WikiSort.ru - Не сортированное

Начальный этап

До создания ГУЛаг в РСФСР руководство большинством мест заключения было возложено на отдел исполнения наказаний Народного комиссариата юстиции РСФСР и Главное управление принудительных работ при Народном комиссариате внутренних дел РСФСР.

В 1934 году общие тюрьмы были переданы в ГУЛаг НКВД СССР.

Период расцвета

3 августа 1933 года постановлением СНК СССР утверждается Исправительно-Трудовой Кодекс РСФСР, прописывающий различные аспекты функционирования ИТЛ. В частности, кодексом предписывается использование труда заключённых^{[~ 1]} и узаконивается практика зачёта двух дней работы за три дня срока^{[~ 2]}, широко применявшаяся для мотивации заключённых при строительстве Беломорканала.

10 июля 1934 года согласно Постановлению ЦИК СССР при образовании нового союзно-республиканского НКВД в его составе было образовано Главное управление исправительно-трудовых лагерей и трудовых поселений. В октябре того же года это управление было переименовано в Главное управление лагерей, трудпоселений и мест заключения.

В дальнейшем это управление ещё дважды переименовывалось и в феврале 1941 получило закрепившееся название Главное управление исправительно-трудовых лагерей и колоний НКВД СССР. После окончания Великой Отечественной войны, в связи с реорганизацией наркоматов в министерства, Главное управление исправительно-трудовых лагерей и колоний в марте 1946 года вошло в состав МВД СССР.

Постановлением Совета Министров СССР от 21 февраля 1948 года «Об организации лагерей и тюрем со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников [и о направлении их по отбытии наказания на поселение в отдалённые местности СССР]» для «шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов и участников других антисоветских организаций и групп» в системе ГУЛага создавались особые лагеря (Степлаг, Минлаг, Дубровлаг, Озёрлаг, Берлаг). Заключённые в них должны были носить номера на одежде.

Период после смерти Сталина

27 марта 1953 года был издан указ Президиума Верховного Совета СССР об амнистии, по которому в течение следующих трёх месяцев вышла на свободу почти половина заключённых лагерей (примерно 1 200 000 из 2 500 000 человек), чей срок заключения был меньше четырех лет.

Ожидавшееся, но не проводившееся освобождение «политических» привело к их коллективным выступлениям (Воркутинское восстание, Норильское восстание, Кенгирское восстание заключённых). Эти события ускорили создание комиссий, которые должны были проверить дела «политических» заключённых. В течение двух лет (с начала 1954 по начало 1956 годов) число «политических» в ГУЛаге уменьшилось с 467 000 до 114 000 человек, то есть на семьдесят пять процентов. В начале 1956 года, впервые за двадцать лет, общее число заключённых стало меньше миллиона человек^[4].

Ведомственная принадлежность ГУЛага после 1934 года менялась всего один раз — в марте 1953 ГУЛаг был передан в ведение Министерства юстиции СССР, но в январе 1954 вновь возвращён в МВД СССР.

Следующим организационным изменением системы исполнения наказаний в СССР стало создание в октябре 1956 Главного управления исправительно-трудовых колоний, которое в марте 1959 года было переименовано в Главное управление мест заключения.

При разделении НКВД СССР на два самостоятельных наркомата — НКВД СССР и НКГБ СССР — это управление было переименовано в Тюремное управление НКВД СССР. В 1954 году по постановлению Совета Министров СССР Тюремное управление было преобразовано в Тюремный отдел МВД СССР. В марте 1959 года Тюремный отдел был реорганизован и включён в систему Главного управления мест заключения МВД СССР.

