WikiSort.ru - Не сортированное

Предпосылки возникновения украинского радикально-националистического движения

Практически все исследователи ОУН указывают на то, что возникновение украинского радикально-националистического движения явилось реакцией части украинского общества на поражение Украинской революции 1917—1921 гг., ликвидацию украинской государственности и разделение этнических украинских земель между другими государствами (СССР, Польша, Чехословакия, Румыния)^[6][5][10].

При этом характер и специфика зарождающегося украинского националистического движения определялись следующими факторами:

• политикой государств, в состав которых вошли этнические украинские земли, по отношению к украинскому населению,
• сдерживанием общественного развития украинской нации в этих государствах, сопряжённым с понижением уровня социальной мобильности и общественного статуса украинцев,
• разочарованием части политически активного украинского общества по отношению к принципам демократического развития общества,
• морально-политическим упадком украинских политических партий в эмиграции,
• наличием общественных групп, способных на самоорганизацию под радикально-националистическими лозунгами (студенчество и бывшие офицеры армии УНР),
• ростом влияния тоталитарных праворадикальных движений в Европе на фоне недовольства политикой западных демократий, для которых украинский вопрос не представлял первоочередного значения,
• появлением отдельных лидеров, способных оказывать влияние на общественное сознание и усвоивших традиции радикально-националистической деятельности^[6].

1920-е — 1930-е годы в государствах Центральной и Восточной Европы (в частности, в Польше и Румынии) характеризовались стратегическим курсом на установление диктаторских режимов и стремлением к закрытости общества и самодостаточному развитию гомогенного «национального» сообщества. Эти процессы отражались на жизни украинских меньшинств, оказавшихся в границах этих государств. Польские и румынские правящие круги побуждали и принуждали украинцев к интеграции в соответствующие государства, имея конечной целью их национальную ассимиляцию. Противостояние украинских элит ассимиляционному давлению оборачивалось попытками этнической самоизоляции во всех сферах. Так, украинские депутаты в сейме Польши боролись против создания смешанных польско-украинских школ, политические партии формировались по этническому признаку, а голосование за польские партии или за украинских соглашателей приравнивалось к национальной измене^[11].

При этом определённая часть украинцев в надежде улучшить свое положение выражала готовность к тому, чтобы стать лояльными гражданами польского государства и оказывала давление на свои элиты, склоняя их к поискам компромисса. В этих условиях сторонники бескомпромиссной борьбы приходили к выводу, что лишь единое авторитарное руководство, железная дисциплина и постоянное нагнетание напряжённости может предотвратить ассимиляцию украинской нации и создать условия для её возрождения^[11].

Более-менее устойчивому развитию легального или полулегального украинского националистического движения на Западе способствовал политический климат в государствах, где возникли центры украинской эмиграции, — Чехословакии, Австрии, Германии, Литве, США и др. Единственным государством, в котором отсутствовали условия для существования организованного националистического подполья в 1920-е — 1930-е годы, был Советский Союз^[6].

В 1920-е — 1930-е годы интегральный национализм, представленный ОУН, не был господствующим политическим течением ни на Западной Украине, ни в кругах украинской эмиграции. Его роль, однако, резко возросла с началом Второй мировой войны, когда все легальные национально-демократические и социалистические украинские партии были уничтожены нацистским и советским режимами^[11].

Организационное оформление

Создание в 1920 году Украинской войсковой организации, ядро которой составили выходцы из Галичины — ветераны армии УНР, и активизация её деятельности на территории Западной Украины, имевшей целью продолжение вооружённой борьбы за независимость Украины, способствовали появлению молодёжных националистических групп, члены которых взаимодействовали с УВО. В 1926 году некоторые из них объединились в Союз украинской националистической молодёжи (укр. Союз української націоналістичної молоді) во Львове.

Аналогичные организации создавались среди украинцев-эмигрантов в Чехословакии — «Группа украинской национальной молодёжи» (укр. Група Української Національної Молоді), «Украинское национальное объединение (укр.)русск.» (укр. Українське Національне Об'єднання), «Союз освобождения Украины» (укр. Союз Визволення України), «Союз украинских фашистов» (укр. Союз Українських Фашистів). Последние три группы в ноябре 1925 года объединились в «Лигу украинских националистов» (укр. Легія українських націоналістів) под руководством Миколы Сциборского. В июне 1927 года руководящими органами «Группы украинской национальной молодёжи» и «Лиги украинских националистов» был создан координационный центр — «Союз организаций украинских националистов». В январе 1928 года секции этих двух организаций в Брно (Моравия) пошли ещё дальше, объявив о своём слиянии в «Союз украинских националистов». В июне 1928 года был создан «Союз украинских националистов в Германии», в который вошли члены местных секций «Группы украинской национальной молодёжи», «Лиги украинских националистов» и УВО^[1].

Проведённые в 1927−1928 годах конференции украинских националистов (Берлинская и Пражская) стали последним шагом к созданию I Сбором (съездом) украинских националистов (28 января − 3 февраля 1929 года) Организации украинских националистов на основе УВО и упомянутых выше объединений. Руководящей структурой ОУН стал Провод украинских националистов (ПУН), который возглавил лидер УВО Евгений Коновалец (его заместителем стал Микола Сциборский, секретарём — В. Мартынец). Съезд состоялся в Вене (Австрия). В его работе приняли участие 30 делегатов из Чехословакии, Германии, Австрии, Бельгии, Франции и с Западной Украины (Львов). Большинство участников представляли эмигрантские организации — в первую очередь, Украинскую войсковую организацию.

В решениях съезда впервые были раскрыты мировоззренческо-идеологические принципы ОУН. Высшим типом общественной организации провозглашалась нация как внутренне органичное, целостное сообщество людей. Естественной формой самоутверждения нации и высшей ступенью её развития провозглашалось государство. Согласно программным установкам, этап «освободительной борьбы» должен был завершиться установлением национальной диктатуры, а окончательное решение вопроса о форме государственного устройства Украины фактически откладывалось на будущее^[6].

Согласно решениям съезда, Украинская войсковая организация сохраняла свою формальную организационную самостоятельность и свой печатный орган «Сурма (укр.)русск.». Вся «боевая работа» (террористическая активность) должна была вестись только от лица УВО и её руководства, «дабы не чернить репутации ОУН как чисто политической организации». Статус ОУН был подтверждён на конференции руководства ОУН-УВО в Праге (июнь 1930). Коновалец принял решение, что УВО остаётся вооружённым отрядом ОУН, формально независимым от ОУН (на практике УВО и ОУН руководили одни и те же лица)^[10].

