Из руководства союзных республик открытую поддержку ГКЧП высказали: Председатель Верховного Совета Белорусской ССР Николай Дементей, 1-й секретарь ЦК Компартии Украины Станислав Гуренко, Президент Грузии Звиад Гамсахурдия[187] и Верховные советы самопровозглашенных Приднестровской Молдавской ССР и Республики Гагаузия. Противниками ГКЧП заявили себя президенты РСФСР — Борис Ельцин и Кыргызстана — Аскар Акаев. Президент Молдовы Мирча Снегур в свою очередь издал указ, объявив ГКЧП вне закона[188].
В прибалтийских республиках в поддержку ГКЧП выступило руководство утративших к тому времени власть Компартии Литвы (М. Бурокявичюс), Компартии Латвии (А. Рубикс), а также Интердвижение Эстонии (Е. Коган)[189].
В самой РСФСР ГКЧП поддержал президент Татарской АССР Минтимер Шаймиев[190] и председатель Совета народных депутатов Сочи Юрий Поляков[191].
По воспоминаниям бывшего консультанта отдела социалистических стран ЦК КПСС, политолога Александра Ципко, он видел людей, которые поддерживали ГКЧП: «Многие поддерживали ГКЧП. Я в этот момент был на Украине и помню, как там все радовались. Молодцы, наведут порядок, уберут либералов…»[192].
28 августа 1991 года известные общественные деятели из группы «Независимая гражданская инициатива» выступили с Обращением, где произошедшие 19-21 августа события трактовались как «Августовская революция», которая началась «в ответ на попытку правящей коммунистической клики повернуть историю вспять и кладущая конец существованию КПСС, КГБ, всего режима, подводит черту также под историей последней мировой империи, то есть государства СССР и его так называемого Центра…»[193].
Политики отмечали, что можно с разными и смешанными чувствами воспринимать развал государства, которое раньше называлось Российской империей, а затем СССР, но «этот свершившийся факт должны приветствовать все истинные демократы как существенную сторону краха коммунистического режима и проявление в принципе прогрессивной тенденции»[194].
Далее говорится, что они хотят и добиваются создания содружества республик «в совершенно новом и цивилизованном экономическом и геополитическом пространстве», путь к которому «лежит только через безусловный мирный роспуск СССР…»
Жертвами Августовского путча стали:
Все трое погибли в ночь на 21 августа во время инцидента в тоннеле на Садовом Кольце. 24 августа 1991 года указами президента СССР М. С. Горбачёва всем троим посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза «за мужество и гражданскую доблесть, проявленные при защите демократии и конституционного строя СССР»[54]. Год спустя все трое стали первыми награждёнными (посмертно) медалью «Защитнику свободной России».
Министр внутренних дел СССР, член ГКЧП Б. К. Пуго[195] покончил жизнь самоубийством, застрелившись дома из пистолета, когда узнал, что к нему выехала группа для его ареста.
Как утверждал основатель партии «Яблоко» Григорий Явлинский, 22 августа 1991 года он лично участвовал в операции по аресту Пуго вместе с председателем КГБ РСФСР Виктором Иваненко[195]:
![]() | Искали три часа. Установил его местонахождение сам Иваненко. Он как-то хитро ему позвонил, и Пуго снял трубку. Состоялся следующий разговор: «Борис Карлович, это говорит председатель КГБ России Иваненко. Я хотел бы с вами поговорить». Дальше была длительная пауза, после которой Пуго сказал: «Хорошо». – «Мы сейчас к вам подъедем, вы никуда не уходите». – «Ладно». | ![]() |
На месте гибели Пуго были найдены три гильзы. Григорий Явлинский, ссылаясь на данные следствия, говорит, что последний выстрел был произведён супругой Пуго Валентиной Ивановной[195], которая также стреляла в себя и умерла через три дня не приходя в сознание.