Общая численность

Численность заключённых ГУЛага (по состоянию на 1 января каждого года)^[8]:

Смертность

Справка о смертности заключённых в системе ГУЛага за период 1930—1956 гг.^[9]:

Национальный состав заключённых

Согласно ряду исследований^[8] в лагерях ГУЛага национальный состав заключённых был распределён следующим образом (на 1 января каждого года):

По данным, приводимым в этой же работе, на 1 января 1951 года в лагерях и колониях количество заключённых составляло:

Начальники Управления

Имя	Портрет	Срок полномочий
Эйхманс, Фёдор Иванович		апрель — июнь 1930
Коган, Лазарь Иосифович		до 9 июня 1932
Берман, Матвей Давыдович		до 16 августа 1937
Плинер, Израиль Израилевич		до 16 ноября 1938
Филаретов, Глеб Васильевич		до 18 февраля 1939
Чернышёв, Василий Васильевич		до 26 февраля 1941
Наседкин, Виктор Григорьевич		до 2 сентября 1947
Добрынин, Георгий Прокопьевич		до 31 января 1951
Долгих, Иван Ильич		до 5 октября 1954
Егоров, Сергей Егорович		до 4 апреля 1956
После речи Хрущева о культе личности
Бакин, Павел Николаевич		до 6 мая 1958
Холодков, Михаил Николаевич[10]		до 13 июня 1960

Первые руководители ГУЛага — Фёдор Эйхманс, Лазарь Коган, Матвей Берман, Израиль Плинер — в числе прочих видных чекистов погибли в годы «большого террора». В 1937—1938 гг. они были арестованы и вскоре расстреляны.

Эффективность

В сравнении с гражданским сектором, труд заключённых был неэффективным^[12][13], а продуктивность — ничтожной^[14]. В частности, руководитель ГУЛага Наседкин 13 мая 1941 года писал, что «выработка на одного рабочего в ГУЛаге на строительно-монтажных работах 23 рубля в день, а в гражданском секторе на строительно-монтажных работах 44 рубля»^[13]. Труд заключённых приносил ничтожный и зачастую очень ненужный ресурс^[14].
Л. П. Берия 9 апреля 1939 г. обратился с письмом к В. М. Молотову, в котором просил увеличить нормы снабжения заключённых продовольствием и одеждой для повышения производительности их труда:^[15]

Существующая в ГУЛаге НКВД СССР норма питания в 2000 калорий рассчитана на сидящего в тюрьме и не работающего человека. Практически и эта заниженная норма снабжающими организациями отпускается только на 65—70 %. Поэтому значительный процент лагерной рабочей силы попадает в категории слабосильных и бесполезных на производстве людей. На 1 марта 1939 г. слабосильных в лагерях и колониях было 200 000 человек, и поэтому в целом рабочая сила используется не выше 60—65 процентов

После войны замминистра внутренних дел Чернышёв писал в специальной записке, что ГУЛаг просто необходимо переводить на систему, аналогичную гражданской экономике. Но несмотря на введение новых стимулов, детальную проработку тарифных сеток и норм выработки, самоокупаемость ГУЛага не могла быть достигнута; производительность труда заключённых была ниже, чем у вольнонаёмных работников, а стоимость содержания системы лагерей и колоний возрастала^{[источник не указан 712 дней]}.

После смерти Сталина и проведения в 1953 году массовой амнистии число заключённых в лагерях сократилось в два раза^[11], строительство ряда объектов было прекращено. В течение нескольких лет после этого система ГУЛага планомерно сворачивалась и окончательно прекратила своё существование в 1960 году. Правда из-за этой амнистии на волю было выпущено гораздо больше настоящих преступников, что привело к всплеску правонарушений ^[16][17].

Коррупция

Существует распространённый миф о том, что в системе лагерей ГУЛаг не было никакой коррупции. Однако есть множественные документы и свидетельства, подтверждающие обратное^[18]. Были повсеместно распространены хищения в форме присвоений и растрат лагерного имущества и питания лагерным начальством и, в меньшей степени, блатными (ворами) и вольнонаёмными работниками^[19]. По заявлению историка Л. И. Бородкина, есть множество различных документов, подтверждающих, что коррупция была в системе ГУЛаг даже во время войны^[18].