В одном из своих писем митрополиту Шептицкому Коновалец привёл следующие аргументы в пользу создания Организации украинских националистов: «Подготовка к священному крестовому походу против СССР пойдёт усиленными темпами. К этому походу должны подготовиться и мы. Немецкие друзья убеждают нас, что пока УВО будет только конспиративной террористической организацией, нечего думать о широкой политической акции в украинском деле. Террор должен быть, утверждают немцы, не целью, а средством, средством, которое при удачных аттентатах способствует подчинению масс, при неудачных отталкивает массы от неудачников. Массы представляют не субъект политики, а объект, который нужно завоевать всеми средствами, а завоевав, нужно держать в руках, используя их в своих политических целях. Следовательно, из этого выплывает тот первый вывод, что УВО нужно превратить в такую организацию, которая будет способной пользоваться в борьбе за массы и для своей политики всеми, а не одним только террористическим средством. Украинскую проблему следует брать в целом. В решении этой проблемы ни одно государство не заинтересовано так, как заинтересована Германия. К тому же ни одно государство, кроме Германии, и не способно решить эту проблему. И Германия решит эту проблему не сегодня, так завтра. Следовательно, из этого выплывает второй вывод, а именно: та украинская организация, которая борется за решение украинской проблемы в целом, должна действовать в полном согласии с соответствующими политическими факторами Германии и идти в фарватере её политики…»^[12]

Попытка Коновальца закрепить за ОУН статус легальной политической организации украинских националистов в Польше, однако, оказалась неудачной — молодое поколение националистов, пришедшее в ОУН в 1929 году, превратило её в расширенную версию УВО. В каждом легальном действии они видели признак «предательства нации»^[13].

Процесс слияния УВО и ОУН был завершён в середине 1932 года. В результате УВО из самостоятельной организации была переформирована в номинально автономную военную референтуру — отдел ОУН^[13].

В 1932 году в структуре ОУН был сформирован Военный штаб во главе с генералом Виктором Курмановичем. В том же году под эгидой ОУН была создана «Европейская федерация украинцев за кордоном», располагавшаяся в Брюсселе. Под контролем этой организации находился, в частности, Украинский Красный Крест. Именно эта организация была инициатором создания в различных странах «Комитетов спасения Украины» от голода 1932-33 годов. Собираемые ими благотворительные средства расходовались в основном на пропагандистскую деятельность^[14].

ОУН и «деятельный национализм» Дмитрия Донцова

Идейная близость донцовского национализма идеологическим установкам деятелей эмигрантского Главного Провода ОУН не привела к продуктивному политическому сотрудничеству, и даже наоборот, воинственная деструктивность тезисов Донцова вызывала с их стороны критику, хотя эта критика и не носила публичного характера^[6]. Различия между «деятельным национализмом» Донцова и «организованным национализмом» ОУН, представлявшими собой две украинские разновидности интегрального национализма, касались не принципиальных вопросов, а скорее приоритетов: для Донцова это были культ стихийной воли нации к жизни и власти, воспитание нового, сильного и волевого украинца, для ОУН — создание иерархической дисциплинированной организации, способной осуществить национальную революцию и установить национальную диктатуру^[11].

В начале 1920-х идеи Донцова, провозгласившего борьбу с Россией национальной идеей украинского народа и настаивавшего на «единстве с Европой, при любых обстоятельствах, любой ценой», не получили широкого отклика на Западной Украине и в кругах эмиграции. В глазах многих западных украинцев главными врагами были Польша и Румыния, а не Россия, и призыв к единству с Европой, политические лидеры которой санкционировали раздел Украины, был встречен скептически. Более того, многие украинские политические деятели, включая Евгения Коновальца и Евгения Петрушевича, искали помощи СССР в борьбе с Польшей. В конце 1920-х — начале 1930-х надежды на то, что Советская Украина станет этапом на пути к построению независимого украинского государства, растаяли, а массовый голод 1932—1933 годов привёл почти всех украинских националистов к убеждению, что худший враг Украины — коммунистическая Россия и что для борьбы с ней оправдан союз с любыми силами^[11].

В ходе Второй мировой войны, когда ОУН под влиянием политических реалий была вынуждена пересмотреть базовые идейные и политические установки предвоенного периода и отойти от тоталитарной риторики, их расхождения с «деятельным национализмом» Донцова стали очевидными. III Чрезвычайный Большой Сбор ОУН (б) (август 1943 г.) в своих программных установках проигнорировал замечания, высказывавшиеся Донцовым. Во второй половине 1940-х и в 1950-е годы Донцов неоднократно подвергал жёсткой критике как эти решения, так и труды подпольных публицистов ОУН(б), что привело к ответному осуждению Донцова со стороны Провода ОУН на украинских землях^[6].

В дальнейшие годы руководство ОУН, не забывая формально выражать уважение и признательность Донцову, избегало ссылаться на его идеи, даже после того, как в 1968 году на IV Большом Сборе ОУН (б) программные положения 1943—1950-х, представлявшие собой отход от тоталитарных тенденций 1930-х, были подвергнуты коренному пересмотру и в программу организации вошли тезисы, сближавшие её с донцовским «деятельным национализмом» 1920-х^[6].

ОУН, итальянский фашизм и немецкий национал-социализм

Один из наиболее спорных и противоречивых вопросов, касающихся идеологии и практики украинского радикального национализма, представленного ОУН, состоит в его отношении к итальянскому фашизму и немецкому национал-социализму. Уже в конце 1920-х — начале 1930-х годов политические противники и конкуренты ОУН в эмиграции и на Западной Украине характеризовали ОУН как фашистское движение. Как отмечает Г. В. Касьянов, создатели и идеологи ОУН сами способствовали подобным аналогиям своим явным стремлением находить параллели между украинским национализмом и итальянским фашизмом, копированием и заимствованием элементов политических и социально-экономических программ итальянского фашизма. Так, представитель ОУН в Риме Евгений Онацкий писал в 1928 году, что «итальянский фашизм имеет то общее с украинским национализмом, что это тоже прежде всего ярко выраженный национализм. /…/ Очевидно, молодой украинский национализм кое-что перенял уже от итальянского фашизма, и это прежде всего признание необходимости железной иерархической организации и подчинение всех частных, партийных и классовых интересов интересам Родины». При этом Онацкий подчёркивал базовое различие между итальянским фашизмом и украинским национализмом: первый был идеологией и движением государственной нации, второй — нации без государства^[6]: «Фашизм есть национализм нации государственной, враждебной любым ирредентам, готовой всех и вся принести в жертву культу своего уже созданного государства. Украинский национализм есть, наоборот, национализм нации негосударственной, который только и живёт ирредентизмом и готов принести всех и вся в жертву для разрушения культа тех государств, которые не дают ему жить»^[21]. Украинский интегральный национализм, таким образом, мог превратиться в форму фашизма лишь в случае завоевания государственной независимости.