24 августа 1991 года в 21:50 в служебном кабинете № 19 «а» в корпусе 1 Московского Кремля дежурным офицером охраны Коротеевым было обнаружено тело Маршала Советского Союза Ахромеева Сергея Фёдоровича, работавшего советником Президента СССР. Согласно версии следствия, маршал покончил жизнь самоубийством, оставив предсмертную записку, в которой так объяснил свой поступок[196]:
![]() | Не могу жить, когда гибнет моё Отечество и уничтожается всё, что я всегда считал смыслом в моей жизни. Возраст и прошедшая моя жизнь дают мне право уйти из жизни. Я боролся до конца | ![]() |
Около пяти утра 26 августа 1991 года управляющий делами ЦК КПСС Н. Е. Кручина при неясных обстоятельствах выпал с балкона своей квартиры на пятом этаже дома в Плотниковом переулке и разбился насмерть. Согласно данным, которые приводят журналисты газеты «Московские новости», Кручина оставил на столе предсмертную записку[197]. Согласно данным журналистов «Московских новостей», на кресле у рабочего стола Кручина оставил толстую папку с документами, содержащими подробную информацию о нелегальной коммерческой деятельности КПСС и КГБ, в том числе о создании офшорных предприятий на деньги партии за пределами СССР за последние годы.
6 октября того же года из окна своей квартиры падает предшественник Кручины на посту начальника УД ЦК КПСС 80-летний Георгий Павлов[197].
Менее замеченным осталось самоубийство 17 октября 1991 года бывшего заместителя заведующего Международным отделом ЦК КПСС Дмитрия Лисоволика, также выбросившегося из окна своей квартиры[198].
Символом победы над ГКЧП стал исторический бело-сине-красный российский триколор, который широко использовался силами, противостоявшими ГКЧП. После поражения ГКЧП постановлением Верховного Совета РСФСР от 22 августа 1991 года[199] похожий на исторический триколор бело-лазорево-алый флаг был признан официальным национальным флагом РСФСР. 1 ноября 1991 года[200] он был законодательно утверждён Съездом народных депутатов государственным флагом России; за утверждение флага проголосовало 750 народных депутатов РСФСР из 865 участвовавших в голосовании[201].
Государственный флаг РСФСР представляет собой прямоугольное полотнище с равновеликими горизонтальными полосами: верхняя полоса белого цвета, средняя — лазоревого цвета и нижняя — алого цвета. Отношение ширины флага к его длине — 1:2.
— Статья 181 Конституции (Основного Закона) РСФСР 1978 года (редакция от 01 ноября 1991 года).
Другим символом событий стал балет «Лебединое озеро», который демонстрировался по телевидению между экстренными выпусками новостей[120]. При этом показ балета, вопреки сложившемуся мнению, уже стоял в сетке вещания на 19 августа (после 21-часового выпуска программы «Время»).
В массовом сознании действия ГКЧП были ассоциированы с чилийским путчем Пиночета. Так, Анатолий Собчак назвал ГКЧП хунтой[79], а Язов попытался дистанцироваться от этого образа, заявив: «Пиночетом я не буду»[202].
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
![]() |
Высказывалось предположение, что в сговоре с ГКЧП был сам Горбачёв, который знал о консервативном лобби в кремлёвском руководстве.
А. Е. Хинштейн в своей книге «Ельцин. Кремль. История болезни» отмечает:
За день до отъезда, 3 августа, собрав узкую часть Кабинета министров, Горбачёв произносит загадочную фразу: «Имейте в виду, надо действовать жёстко. Если будет необходимо, мы пойдём на всё, вплоть до чрезвычайного положения.» И потом, когда 4 августа сажают его в самолёт, он ещё раз повторяет эти странные установки. «При необходимости действуй решительно, но без крови», — напутствует Михаил Сергеевич остающегося на хозяйстве вице-президента Янаева[205]
В январе 2006 года в интервью телеканалу «Россия» Борис Ельцин заявил о Горбачёве:
И во время путча он был информирован обо всём и всё время ждал, кто победит, те или другие. В любом случае он примкнул бы к победителям — беспроигрышный вариант
Валентин Варенников заявил, что Горбачёв в Форосе 18 августа сказал: «Ну чёрт с вами! Делайте что хотите!»[34][208].
В 2001 году в интервью итальянскому изданию Corriere della Sera бывший член ГКЧП В. Крючков заявил, что 18 августа, когда «группа товарищей» посетила Форос, пытаясь склонить Горбачёва одобрить их план, то Горбачёва больше всего беспокоил Ельцин («для Горбачёва самой важной проблемой был Ельцин, он всегда его очень боялся», — утверждал бывший глава КГБ). Крючков также заявил: «И когда наши товарищи стали прощаться с Горбачёвым, он сказал: „Давайте! Действуйте!“»[2][209].