Пытки и издевательства

В документе, подписанном начальником оперативного отдела ГУЛага НКВД СССР, от 1942 года, пишется о том, что к заключённым применяется жестокое обращение. Указываются фамилии дежурных стрелков в лагере Чкаловской области. В документе в частности говорилось^[20]:

<…> В виде меры наказания за разного рода нарушения лагерного режима ХОМЯКОВ, УКОЛОВ, ТРОФИМОВ и ОВСЯННИКОВ наносили заключенным побои. Вязали и полураздетыми водворяли в холодный изолятор. Связывали проволокой, выводили на улицу и привязывали к столбу. Заключенных полураздетыми выводили на улицу и по несколько часов держали их на морозе. Были случаи, когда в полураздетом состоянии заключенных заставляли лежать на снегу.

Оперативно-чекистским отделением ОИТК УНКВД по Чкаловской области ХОМЯКОВ, УКОЛОВ, ТРОФИМОВ и ОВСЯННИКОВ арестованы и привлечены к уголовной ответственности.

Для травли заключённых администрация лагеря, как правило, активно использовала так называемых «друзей народа» или «социально близких» — блатных.

Многие «воры в законе» часто накалывали себе на груди татуировку Сталина и Ленина, чтобы избежать расстрела, ибо полагали, что в изображения вождей палачи не станут стрелять. Однако это не спасало заключённых^[21][22].

Организация лагерей

В ИТЛ устанавливались три категории режима содержания заключённых: строгий, усиленный и общий.

• На строгом режиме особо опасные преступники, осуждённые за бандитизм, разбой, умышленные убийства, побеги из мест заключения и неисправимые уголовники-рецидивисты. Они находились под усиленной охраной и надзором, не могли быть расконвоированы, использовались преимущественно на тяжёлых физических работах, к ним применялись наиболее строгие меры наказания за отказ от работы и за нарушения лагерного режима. Осуждённые по статье «Политические преступления» (58 статья Уголовного кодекса РСФСР) тоже относились к особо опасным^[23].
• На усиленном режиме содержались осуждённые за грабежи и другие опасные преступления, воры-рецидивисты. Эти заключённые тоже не подлежали расконвоированию и использовались главным образом на общих работах.
• Остальные заключённые в ИТЛ, а также все находившиеся в исправительно-трудовых колониях (ИТК) содержались на общем режиме. Разрешалось их расконвоирование, использование на низовой административно-хозяйственной работе в аппарате лагерных подразделений и ИТК, а также привлечение к постовой и конвойной службе по охране заключённых.

По окончании карантина врачебно-трудкомиссиями производилось установление заключённым категорий физического труда.

• Физически здоровым заключённым устанавливалась первая категория трудоспособности, допускающая их использование на тяжёлых физических работах.
• Заключённые, имевшие незначительные физические недостатки (пониженную упитанность, неорганического характера функциональные расстройства), относились ко второй категории трудоспособности и использовались на работах средней тяжести.
• Заключённые, имевшие явно выраженные физические недостатки и заболевания, как то: декомпенсированный порок сердца, хроническое заболевание почек, печени и других органов, однако не вызывающие глубоких расстройств организма, относились к третьей категории трудоспособности и использовались на лёгких физических работах и работах индивидуального физического труда.
• Заключённые, имевшие тяжёлые физические недостатки, исключающие возможность их трудового использования, относились к четвёртой категории — категории инвалидов.

Отсюда все рабочие процессы, характерные для производительного профиля того или иного лагеря, были разбиты по степени тяжести на тяжёлые, средние и лёгкие^[24].

Для заключённых каждого лагеря в системе ГУЛага существовала стандартная система учёта узников по признаку их трудового использования, введённая в 1935 году. Все работающие заключённые делились на две группы. Основной трудовой контингент, который выполнял производственные, строительные или прочие задачи данного лагеря, составлял группу «А». Помимо него, определённая группа заключённых всегда была занята работами, возникающими внутри лагеря или лагерной администрации. Этот, в основном административно-управленческий и обслуживающий персонал, причислялся к группе «Б». Неработающие заключённые также делились на две категории: группа «В» включала в себя тех, кто не работал по причине болезни, а все остальные неработающие объединялись в группу «Г». Данная группа представлялась самой неоднородной: часть этих заключённых только временно не работали по внешним обстоятельствам — из-за их нахождения на этапе или в карантине, из-за непредоставления работы со стороны лагерной администрации, из-за внутрилагерной переброски рабочей силы и т. п., — но к ней также следовало причислять «отказчиков» и узников, содержащихся в изоляторах и карцерах.