Приход фашистов к власти в Италии в 1922 году был положительно воспринят как Дмитрием Донцовым, так и многими другими украинскими националистами: фашисты, отвергавшие как либеральный капитализм, так и марксистский социализм, предложили некий «третий путь» развития общества^[11]. Деятели ОУН периодически предпринимали попытки наладить политическое взаимодействие с правительством Муссолини (в частности, планировалось предложить Муссолини выступить инициатором передачи Италии мандата Лиги Наций на Восточную Галицию), контактировали с деятелями фашистской партии^[6]. В Риме сложилась многочисленная украинская община, которую возглавлял Евгений Онацкий, личный секретарь Евгения Коновальца, а позднее — Андрея Мельника. Онацкий играл весьма важную роль в организации контактов между Евгением Коновальцем и итальянскими фашистами. Он состоял в добрых отношениях с самим дуче и его секретарём, графом Инсабато, статьи Онацкого по украинским вопросам размещались в фашистском печатном органе «Anti-Europa». Онацкий также поддерживал связи с Ватиканом как доверенное лицо Андрея Шептицкого^[14].

Уже в первых программных документах ОУН (постановлениях Сбора ОУН 1929 г.) содержались элементы, которые роднили политический образ будущего государства с фашистским вариантом корпоративной системы — прежде всего, речь идёт о создании иерархической системы представительства социальных и профессиональных групп под тотальным патронажем и контролем государства для обеспечения единства нации^[6].

Микола Сциборский позаимствовал у итальянского фашизма для своей концепции организации государственной жизни в рамках «нациократии» элементы так называемого «корпоративизма» (работа «Нациократия» была опубликована в 1935 году). При этом Сциборский критиковал фашистов за то, что они рассматривали диктатуру как постоянный, а не временный принцип организации государства. В качестве альтернативы перманентной фашистской диктатуре Сциборский предлагал «нациократию» как особую украинскую модель тоталитаризма, призванную заменить национальную диктатуру после выполнения её задач^[11].

В окончательном для 1930-х виде идеология ОУН была сформулирована в политической программе, принятой II Большим сбором (август 1939 года). В ней декларировалось, что «устройство Украинского государства будет основываться на принципах нациократии», под которой понимали «власть нации в государстве, опирающуюся на организованное и солидарное сотрудничество всех социальных слоев, объединённых — в соответствии с их общественными функциями — в представительных органах государственного управления». В программе заявлялось: «Экономическое устройство Украинского государства — как отрицание капитализма и марксизма — положит в свою основу солидарное сотрудничество всех социально-производительных слоев, которое будет урегулировано государством в общих интересах нации»^[11].

Осенью 1939 года Сциборский по поручению Андрея Мельника подготовил проект «Основных законов (конституции) Украинского Государства», в ст. 1 которого провозглашалось: «Украина есть суверенное, авторитарное, тоталитарное, профессионально-сословное государство, носящее название Украинское Государство». Вся полнота власти должна была принадлежать Украинской Нации и осуществляться «через Главу Государства — Вождя Нации, олицетворяющего её суверенитет и единство». Проектом запрещалось «существование политических партий, групп, организаций и идеологических свободных объединений» и устанавливалось: «Единственной идеологией, воспитывающей граждан Украинского Государства, является идеология Украинского Национализма, а единственной формой политической организации общества является Организация Украинских Националистов». Согласно проекту, лица еврейской национальности лишались гражданских прав. Эта концепция тоталитарного государства вполне соответствовала моделям, утвердившимся к тому времени в Италии и Германии^[11].

По сведениям советской разведки, в начале 1930-х гг. Евгений Коновалец дважды лично встречался с Гитлером, который, в частности, предложил направить группу украинских националистов на обучение в нацистскую партийную школу в Лейпциге. По сведениям польской офензивы, первая такая встреча имела место ещё до прихода национал-социалистов к власти — в сентябре 1932 года. После встречи с Гитлером Коновалец в своей статье «Гитлер и украинское дело», напечатанной в газете УВО «На сторожi», призвал украинских националистов «стать густым казацким строем на стороне Гитлера, который создаст ворота на Восток»^[14].

После прихода НСДАП к власти Дмитрий Донцов опубликовал биографии Гитлера и Муссолини. В своей статье «Фашисты ли мы?» он писал: «Политический и морально-психологический дух, которым дышат украинские националисты, бесспорно, является фашизмом»^[22]. Степан Бандера в 1940 году заявлял: «Эти новые националистические движения носят разное название в разных странах: в Италии — фашизм, в Германии — гитлеризм, у нас — украинский национализм»^[23]. И, наконец, двумя годами раньше один из руководителей ОУН Я. Оршан в брошюре «Время национализма» утверждал: «Украинский национализм оперирует термином „национализм“ в том понимании, как национализм немецкий и итальянский терминами национал-социализм и фашизм. Национализмы: фашизм, национал-социализм, украинский национализм — это разные национальные проявления одного духа»^[24].

Руководство НСДАП также проявило живой интерес к украинским националистам. Внешнеполитический отдел НСДАП во главе с А. Розенбергом собирал досье не только на лидеров националистических организаций, но и на их непосредственных руководителей из абвера. Как следует из документов этого отдела, в апреле 1933 года Коновалец и Ярый посетили редакцию газеты «Фёлькишер беобахтер» (главным редактором которой также был Розенберг). Коновалец рассказал о подрывной антисоветской деятельности своей организации и попросил о поддержке деятельности ОУН со стороны внешнеполитического ведомства НСДАП. Характерно, что Коновалец в ходе общения с деятелями НСДАП попытался дискредитировать своих возможных конкурентов из числа украинской эмиграции — в частности, гетмана Скоропадского и его сторонников^[14].

ОУН сотрудничала с руководством НСДАП и Третьего рейха в разведывательно-подрывной работе против Польши и СССР вплоть до начала Второй мировой войны, а после нападения Германии на СССР в течение определённого времени сотрудничала с немецкой оккупационной властью на украинских землях^[6].

ОУН и другие тоталитарные движения Восточной Европы 1920-х — 1930-х

Ряд авторов проводит аналогию между ОУН и другими тоталитарными движениями Восточной Европы межвоенного периода^[25]. Так, Иван Лысяк-Рудницкий в своей статье «Национализм» писал: «Ближайших родственников украинского национализма следует искать не столько в немецком нацизме или итальянском фашизме — продуктах индустриальных и урбанизированных сообществ, сколько среди партий этого типа у аграрных, отсталых в экономическом отношении народов Восточной Европы: хорватских усташей, румынской Железной гвардии, словацких глинковцев, польского ONR (Obóz Narodowo-Radykalny) и т. п.»^[26].