Данная версия, однако, не подтверждается другими источниками, согласно которым Горбачёв «не соглашался ни на что, никакие аргументы на него не действовали». Президент проводил гостей словами: «Ну и м…и же вы!» и пожал им на прощание руки, поскольку они согласились с его предложением вынести вопрос о положении в стране и возможном введении ЧП на сессию Верховного Совета[60][210]
Геннадий Янаев неоднократно заявлял, что документы ГКЧП были разработаны по поручению Горбачёва[211][1]. Так, в беседе с заместителем главного редактора журнала «Журналист» Виталием Челышевым Геннадий Янаев заявил:
Предусматривалось четыре варианта введения чрезвычайного положения. Первый — в Москве и других регионах, второй — по всей стране. Третий — прямое президентское правление в столице и отдельных территориях. И четвёртый — прямое президентское правление по всей стране. Эти четыре варианта были Горбачёву доложены. И он сказал: «Хорошо. Пусть пока полежит…» <…> А 3 числа, перед его отъездом, проводится заседание кабинета министров, и на этом заседании Горбачёв говорит: «Да, ситуация трудная, но мы пойдём на всё, включая введение чрезвычайного положения.» <…> Понимаете, какая вещь. У меня-то до сих пор складывается впечатление, что он подталкивал нас к этому"[33]
Последний министр обороны СССР маршал Е. И. Шапошников вспоминал:
Мне казалось, что события августа помогут Горбачеву определиться, очиститься, по многим вопросам занять более четкую позицию. Но после августа его «колебательное» поведение не закончилось… Где-то в середине ноября 1991 года, поздно вечером, Михаил Сергеевич пригласил меня в Кремль… Его речь сводилась к поиску вариантов выхода из кризиса. При этом наиболее приемлемым, по его словам, был следующий: «Вы, военные, берете власть в свои руки, сажаете удобное вам правительство, стабилизируете обстановку и потом уходите в сторону».
Я опешил. Тут ведь прямо в «Матросскую тишину» можно с песней — ведь в августе нечто подобное уже было! «Ты что, Женя, я тебе ничего не предлагаю, я просто излагаю варианты, рассуждаю вслух», — сказал Горбачев.
Сам Горбачёв, 14 сентября 1991 года на вопрос следователя Генеральной прокуратуры России[212] Александра Фролова, который вёл дело ГКЧП: «Явилась ли для Вас неожиданностью ситуация, возникшая 19 августа 1991 г.?» — ответил: «Полной неожиданностью»[12].
Однако, 17 августа 2011 года на большой пресс-конференции в агентстве «Интерфакс» Горбачёв признался, что заранее знал о планах ГКЧП, его об этом неоднократно предупреждали, но он считал, что важнее предотвратить кровопролитие и, тем более, гражданскую войну[213]:
Откуда только ни звонили мне — предупреждали, что путч, путч, путч… И моё окружение сообщало, но я не мог пойти. Вот самое главное моё было кредо не довести до крови большой.
19 августа группа «Альфа» выдвинулась к даче Б. Н. Ельцина в Архангельское для её охраны; приказ захватить Ельцина от ГКЧП не поступил.
Бывший руководитель службы безопасности президента Бориса Ельцина Александр Коржаков, в своей книге мемуаров «Борис Ельцин: от рассвета до заката» утверждает что ранним утром 19 августа 1991 года спецназовцы группы КГБ СССР «Альфа» численностью около 50 человек приехали к даче Ельцина в Архангельском и караулили возле трассы, однако не предприняли никаких действий, когда кортеж Ельцина выехал с дачи в сторону Москвы.
Уже после отъезда президента, около 11 часов к воротам дачи, по утверждению Коржакова, подошли вооружённые люди, во главе с человеком, представившимся подполковником ВДВ, заявившим, что они, якобы, прибыли по поручению министра обороны для усиления охраны посёлка. Однако один из сотрудников охраны Ельцина узнал в нём офицера «Альфы», который преподавал на курсах КГБ. Охрана Ельцина пригласила бойцов «Альфы» пообедать в столовой. После обеда спецназовцы несколько часов сидели в своём автобусе, а затем уехали[215].