Доля группы «А» — то есть основная рабочая сила — редко достигала 70 %. Кроме того, широко использовался труд вольно-наёмных работников (составлявших 20—70 % группы «А» (в разное время и в разных лагерях)).

Нормы на работу составляли в год около 270—300 трудовых дней (по-разному в разных лагерях и в разные годы, исключая, естественно, годы войны). Трудовой день — до 10—12 часов максимально. Варлам Шаламов в своих рассказах упоминает 16-часовой рабочий день без выходных. В книге И. Л. Солоневича заключённый Авдеев А. С. рассказывает о 15—20-часовом рабочем дне в течение нескольких месяцев в должности счетовода, работая в лагере под Кемью. В той же книге рассказывается о том, что заключённых заставляли работать даже в сильные морозы, несмотря на отсутствие достаточной для таких работ одежды, что вызывало обморожения и смерти от переохлаждения.

Норма питания № 1 (основная) заключённого ГУЛага в 1948 году (на 1 человека в день в граммах)^[25]:

1. Хлеб 700 (800 для занятых на тяжёлых работах)
2. Мука пшеничная 10
3. Крупа разная 110
4. Макароны и вермишель 10
5. Мясо 20
6. Рыба 60
7. Жиры 13
8. Картофель и овощи 650
9. Сахар 17
10. Соль 20
11. Чай суррогатный 2
12. Томат-пюре 10
13. Перец 0,1
14. Лавровый лист 0,1

Несмотря на существование определённых нормативов содержания заключённых, результаты проверок лагерей показывали их систематическое нарушение^[26]:

Большой процент смертности падает на простудные заболевания и на истощение; простудные заболевания объясняются тем, что есть заключённые, которые выходят на работу плохо одетые и обутые, бараки зачастую из-за отсутствия топлива не отапливаются, вследствие чего перемёрзшие под открытым небом заключённые не отогреваются в холодных бараках, что влечет за собой грипп, воспаление лёгких, и другие простудные заболевания.

До конца 1940-х, когда условия содержания несколько улучшились, смертность заключённых в лагерях ГУЛага превышала среднюю по стране, а в отдельные годы (1942—1943) доходила до 20 % от среднесписочной численности узников. Согласно официальным документам, всего за годы существования ГУЛага в нём умерли более 1,1 млн человек (ещё более 600 тыс. умерли в тюрьмах и колониях). Ряд исследователей, например, В. В. Цаплин^[27], отмечали заметные расхождения в имеющейся статистике, но на данный момент эти замечания носят отрывочный характер, и не могут быть использованы для её характеристики в целом.

Иные правонарушения

В данный момент в связи с открытием служебной документации и внутренних приказов, ранее недоступных историкам, имеется ряд материалов, подтверждающих репрессии, причём произведённые в силу указов и постановлений органов исполнительной и законодательной власти.

К примеру, в силу Постановления ГКО № 634/сс от 6 сентября 1941 г. в Орловской тюрьме ГУГБ был осуществлён расстрел 170 политических заключённых (в их числе — М. Спиридонова). Объяснялось данное решение тем, что перемещение осуждённых данной тюрьмы не представлялось возможным. Большую часть отбывающих наказание в таких случаях отпускали либо приписывали к отступавшим войсковым частям. Наиболее опасных заключённых в ряде случаев ликвидировали^[28].