Движение усташей, в частности, прошло все стадии развития, от создания небольшой радикальной группы к осуществлению национальной диктатуры и краху в финале. И Движение усташей, и ОУН возникли почти одновременно, в 1934 году совершили свои наиболее резонансные террористические акты, обе пошли на сотрудничество с государствами «Оси» и в 1941 году провозгласили государственную независимость в условиях немецкой оккупации. Признав режим усташей, просуществовавший 4 года и превратившийся в «полноценный» фашизм, Гитлер, однако, подверг репрессиям бандеровскую ОУН и созданное ею правительство Ярослава Стецько. Тем самым руководство Третьего рейха «уберегло» украинский национализм от такой же коллаборационистской участи^[11].

Национализм как религия

Тоталитарная направленность идеологии ОУН проявилась также в попытках превращения украинского национализма в своеобразную политическую религию. Образцом квазирелигиозной риторики ОУН стали «Десять заповедей украинского националиста», составленные в 1929 году Степаном Ленкавским. Вступление к Декалогу написал Иван Габрусевич. Дополнением «Декалога» стали написанные через несколько лет «12 примет характера украинского националиста» и «44 правила жизни украинского националиста». Подобные этические кодексы были призваны воспитывать у членов ОУН чувство причастности к сообществу избранников и веру в её мессианскую роль^[11].

Десять заповедей (Декалог) украинского националиста^[27]

Я — дух извечной стихии, уберёгший Тебя от татарского потоптания и поставивший на грани двух миров созидать новую жизнь:

1. Обретёшь Украинскую Державу или погибнешь в борьбе за Неё.
2. Не позволишь никому пятнать славу и честь Твоей Нации.
3. Помни про великие дни наших Освободительных борений.
4. Гордись тем, что Ты — наследник борьбы за славу Владимирского Тризуба.
5. Отомстишь за смерть Великих Рыцарей.
6. О деле не говори с тем, с кем можно, а с кем нужно.
7. Без колебаний совершишь самое опасное деяние (изначально «самое большое преступление»^[28]), если того потребует добро дела.
8. Ненавистью и безоглядной борьбой (изначально «и обманом»^[28]) будешь принимать врагов Твоей Нации.
9. Ни просьбы, ни угрозы, ни пытки, ни смерть не принудят тебя выдать тайну.
10. Будешь бороться ради возрастания силы, славы, богатства и пространства Украинской Державы. (В первоначальной редакции присутствовало дополнение «даже путём порабощения чужаков»^[28]).

1929—1934

С момента своего создания ОУН вслед за УВО продолжила подпольную, нелегальную деятельность против польского государства, выступая против попыток достижения межнационального согласия, которые с украинской стороны предпринимали умеренные общественные силы — в первую очередь, «Украинское народно-демократическое объединение (укр.)русск.» (УНДО) — легальная украинская политическая партия, в которую входили бывшие деятели ЗУНР и представители умеренных кругов Галичины. Эти попытки проходили на фоне противостояния с польскими властями со стороны ОУН и Коммунистической партии Западной Украины, а также на фоне событий во внутриполитической жизни советской Украины — украинизации, начала принудительной коллективизации сельского хозяйства и массового голода 1932−1933 гг. Попытки достижения межнационального согласия потерпели окончательный крах в 1938 г. с усилением националистических тенденций в польском руководстве.

Основным регионом деятельности ОУН-УВО была Восточная Галиция, а её руководящая структура здесь именовалась «Краевая Экзекутива ОУН на западно-украинских землях» (укр.)русск..

Весной 1929 года, с созданием ОУН и её Краевой экзекутивы, в Галиции был организован ряд массовых протестных акций, направленных на различные сферы отношений между польским государством и украинским национальным меньшинством. Активизировалась и деятельность, направленная на обеспечение финансового положения организации посредством «экспроприаций» — вооружённых ограблений государственных и частных польских учреждений (прежде всего, почт и банков)^[31].

Во второй половине 1930 года ОУН инициировала антипольскую «Саботажную акцию». По сёлам Галиции прокатилась волна нападений на государственные учреждения, произошло свыше двух тысяч поджогов домов и имущества польских землевладельцев. В ответ на это с 14 сентября до конца ноября 1930 года польские власти предприняли ряд военно-полицейских мероприятий в Восточной Малопольше, известных как «Пацификация», направленных на подавление антипольских террористических действий и актов саботажа. В частности, по подозрению в причастности к акциям ОУН были задержаны две тысячи украинцев^[32][31][33].

1935—1938

18 ноября 1935 года в Варшавском суде начался процесс над двенадцатью украинскими националистами, в число которых входил и Степан Бандера. Основным обвинением на этом суде было убийство Перацкого^[36]. Обвиняемые отказывались отвечать на вопросы по-польски, приветствовали друг друга возгласом «Слава Украине!», попытались превратить зал суда в трибуну пропаганды идей ОУН. 13 января 1936 года Степан Бандера, Микола Лебедь и Ярослав Карпинец были приговорены к смертной казни, остальные — к 7-15 годам тюремного заключения. Процесс имел огромный общественный резонанс, и власти, не осмеливаясь привести смертные приговоры в исполнение, начали переговоры с легальными украинскими политическими партиями о «нормализации» украинско-польских отношений и объявили амнистию. Бандере и двум другим смертникам смертная казнь была заменена пожизненным заключением.

25 мая 1936 года Бандера наряду с другими членами КЭ ОУН (всего 27 человек) предстал перед судом во Львове по обвинению в руководстве террористической деятельностью ОУН-УВО. Часть обвиняемых была в числе фигурантов предыдущего процесса. По результатам Львовского процесса Бандера был приговорён к пожизненному заключению^[47].

Тем временем в начале 1935 года КЭ ОУН на ЗУЗ возглавил Лев Ребет, по указанию которого боевые акции были прекращены, все усилия были направлены на восстановление структуры управления и связи ПУНа с низовыми организациями, разрушенной в результате арестов 1934 года, — фактически же деятельность ОУН была сведена к культурно-просветительской работе. Роман Шухевич и ряд других активистов ОУН, недовольные этим решением, пытались убедить ПУН назначить другого руководителя, но безуспешно. Дисциплину среди наиболее радикально настроенных активистов, продолживших террористические акции, пришлось наводить жестокими методами. Ребет возглавлял КЭ ОУН до начала 1939 года. Несмотря на его непопулярность среди активистов на Западной Украине, организационные структуры ОУН к 1938 году постепенно удалось восстановить^[13].