Распространённое мнение, что 20 августа перед «Альфой» была поставлена задача захвата Белого дома, которую она якобы отказалась выполнить, опровергается свидетельством её командира В. Ф. Карпухина:
Никакого приказа не было. Я — человек подчинённый, и если бы приказ был — я бы его выполнил. (…) Я доложил, что возле Белого дома около тридцати тысяч человек, все в крайнем возбуждении. Слава богу, у Крючкова хватило ума не отдавать приказа. Хотя планы такие всё же были.
— Виктор Карпухин (командир спецподразделения «Альфа» в 1991г.)[216].
По данным радиокомпании Би-би-си, за три дня путча «Альфа» выполнила лишь один приказ: 21 августа в 08:30 Карпухин вызывал командира отделения «Альфы» Анатолия Савельева, приказав ему выехать с людьми на улицу Демьяна Бедного, где находится радиопередающий центр и «закрыть радиостанцию „Эхо Москвы“», поскольку она «передаёт дезинформацию». В 10:40 станция на несколько часов замолчала[112].
В этой статье или разделе имеется избыток цитат либо слишком длинные цитаты. |
В 2008 году, Михаил Горбачёв прокомментировал ситуацию августа 1991 года так:
Я сейчас жалею — надо было не уезжать. Ошибка, да, я это уже сказал. Так же как было ошибкой, что я не отправил Ельцина навсегда куда-нибудь в страну заготавливать банановые продукты. После известных процессов. Когда требовал пленум — исключить из членов ЦК. Некоторые из партии требовали исключить за то, что он затеял.
— [217].
В 2006 году Владимир Крючков заявил:
Мы противились подписанию договора, разрушающего Союз. Я чувствую, что был прав. Жалею, что не были приняты меры по строгой изоляции Президента СССР, не были поставлены вопросы перед Верховным Советом об отречении главы государства от своего поста
— [218].
Александр Руцкой:
Я бы не называл события 1991 года путчем по той причине, потому что никакого путча не было. Было стремление определённой группы людей, руководства определённого бывшего Советского Союза, направленное на сохранение Советского Союза как государства любым путём. Вот была главная цель этих людей. Никто из них не преследовал каких-либо корыстных целей, никто не делил портфели власти. Одна цель — сохранить Советский Союз.
— [219].
Анатолий Лукьянов:
Уже давно спорят, а что же такое было ГКЧП: путч, заговор или переворот? Давайте определимся. Если это был заговор, то где вы видели, чтобы заговорщики ехали к тому, против кого они сговариваются? Если это был бы путч, то это означало бы ломку всей системы государственной. А всё было сохранено: и Верховный Совет СССР, и правительство, и всё остальное. Значит, это не путч. А может, это переворот? Но где вы видели переворот в защиту того строя, который существует? Признать это переворотом даже при большой фантазии невозможно. Это была плохо организованная попытка людей поехать к руководителю страны и договориться с ним о том, что нельзя подписывать договор, который разрушает Союз, и что он должен вмешаться. Там были Болдин, Шенин, Крючков, Варенников и Плеханов. Всем им Горбачёв пожал руки — и они разъехались. Это надо знать людям, это была отчаянная, но плохо организованная попытка группы руководителей страны спасти Союз, попытка людей, веривших, что их поддержит президент, что он отложит подписание проекта союзного договора, который означал юридическое оформление разрушения советской страны.
— [34]
Геннадий Янаев:
Я абсолютно никогда не признавал, что я совершил государственный переворот, и никогда не признаю. <…> Мы не разогнали ни одну структуру государственную, не посадили ни одного должностное лицо, даже Гавриила Харитоновича Попова, мэра Москвы, не освободили от работы, хотя он деликатного свойства информацию таскал американскому послу по 5-6 раз в день.
— [1]
Валентин Павлов:
Мы, члены ГКЧП, не готовили переворота. У нас, поверьте, хватило бы ума и возможностей арестовать всё российское руководство ещё далеко от Москвы, в аэропорту, на даче, на дороге. Возможностей было сколько угодно. Даже в здании Верховного Совета РСФСР могли, если бы ставили такую цель.
— [99].