Примечательным фактом было издание 5 марта 1948 года так называемого «дополнительного указа воровского закона для заключённых», который определил основные положения системы отношений привилегированных заключённых — «воров», заключённых — «мужиков» и некоторого персонала из числа заключённых^[29]:

1. Каждый заключённый вносит в воровскую кассу 25 % от своего заработка.
2. Каждый заключённый приносит ворам 50 % от полученных посылок и денежных переводов.
3. Заключённые, имеющие шерстяные личные вещи, по первому требованию передают их ворам.
4. Из продуктов, завезённых на кухню, заведующий и повара самое лучшее отдают ворам.
5. Заключённые врачи и фельдшеры выделяют для воров медикаменты, содержащие наркотики.
6. Все заключённые безоговорочно выполняют любое требование воров.
7. При неподчинении воровскому закону главари приговариваются к смертной казни.

Данный закон вызвал весьма негативные последствия для непривилегированных заключённых лагерей и тюрем, вследствие чего отдельные группировки «мужиков» стали оказывать противодействие, организовывать выступления против «воров» и соответствующим законам, совершая в том числе акты неповиновения, поднимая восстания, учиняя поджоги. В ряде учреждений контроль над заключёнными, который де-факто принадлежал и осуществлялся преступными группами «воров», был утерян, руководства лагерей обратились непосредственно в высшие инстанции с просьбой выделения дополнительно наиболее авторитетных «воров» для наведения порядка и восстановления контроля, что иногда вызывало некоторую потерю управляемости местами лишения свободы, давало повод преступным группам контролировать сам механизм отбывания наказания, диктуя свои условия сотрудничества^[29].

Система стимулирования труда в ГУЛаге

Распорядок устанавливался приказом НКВД № 00889 от 2 августа 1939^[30].

Заключённые, отказывающиеся от работы, подлежали переводу на штрафной режим, а «злостные отказчики, своими действиями разлагающие трудовую дисциплину в лагере», привлекались к уголовной ответственности. За нарушения трудовой дисциплины на заключённых налагались взыскания. В зависимости от характера таких нарушений, могли быть наложены следующие взыскания:

• лишение свиданий, переписки, передач на срок до 6 месяцев, ограничение в праве пользования личными деньгами на срок до трёх месяцев и возмещение причинённого ущерба;
• перевод на общие работы;
• перевод на штрафной лагпункт сроком до 6 месяцев;
• перевод в штрафной изолятор сроком до 20 суток;
• перевод в худшие материально-бытовые условия (штрафной паёк, менее благоустроенный барак и т. п.)

В отношении заключённых, соблюдавших режим, хорошо проявивших себя на производстве, перевыполнявших установленную норму, могли применяться следующие меры поощрения со стороны лагерного руководства:

• объявление благодарности перед строем или в приказе с занесением в личное дело;
• выдача премии (денежной или натуральной);
• предоставление внеочередного свидания;
• предоставление права получения посылок и передач без ограничения;
• предоставление права перевода денег родственникам в сумме, не превышающей 100 руб. в месяц;
• перевод на более квалифицированную работу.

Кроме того, десятник в отношении хорошо работавшего заключённого мог ходатайствовать перед прорабом или начальником лагпункта о предоставлении заключённому льгот, предусмотренных для стахановцев.

Заключённым, работавшим «стахановскими методами труда», предоставлялись льготы, в частности:

• проживание в более благоустроенных бараках, оборудованных топчанами или кроватями и обеспеченных постельными принадлежностями, культуголком и радио;
• специальный улучшенный паёк;
• отдельная столовая или отдельные столы в общей столовой с первоочередным обслуживанием;
• вещевое довольствие в первую очередь;
• преимущественное право пользования лагерным ларьком;
• первоочередное получение книг, газет и журналов из библиотеки лагеря;
• постоянный клубный билет на занятие лучшего места для просмотра кинокартин, художественных постановок и литературных вечеров;
• командирование на курсы внутри лагеря для получения или повышения соответствующей квалификации (шофёра, тракториста, машиниста и т. д.)

Сходные меры поощрения были приняты и для заключённых, имевших звание ударников. Известно, что в 1943 году 17,5 % из 9863 заключённых и 31,5 % из 1067 вольнонаёмных рабочих по капитальному строительству в Норильлаге считались стахановцами^[31].