Согласно Уставу ОУН, принятому на Большом сборе 1929 года, съезды должны были созываться каждые два года, однако по ряду объективных причин (процесс слияния УВО и ОУН, аресты членов ОУН и т. д.) созыв съезда ОУН постоянно откладывался. В 1936 году Коновалец поручил Ивану Габрусевичу начать подготовку II Большого сбора, который был намечен на вторую половину 1937 года. Позднее в связи с болезнью Габрусевича это задание было передано Ярославу Стецько. Однако и на этот раз проведение съезда было отложено, поскольку Коновалец хотел бы расширить представительство за счёт участников с Центральной и Восточной Украины и даже планировал лично отправиться на Советскую Украину, чтобы изучить политическую ситуацию и возможности организации подпольной деятельности. До этого не дошло, потому что 23 мая 1938 года Коновалец был убит^[48].

ОУН на Дальнем Востоке

В августе 1937 года, по данным внешней разведки НКВД СССР, в венском отеле «Бристоль» состоялись переговоры Е. Коновальца, В. Курмановича и Н. Капустянского с японским военным атташе в Берлине, советником японского посольства в Париже, кадровым разведчиком Ито и двумя представителями японского Генштаба. В ходе встречи были обсуждены возможности ведения разведывательной деятельности против СССР используя украинскую громаду в Маньчжурии. Отношения между японскими спецслужбами и украинскими националистами в Маньчжурии, где проживало более 70 тыс. политэмигрантов из бывшей Российской империи, активизировались после публикации в 1929 году меморандума японского премьер-министра Танаки, содержавшего планы японской экспансии в Азии, направленной против Китая и СССР. В начале 1930-х был разработан план боевых действий Квантунской армии против СССР, предусматривавший широкие разведывательно-диверсионные акции^[49].

После провозглашения в 1932 году марионеточного государства Маньчжоу-го Рихард Ярый направил туда миссию по воссозданию так называемой Украинской дальневосточной республики. Представители руководства ОУН достигли соглашения с японскими властями в Маньчжурии о создании украинской национальной общины и установили контакты с японскими спецслужбами. Третий отдел созданного японцами в 1934-35 годах Бюро по делам российских эмигрантов вёл их учёт, подбирал кандидатов на обучение разведывательно-диверсионной работе и занимался контрразведкой среди российских эмигрантов. Украинское националистическое сообщество в Харбине, контролировавшееся местным японским разведорганом («военной миссией»), направляло своих членов на специальные курсы с перспективой работы на советской территории^[49].

В рамках сотрудничества между Германией и Японией, предусмотренного Антикоминтерновским пактом, абвер и японская разведка подписали соглашение о том, что отдел абвер II будет информировать японскую сторону о своей работе с украинскими националистами в Европе, тогда как японцы взяли на себя активизацию связей с украинскими поселенцами в «Зелёном Клину»^[14].

В 1937 году в Харбине деятели ОУН на основе местных пластунских организаций сформировали батальон «Дальневосточная Сечь», который, как предполагалось, должен будет освободить территорию Зелёного Клина от «советской оккупации» и восстановить государственность Украинской Дальневосточной Республики^[50].

1938 — август 1939

После того, как 23 мая 1938 года в Роттердаме сотрудником НКВД Павлом Судоплатовым был убит глава ОУН Евгений Коновалец^[51], руководящие функции в ОУН временно взяло на себя так называемое «Узкое руководство» «Провода украинских националистов» (ПУН) (укр.)русск., или «триумвират» — Ярослав Барановский («Макар»), Омелян Сеник («Грибовский») и Микола Сциборский^[14]. Тем временем ситуация в Европе стремительно ухудшалась, указывая на скорую войну. ОУН возлагала на новую войну огромные надежды, намереваясь при поддержке Гитлера получить «Украинское государство». В работе одного из главных военных теоретиков ОУН предвоенного периода Михаила Колодзинского «Украинская военная доктрина», появившейся в 1938 году, заявлялось^[52][53]:

Мы хотим не только обладать украинскими городами, но и топтать вражеские земли, захватывать вражеские столицы, а на их развалинах отдавать салют Украинской Империи … Хотим выиграть войну — великую и жестокую войну, которая сделает нас хозяевами Восточной Европы.

Берлин же разыгрывал «украинскую карту» лишь в интересах дестабилизации ситуации в Польше — речь шла о том, чтобы в нужный момент подтолкнуть украинское население Польши к восстанию против польской власти и направить на территорию Польши обученные отряды украинских националистов, обеспечив их оружием. Возникновение очага нестабильности в украинских регионах могло бы дать Германии повод для широкомасштабного вмешательства^[13].

Длительные споры о преемнике Коновальца между его ближайшими соратниками — Рико Ярым, Ярославом Барановским и Омеляном Сеником — завершились компромиссным решением. 11 сентября 1938 года «Узкое Руководство Украинских Националистов» провозгласило полковника Андрея Мельника, соратника Коновальца по Гражданской войне на Украине и подпольной работе в УВО, лидером ОУН и главой Провода украинских националистов «в соответствии с волей Вождя Евгения Коновальца». Таким образом Андрей Мельник, который никогда не являлся членом ОУН и после выхода из польской тюрьмы почти на 12 лет фактически отошёл от «революционно-освободительной деятельности», став управляющим владениями митрополита Украинской грекокатолической церкви Шептицкого^[54], возглавил ОУН, УВО и «все организованные структуры Националистического движения». Шептицкий, который ранее конфликтовал с радикалами из Краевой экзекутивы ОУН, одобрил этот выбор, благодаря чему между УГКЦ и ОУН завязалось тесное сотрудничество^[5]. Это решение, принятое в узком кругу эмигрантского руководства ОУН, однако, привело в дальнейшем к острому конфликту и расколу организации.

Активизации ОУН на западноукраинских землях способствовало произошедшее в 1938 году усиление националистических тенденций в руководстве польским государством, которое сопровождалось очередной волной пацификации в отношении украинского населения, массового уничтожения церквей в этнически смешанных районах и попыткой организации антиукраинских движений и подогревания регионального сепаратизма (русины, гуцулы, бойки, лемки). В качестве обоснования таких действий указывалось на необходимость национальной консолидации польского общества перед лицом обострившейся внешнеполитической ситуации. Они привели, однако, лишь к усилению антагонизма украинского населения Польши (насчитывавшего по переписи 1931 г. 4,5 миллиона) по отношению к польскому государству и полякам, населяющим этнически смешанные регионы.