Борис Ельцин:
Нелепости в их (членов ГКЧП) поведении стали бросаться в глаза довольно быстро. Группа захвата из подразделения «Альфа», присланная сюда (в Архангельское) ещё ночью, так и осталась сидеть в лесу без конкретной задачи. Были арестованы депутаты Гдлян и Уражцев, а главные российские лидеры проснулись у себя на дачах, успели сообразить, что случилось и начали организовывать сопротивление. Пока я обратил внимание только на телефоны. Они работают, значит, жить можно… Я успел почувствовать: что-то тут не так. Настоящая военная хунта так себя не станет вести.
— [49]
Из Заявления добровольцев — участников сопротивления ГКЧП:
В рядах добровольцев, вставших на пути ГКЧП, были люди, принадлежащие к различным политическим и общественным организациям и движениям (от демократических до монархических), придерживающиеся различных политических взглядов, а в большинстве своём — вовсе далёкие от политики. Но в те трагические дни всех нас объединяли два важнейших побудительных мотива:
— понимание необходимости демонтажа преступной коммунистической системы, приведшей наш народ к неисчислимым жертвам, а некогда великую державу — к полному экономическому, политическому и духовному краху;
— горячее стремление вывести страну из коммунистического тупика на путь подлинной свободы, экономического могущества, духовного процветания и достойной жизни для каждого её гражданина…
Ошибка антикоммунистического движения состояла в том, что оно, образно говоря, слишком рано разобрало свои баррикады у Белого дома и Мариинского дворца. Ведь победа над ГКЧП — наиболее оголтелой группировкой в коммунистической верхушке — ещё не означала отстранения от властных рычагов всей партийно-советской мафии и КГБ, на время затаившихся, сменивших символику и аббревиатуры, но по сути сохранившихся.
— [220].
![]() | ||||||||||
Одна из последних марок СССР |
Август 1991 года стал одним из тех событий, которые ознаменовали конец власти КПСС и распад СССР и, по мнению одних, дал толчок демократическим переменам в России[221][222].
С другой стороны в стране начался беспорядок, связанный с непоследовательной политикой российской власти. Борис Ельцин издал ряд указов, выходящих за пределы его конституционных полномочий президента РСФСР и направленных на неправомерное присвоение союзной власти, в том числе указы о переподчинении союзных органов республиканским (Указы № 66 от 20.08.91; № 74 от 22. 08.91), о передаче союзных средств массовой информации в ведение Министерства печати и массовой информации РСФСР (Указы № 69 от 21.08.91; № 76 от 22.08.91), о передаче всех видов правительственной связи СССР в ведение КГБ РСФСР, а также банков, почты, телеграфа СССР в ведение РСФСР (Указ № 85 от 24.08.91).
Как отметил в 2011 году Борис Райтшустер, «Большинство жителей страны ассоциируют события тех дней не с победой над авторитарным режимом, а с развалом Советского Союза»[223]. По оценкам Лебедя это была политтехнологическая операция для подрыва влияния КПСС, разгрома силовых ведомств и развала страны[224].
![]() | Этот раздел представляет собой неупорядоченный список разнообразных фактов о предмете статьи. |
![]() | «…августовские дни 1991 года стали переломным этапом в жизни России, в них есть момент праздника и момент огромной трагедии». «Именно с этих дней начинается история новой России, в которой демократия базируется на новых ценностях, на уважении к личности человека. Россия впервые заявила о себе как о свободолюбивом, гражданском обществе»[238]. | ![]() |
![]() | Совершая инкриминированные ему действия, он не располагал достоверными данными, позволяющими считать, что происходящие события фактически противоречат воле Президента СССР - Главнокомандующего Вооружёнными Силами государства. Мотивами и целью содеянного им были не корыстные побуждения или иная личная заинтересованность, а сохранение и укрепление своего государства, что соответствовало воле народа, высказанной на референдуме 17 марта 1991 г.[54]. | ![]() |
Данная страница на сайте WikiSort.ru содержит текст со страницы сайта "Википедия".
Если Вы хотите её отредактировать, то можете сделать это на странице редактирования в Википедии.
Если сделанные Вами правки не будут кем-нибудь удалены, то через несколько дней они появятся на сайте WikiSort.ru .