Наряду с данной системой стимулирования существовали и другие, которые состояли только из компонентов, поощрявших высокую производительность труда заключённого (и не имевших «наказательного» компонента). Одна из них связана с практикой засчитывать заключённому один отработанный с перевыполнением установленной нормы рабочий день за полтора, два (или ещё больше) дня его срока заключения. Результатом такой практики являлось досрочное освобождение заключённых, положительно проявивших себя на работе. В 1939 году^[32] эта практика была отменена, а сама система «досрочного освобождения» сводилась к замене заключения в лагере на принудительное поселение. Так, согласно указу от 22 ноября 1938 г. «О дополнительных льготах для заключённых досрочно освобождаемых за ударную работу на строительстве 2-х путей „Карымская — Хабаровск“»^[33], 8900 заключённых — ударников досрочно освобождались, с переводом на свободное проживание в район строительства БАМа до окончания срока наказания. В годы войны стали практиковаться освобождения на основе постановлений ГКО с передачей освобожденных в РККА, а потом на основе Указов Президиума Верховного Совета СССР (так называемые амнистии)^[8].

Третья система стимулирования труда в лагерях заключалась в дифференцированной выплате заключённым денег за выполненную ими работу. Эти деньги в административных документах изначально и вплоть до конца 1940-х гг. обозначались терминами «денежное поощрение» или «денежное премиальное вознаграждение». Понятие «зарплата» тоже иногда употреблялось, но официально такое название было введено только в 1950 году. Денежные премиальные вознаграждения выплачивались заключённым «за все работы, выполняемые в исправительно-трудовых лагерях»^[34], при этом заключённые могли получать заработанные деньги на руки в сумме не свыше 150 рублей единовременно. Деньги сверх этой суммы зачислялись на их личные счета и выдавались по мере израсходования ранее выданных денег. Гарантированный минимум был десять процентов от зарплаты вольнонаёмного за аналогичный труд. В ряде главков реальная цифра доходила до тридцати—сорока процентов. Среднемесячная зарплата была около двухсот пятидесяти рублей^[35]. Денег не получали неработающие и невыполняющие нормы. При этом «даже незначительное перевыполнение норм выработки отдельными группами рабочих» могло вызвать большой рост фактически выплачиваемой суммы, что, в свою очередь, могло привести к непропорциональному развитию фонда премвознаграждения по отношению к выполнению плана капитальных работ^[34]. Заключённым, временно освобождённым от работы по болезни и другим причинам, за время освобождения от работы заработная плата не начислялась, зато стоимость гарантированного питания и вещевого довольствия с них тоже не удерживалась. Актированным инвалидам, используемым на сдельных работах, оплата труда производилась по установленным для заключённых сдельным расценкам за фактически выполненный ими объём работ.