Трения между оуновскими активистами на Западной Украине и эмигрантским руководством усилились осенью 1938 года в связи с событиями в Карпатской Украине и формированием на этой территории местного вооружённого ополчения — организации «Карпатская Сечь». Среди активистов КЭ ОУН раздавались призывы к оказанию военной помощи Карпатской Украине в её борьбе против венгерской экспансии, однако руководитель ПУНа Мельник, учитывая союзнические отношения Венгрии с Германией, воздерживался от официальной поддержки Карпатской Украины, и многочисленные добровольцы из польской Восточной Галиции и Волыни — активисты ОУН, участвовавшие в создании «Карпатской Сечи», делали это вопреки указаниям ПУНа. Среди них были, в частности, Зенон Коссак, Михаил Колодзинский, Роман Шухевич, будущий командующий Украинской повстанческой армии, и полковник Роман Сушко^[10][55].

События на Карпатской Украине оказали влияние и на ситуацию на Западной Украине — среди оуновских активистов усилились призывы к возобновлению боевых акций и против Польши. Осенью 1938 года в результате внутренней дискуссии было принято решение отстранить Льва Ребета от руководства. КЭ ОУН возглавил Мирослав Тураш (укр.)русск., хотя официально он был утверждён ПУНом только в начале 1939 года (в июне 1939 года Тураш пропал без вести при переходе чешско-польской границы, и его сменил Владимир Тымчий (укр.)русск.)^[13]. При Тураше в структуре КЭ впервые появилась отдельная референтура Службы безопасности ОУН как орган контрразведки и собственной безопасности организации^[10].

В марте 1939 года сойм Карпатской Украины провозгласил независимость. В ответ Венгрия направила свои войска в Закарпатье. Сопротивление регулярным венгерским частям пыталась оказать «Карпатская Сечь», однако за несколько дней упорных боёв ополчение было разгромлено, погибли Зенон Коссак и Михаил Колодзинский^[55]. Многим бойцам «Карпатской Сечи», однако, удалось уйти за границу. Именно они составили ядро будущего «Украинского легиона», который Германия планировала использовать в ходе войны против Польши.

ОУН и германские спецслужбы

Уже в 1922 году лидер Украинской войсковой организации Евгений Коновалец, перебравшись в Германию, провёл переговоры с руководителем абвера полковником Гемппом и дал письменное обязательство передавать в распоряжение немецкой разведки собираемую УВО разведывательную информацию о польской армии в обмен на финансирование^[49].

Руководство разведки Веймарской республики проявляло интерес к любым силам, которые можно было использовать в реализации своей геополитической стратегии. С этой целью абвером было создано «Бюро по подготовке войны с помощью национальных меньшинств», а также сформирован специальный фонд, через который финансировались различные организации за пределами Германии, в том числе УВО, а позднее и ОУН^[49][5]. Рико Ярый, являвшийся правой рукой Коновальца, одновременно был помощником руководителя «Бюро»^[14].

По требованию абвера центр деятельности УВО, участвовавшей в 1921 году в петлюровской вооружённой авантюре против Советской Украины, был перенесён на западноукраинские земли, находившиеся в составе Польши. Коновалец определил новые задачи УВО следующим образом: «Теперь, когда Польша подписала мирный договор с Советской Украиной, ситуация заставляет нас поднять знамя борьбы против Польши. В противном случае мы потеряли бы влияние не только на Родине, но и в лагерях военнопленных, где каждый наш солдат горит огнём мщения за оккупацию пилсудчиками Восточной Галиции и Волыни. Однако нашим смертельным врагом остается большевизм. Борьбу с поляками мы будем вести постольку, поскольку они сами будут вынуждать к этому»^[56]. В 1928 году, в связи с дипломатическим протестом польских властей, получивших доказательства связи УВО с немецкими спецслужбами, финансирование УВО было на несколько лет прекращено^[57] или сокращено^[5].

ОУН как наследница и продолжательница УВО, разумеется, также находилась в поле зрения германских спецслужб. В 1932 году в ходе встречи представителей германской разведки с Коновальцем было выработано негласное «джентльменское» соглашение о расширении сотрудничества, в том числе «и в военной области в случае войны с Польшей». После прихода Гитлера к власти отношения между ОУН и Германией становятся ещё теснее. Украинский вопрос входит в сферу интересов высшего руководства Третьего рейха. В этот период Коновалец писал своему душепастырю Андрею Шептицкому: «Всё идёт хорошо. Счастливое начало 1933 года создало условия, при которых наша освободительная акция каждый день набирает всё больший размах и силу. Время испытало нашу дружбу и сотрудничество с немцами и, испытав, показало, что, невзирая на многократные искушения поладить с поляками, мы избрали единственно правильную ориентацию… Я часто вспоминаю тот день, когда услышал от Вашей Экселенции слова о том, что рано или поздно международные факторы поручат именно немцам уничтожить большевистскую Россию… „Немцы являются самыми искренними друзьями Украины, — советовали Вы мне тогда, — с ними нужно искать контакт и сотрудничество“. Слова Вашей Экселенции были вещими… Да, Германия под руководством своего фюрера Адольфа Гитлера перед всем миром взяла на себя эту миссию. Почитаю за свою сыновнюю обязанность доложить вашей Экселенции о том, чего никто не знает, или знают только те, кто непосредственно прорабатывает планы и ведёт подготовку к осуществлению этой большой цели. В этой подготовке на нас возложена не последняя роль…»^[12].

С 1934 года ОУН переносит свою резиденцию в Берлин. В Германии создаются разведывательно-диверсионные курсы и школы для членов ОУН. По согласованию с Коновальцем, в предместьях Берлина были построены казармы для курсантов из числа украинских националистов. С 1 июня 1934 года ОУН получала ежемесячное финансирование от заграничного отдела НСДАП, а также выплаты от германского генштаба и гестапо^[14].

Сотрудничество германских спецслужб с ОУН продолжалось вплоть до Второй мировой войны и нападения Германии на СССР. В период определённого сближения между Германией и Польшей (1934−1938), связанного с подписанием в январе 1934 года Договора о ненападении между Германией и Польшей, абвер предпринял шаги по сдерживанию антипольской деятельности «группы Коновальца» и перенацеливанию её «исключительно против большевизма»^[58]. Уже в декабре 1933 года Коновалец направил Бандере недвусмысленное указание прекратить любые акции против польской администрации. Несмотря на это, Краевая экзекутива ОУН в июне 1934 года осуществила убийство министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого, что дало повод обвинить Бандеру в самоуправстве^[14]. Ряд обстоятельств, сопутствовавших теракту, также даёт основания утверждать, что это убийство могло быть своего рода провокацией, использованной польскими властями для подавления политической оппозиции. Как бы то ни было, но после убийства Перацкого немецкие власти провели обыски у берлинского представителя ОУН Рико Ярого и на некоторое время поместили его под арест, а укрывавшегося на территории Германии Миколу Лебедя выдали Польше^[5].