Книги

на русском языке

• Алексушин Г. В. История правоохранительных органов. Самара: Издательство АНО «ИА ВВС» и АНО «Ретроспектива», 2005.
• Бердинских В. А. Вятлаг (История одного лагеря). — М.: Аграф, 2001. — 432 с. — (Новая история). — ISBN 978-5-7784-0042-Х, ISBN 978577840042.
• Вольтер Г. А. «Зона полного покоя»: Российские немцы в годы войны и после нее : Свидетельства очевидцев / под ред. В. Ф. Дизендорфа; Межгосударственный совет российских немцев; Обществ. Акад. наук рос. немцев. — Изд. 2-е, доп. и испр.. — М. : ЛА «Варяг», 1998. — 416 с. (Книга издана при содействии Министерства Российской Федерации по делам национальностей и федеративным отношениям. ЛР № 062751 от 18.06.1993 г.)
• ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918—1960. — М.: Международный фонд «Демократия», Изд-во «Материк», 2002. — (Россия. XX век. Документы). — ISBN 5-85646-046-4
• ГУЛАГ: Экономика принудительного труда. / Ответственные редакторы Бородкин Л. И., Грегори П., Хлевнюк О. В. — М.: РОССПЭН, 2005. ISBN 5-8243-0618-4
• Дюков А. Р. Миф о геноциде: Репрессии советских властей в Эстонии (1940—1953) / Предисл. С. Артеменко. М.: Алексей Яковлев, 2007. 138 с.
• Заключённые на стройках коммунизма. ГУЛАГ и объекты энергетики СССР. Собрание документов и фотографий. — Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. — ISBN 978-5-8243-0918-8
• Зима В. Ф. Голод в СССР 1946 - 1947 годов: Происхождение и последствия. — М.: Институт российской истории РАН, 1996. — 265 с.
• История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 томах / Отв. ред. Н. Верт, С. В. Мироненко. Отв. сост. И. А. Зюзина. — М.: РОССПЭН, 2004. — Т. 1. Массовые репрессии в СССР. — ISBN 5-8243-0604-4, ISBN 5-8243-0605-2.
• История сталинского Гулага, Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 томах / Отв. ред. и сост. Н. В. Петров. Отв. сост. Н. И. Владимирцев. — М.: РОССПЭН, 2004. — Т. 2. Карательная система: структура и кадры. — ISBN 5-8243-0604-4, ISBN 5-8243-0606-0.
• История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 томах / Отв. ред. и сост. О. В. Хлевнюк. — М.: РОССПЭН, 2004. — Т. 3. Экономика Гулага. — ISBN 5-8243-0604-4, ISBN 5-8243-0607-9.
• История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 томах / Отв. ред. А. Б. Безбородов, В. М. Хрусталев. Сост. И. В. Безбородова (отв. сост.), В. М. Хрусталев. — М.: РОССПЭН, 2004. — Т. 4. Население Гулага: численность и условия содержания. — ISBN 5-8243-0604-4, ISBN 5-8243-0608-7.
• История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 томах / Отв. ред. и сост. Т. В. Царевская-Дякина. — М.: РОССПЭН, 2004. — Т. 5. Спецпереселенцы в СССР. — ISBN 5-8243-0604-4, ISBN 5-8243-0608-5.
• История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 томах / Отв. ред. и сост. В. А. Козлов. Сост. О. В. Лавинская. — М.: РОССПЭН, 2004. — Т. 6. Восстания, бунты и забастовки заключенных. — ISBN 5-8243-0604-4, ISBN 5-8243-0610-9.
• История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 томах / Отв. ред. В. А. Козлов, С. В. Мироненко. Отв. сост. А. В. Добровская. Сост. Б. Ф. Додонов, О. Н. Копылова, В. П. Наумов, В. И. Широков. — М.: РОССПЭН, 2005. — Т. 7. Советская репрессивно-карательная политика и пенитенциарная система в материалах Государственного архива Российской Федерации: Аннотированный указатель дел. — ISBN 5-8243-0604-4, ISBN 5-8243-0611-4.
• Козлов В. А. Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти. 1953—1985 гг., М.: Олма-пресс, 2006. 448 с. (Глава 1 Ящик Пандоры: Конфликтный опыт ГУЛАГа. Ген «антигосударственности»)
• Лубянка: Органы ВЧК—ОГПУ—НКВД—НКГБ—МГБ—МВД—КГБ / авторы-сост. А. И. Кокурин, Н. В. Петров. — М.: МФД, 2003. — 768 с. — ISBN 5-85646-109-6.
• Марголин Ю. Б. Путешествие в страну зэ-ка. Издательство имени Чехова, Нью-Йорк, 1952
• Морозов Н. А. ГУЛАГ в Коми крае. 1929—1956 гг.: автореферат дис. . д-ра ист. наук : 07.00.02 : защищена 18.02.2000 / Николай Алексеевич Морозов ; Сыктывкар. гос. ун-т. — Екатеринбург, 2000. — 44 с.
• Поживши в ГУЛАГе [Сборник воспоминаний] / Сост. А. И. Солженицын. — М.: Русский путь, 2001 (Всероссийская мемуарная библиотека. Серия «Наше недавнее». Вып. 7) ISBN 5-85887-024-4
• Рор, А. Холодные звёзды ГУЛАГа. М., 2006.
• Рыбников В. В., Алексушин Г. В. История правоохранительных органов Отечества. М.: Издательство «Щит-М», 2007.
• Система исправительно-трудовых лагерей в СССР: 1923—1960 : Справочник / О-во «Мемориал», ГАРФ. Сост. М. Б. Смирнов. — М.: Звенья, 1998. — 600 с ISBN 5-7870-0022-6
• Хлевнюк О. В. Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры. — М.: РОССПЭН, 2010. — 478 с. — ISBN 978-5-8243-1314-7.
• Эпплбаум Э. ГУЛАГ. Паутина Большого террора = GULAG. A History. — М.: Московская школа политических исследований, 2006. — С. 608. — ISBN 5-93895-085-6.