Взаимодействие ОУН с германскими спецслужбами не ограничивалось сферой шпионажа, диверсий, саботажа. Часть оуновцев обучалась методам и технологии пропаганды. Впоследствии подготовленные специалисты использовались в институте «Винета», созданном в штате Министерства пропаганды для ведения пропаганды на оккупированных восточных территориях, а также работали пропагандистами, переводчиками и посредниками гитлеровцев по работе с населением Украины, входили в состав походных групп ОУН, следовавших за гитлеровскими войсками с началом немецкого вторжения на Украину^[14].

Сотрудничество в подрывной деятельности против польского государства оживилось весной 1939 года, после того как Гитлер в одностороннем порядке разорвал Декларацию о неприменении силы с Польшей. Усилилась боевая подготовка членов ОУН. Ряд активистов был направлен на обучение в военные учебные заведения Германии и Италии (в частности, Шухевич ещё в 1938 году прошёл курс в военной академии в Мюнхене). В Берлине и Данциге действовали курсы радиотелеграфистов и военных инструкторов, шла активная закупка оружия. Некоторые члены организации проходили обучение в лагерях хорватских усташей^[13].

В подготовке антипольского «украинского восстания» принимали участие различные ведомства Третьего рейха. Наибольшую активность проявляла военная разведка — абвер. В задачи II отдела абвера (занимавшегося диверсиями и психологической войной) входило уничтожение на территории будущего противника важных сырьевых и промышленных объектов, организация терактов, нагнетание атмосферы нестабильности, создание «пятой колонны». ОУН активно включилась в работу немецких спецслужб. В этот период ОУН призывала украинскую молодёжь не уклоняться от службы в польской армии, а попав в армию — держаться вместе^[13].

В течение 1939 года ОУН активизировала боевые акции против польских властей — нападения на полицейских, убийства, поджоги, акты саботажа. Члены ОУН участвовали в организации многочисленных демонстраций, заканчивавшихся вооружёнными стычками с полицией^[13].

Из документов германских спецслужб известно, что боевой потенциал ОУН накануне германского вторжения в Польшу оценивался очень высоко — считалось, что с помощью методов саботажа и партизанской войны она способна отвлечь на себя по меньшей мере 2 польских армейских корпуса. А. Розенберг на совещании в Управлении тайной полиции ещё в октябре 1938 года указывал на настоятельную необходимость тотального привлечения всех украинских националистов к внешнеполитическим акциям Германии^[14].

В конце 1938 — начале 1939 годов на конспиративной квартире в Берлине по поручению главы абвера адмирала Канариса через Рико Ярого была организована встреча полковника Лахузена, начальника отдела II абвера (занимавшегося подготовкой агентуры, её переброской на территорию других государств для совершения диверсионных и террористических актов, организацией повстанческих выступлений на территории других государств, разработкой и изготовлением средств для совершения диверсий и террористических актов) с новым руководителем ОУН Андреем Мельником, который к этому времени переехал из Польши в Германию. Во время этой встречи Мельник был завербован, получив кличку «Консул». На встрече Мельник представил свой план подрывной деятельности ОУН на территории УССР, а абвер по его просьбе взял на себя расходы, необходимые для её организации. На последовавших встречах Мельник просил санкционировать создание при ОУН отдела разведки для активизации подрывной деятельности против СССР и облегчения его связи с оуновским подпольем. Предложение Мельника получило одобрение, отдел был создан в Берлине во главе с полковником Романом Сушко. Имеются сведения, что, помимо абвера, Мельник сотрудничал и с 4-м отделом РСХА (гестапо)^[14].

В июне 1939 года в Вене прошла встреча Мельника с адмиралом Канарисом. В рамках подготовки ОУН к участию в боевых действиях на территории Польши из галичан-эмигрантов было сформировано специальное подразделение «Военные отряды националистов» («укр. Військові Відділи Націоналістів») под руководством полковника Романа Сушко^[59]), называемое также «Легион Сушко» или просто «Украинский легион». ОУН под руководством Мельника видела в «легионе Сушко» основу будущей украинской армии^[60].

Андрей Мельник рассматривал Германию как стратегического партнёра. Что касается Степана Бандеры и его сторонников, для них Германия в 1940—1941 годах была лишь своего рода инструментом, способным нанести наибольший урон главным врагам украинского национализма и таким образом способствовать созданию самостоятельного украинского государства. Именно это расхождение стало одной из основных причин конфликта внутри руководства ОУН и последовавшего её раскола.

Современные украинские исследователи, признавая факт сотрудничества между ОУН и абвером, оправдывают его тем, что подобная практика типична для любых «революционных движений», не гнушающихся никакими средствами и союзниками ради реализации своих стратегических планов. Иногда утверждается, что абвер в основном вербовал агентуру из числа оуновцев на индивидуальной основе, тогда как руководство ОУН якобы просто закрывало на это глаза.

Не следует забывать, однако, ту роль «пятой колонны», которую разветвлённая подпольная сеть ОУН на Западной Украине сыграла при подготовке нападения Германии на Советский Союз и в первые дни войны (более подробно см. ниже).

II Большой сбор украинских националистов (мельниковский)

Накопившиеся разногласия внутри руководства ОУН — в частности, по поводу событий в Карпатской Украине — привели к тому, что в мае 1939 года Андрей Мельник объявил о приостановлении своих полномочий до созыва съезда и официальных выборов главы украинских националистов^[61]. Фактически с этого момента западноукраинское подполье перестало получать из эмигрантского центра какие-либо указания относительно действий в условиях обостряющейся внешнеполитической ситуации. Инструкций и рекомендаций не поступало и в первые дни и недели после нападения Германии на Польшу^[55].

26-27 августа в Риме состоялся II Большой сбор украинских националистов (укр.)русск. (укр. II ВЗУН). В съезде приняло участие не более тридцати человек, из них лишь четыре представителя западноукраинского подполья^[55].

На съезде были подтверждены полномочия Мельника, который был официально избран новым главой организации. Были утверждены новая политическая программа (основной автор — Микола Сциборский) и Устав организации. ОУН заявила о своей монополии на идеологию и организацию политической жизни в будущей «Украинской Суверенной Соборной Державе», построение которой планировалось на началах нациократии под единоначалием ОУН. В программе 1939 года эта идея формулировалась достаточно чётко и безапелляционно: «Существование политических партий будет запрещено законом. Единственной формой политической организации населения Государства будет ОУН — как основание государственного строя, фактор национального воспитания и организации общественной жизни». ОУН провозглашалась орденом лучших, элитой нации^[6][11].