на других языках

• Werth N. Cannibal Island: Death in a Siberian Gulag. — Princeton: Princeton University Press, 2007. — 223 p. — ISBN 9780691130835.

Статьи

• Верт Н. ГУЛАГ через призму архивов // Журнал «Восточная Европа» («Osteuropa»). — 2007. — Вып. 6. — С. 9—30.
• Земсков В. Н. ГУЛАГ (историко-социологический аспект) // Социологические исследования. — 1991. — № 6—7.
• Земсков В. Н. Вклад заключённых ГУЛАГа в победу в Великой Отечественной войне // Новая и новейшая история. — 1996. — № 5.
• ГУЛАГ в годы Великой Отечественной войны. // Военно-исторический журнал. 1991. № 1.
• Козлов В. А. Социум в неволе: конфликтная самоорганизация лагерного сообщества и кризис управления ГУЛАГом (конец 1920-х — начало 1950-х гг.) Статья 1 // Общественные науки и современность. 2004. № 5. С. 95—109
• Козлов В. А.Социум в неволе: конфликтная самоорганизация лагерного сообщества и кризис управления ГУЛАГом (конец 1920-х — начало 1950-х гг.) Статья 2 // Общественные науки и современность. 2004. № 6. С. 122—136
• Миронова В. Г. ГУЛАГ: слёзы восторга // Родина. Российский исторический журнал. 2006.
• Морозов Н. А. К вопросу о численности жертв геноцида // Российский исторический и правозащитный журнал «Карта» № 19-20 (перепечатка в альманахе «Лебедь». № 43 от 22 ноября 1997)
• Охотин Н. Г., Рогинский А. Б. О масштабе политических репрессий в СССР при Сталине: 1921—1953 // Демоскоп Weekly. № 313—314. 10—31 декабря 2007
• Рассказов Л. П. Роль ГУЛАГа в предвоенных пятилетках // Экономическая история: Ежегодник. 2002. — М.: РОССПЭН, 2003. С. 269—319.
• Цаплин В. В. Архивные материалы о числе заключенных в конце 30-х годов // Вопросы истории. — 1991. — № 4—5. — С. 157—163.
• Шеренас А. Сталинские лагеря Коми АССР // Российский исторический и правозащитный журнал «Карта» № 22-23
• Эпплбаум Э. ГУЛАГ: что мы знаем о нём и почему это так важно (Gulag: What We Now Know and Why It Matters // Cato’s Letter. Winter 2004)
• Дукельский В. Ю. Этнография ГУЛАГа // Мир музея. — 2012. — № 3. — С. 30-35.
• New directions in Gulag studies: a roundtable discussion (Canadian Slavonic Papers/ Revue Canadienne des Slavistes)
• Lynne Viola, "New sources on Soviet perpetrators of mass repression: a research note," Canadian Slavonic Papers 60, no 3-4 (2018)
• Jeffrey S. Hardy, "Of pelicans and prisoners: avian–human interactions in the Soviet Gulag" Canadian Slavonic Papers 60, no 3-4 (2018)