Как отмечает Г. В. Касьянов, программа 1939 года принималась в условиях явного обострения противоречий между Проводом украинских националистов и Краевой экзекутивой, что заставило эмигрантских деятелей позаботиться о формальной легитимизации позиций Мельника как преемника Коновальца. Очевидно, с этой целью принцип вождизма был доведён до абсолюта. Председатель ПУНа также провозглашался «Вождём Нации», который несёт ответственность за свои действия «перед Богом, Нацией и собственной совестью». Только ему предоставлялось право созывать Большой Сбор ОУН, назначать членов Провода, утверждать решения Больших Сборов^[6].

Некоторые организационные меры, предпринятые Мельником (в частности, попытка отстранения Рико Ярого от активной деятельности и лишения его посреднической роли в контактах с немецкими властями^[5]), создали почву для будущего конфликта в руководстве ОУН. Как писал позднее один из лидеров ОУН Микола Капустянский, член ПУН с 1929 года, «полковник Мельник реформирует наше политическое представительство в Германии, которое возглавляет сотник Рико Яры, требует подробного отчёта от него о распоряжении суммами, которые были собраны за океаном… Всё это, а также неназначение в президиум сотника Яры вызывало со стороны этого… слишком амбициозного человека большое недовольство. Яры нам в кулуарах с возмущением бросил: „Ну, теперь будет война!“ С того времени он и начал создавать оппозицию, и, та, опираясь на немецкие факторы, довёла до раскола в ОУН»^[14].

Основная статья: Большой Сбор ОУН (укр.)русск.

Польская кампания

С нападением Германии на Польшу 1 сентября 1939 года началась Вторая мировая война в Европе.

Боевики ОУН оказывали помощь в наведении германской авиации на цели, нападали на мелкие отступающие польские подразделения^[13]. Это, впрочем, не оказало значимого влияния на ход польской кампании вермахта^[62].

В состав немецко-словацкой группировки, наносившей удар на Польшу со словацкой территории, вошли «Военные отряды националистов», действовавшие в качестве вспомогательного подразделения. Согласно первоначальным планам, «Украинский легион» готовился к проведению диверсий, ведению разведывательной и пропагандистской деятельности в тылу польских войск и организации вооружённых выступлений украинских националистов на Волыни и в Восточной Малопольше, что должно было сковать часть польской армии. Подписание в августе 1939 года Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом и вступление советских войск на территорию Польши в середине сентября привело к тому, что эти планы оказались нереализованными. Высказываются даже предположения, что Германия шантажировала советское руководство возможностью появления некоего украинского государства у его западной границы как альтернативы Советской Украине и что именно перспектива возникновения «украинской державы» под протекторатом Германии стала одной из причин, побудившей СССР ввести войска на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. Как бы то ни было, по завершении немецкого вторжения «Украинский легион» был расформирован^[60], а его члены прошли переподготовку для службы в так называемой «украинской полиции» на оккупированных немцами территориях^[14]. Вооружённые выступления украинских националистов, которые всё же произошли в ряде мест в тылу польской армии, не получили широкого размаха^[60].

12 сентября, в период боёв за Варшаву, на специальном совещании в поезде Гитлера обсуждались вопросы, касающиеся судьбы Польши и её украинского населения^[63]. Согласно планам Гитлера, на границе с СССР необходимо было создать «государства-прокладки» между «Азией» и «Западом» — лояльные Германии Украину (на территории Восточной Галиции и Западной Волыни) и Литву (включая Виленский край)^[64]. На основании политических указаний рейхсминистра иностранных дел фон Риббентропа начальник штаба Верховного главнокомандования вермахта Кейтель поставил начальнику абвера Канарису задачу поднять восстание в украинской части Польши при помощи украинских националистов, провоцируя «восставших на уничтожение поляков и евреев»^[65][66] Результатом этих указаний стал так называемый «Меморандум Канариса от 12 сентября 1939 года», представленный в материалах Нюрнбергского трибунала как документ 3047-ps^[67].

Позднее Канарис и Лахузен встретились с Мельником в Вене, где обговаривался вариант провозглашения независимой Западной Украины на границе с СССР, хотя и указывалось, что в данный момент с Москвой ведутся активные переговоры относительно будущего польских территорий. Мельник на основе полученных указаний успел даже подготовить список будущего правительства, но начало «освободительного похода» РККА не дало сбыться этим планам. Вся подготовка к восстанию была приостановлена, и 23 сентября Гитлер издал приказ, по которому украинцам запрещалось переходить через немецко-советскую демаркационную линию, то есть уходить с территории, занятой Красной армией^[14].

В районе Кобрина, местные активисты - мельниковцы устроили расправу над отступавшими в леса польскими солдатами и офицерами из 60-й резервной дивизии пехоты. В деревне Подземенье активисты во главе с Саввой Дронюком убили 42 человека, в числе которых были и гражданские лица. В Буховичах были убиты офицеры из штаба 83-го пехотного полка.

Осень 1939 года. Крах польского государства

Благодаря общей неразберихе, вызванной нападением Германии на Польшу, находившиеся в польских тюрьмах Степан Бандера и другие лидеры Краевой экзекутивы ОУН к середине сентября 1939 года смогли покинуть места заключения.

Сентябрь 1939 года радикально изменил ситуацию в Центральной и Восточной Европе — и, соответственно, обстановку, в которой предстояло действовать ОУН. Возникла необходимость в изменении стратегических и тактических задач, выборе нового главного противника и союзников, форм и методов деятельности. По словам самих деятелей украинского националистического подполья, перед ними открылся практически неведомый ранее фронт борьбы против «одного оккупанта Украины — большевистской Москвы». При этом они признавали, что советская Украина, объединившая все западные этнически украинские регионы (за исключением Закарпатья), оказалась «не такой, какой они хотели бы её видеть…, не склонной к взрыву…»^[68]. С другой стороны, и Советскому Союзу в наследство от потерпевшего крах польского государства досталась, среди ряда иных проблем, хорошо организованная и законспирированная сила, имеющая многолетний опыт подпольно-террористической деятельности и сотрудничества с западными спецслужбами. Противостояние советских органов госбезопасности и ОУН стало значительным фактором социально-политической обстановки на Западной Украине в предвоенные годы^[69].

Договором о дружбе и границе между СССР и Германией от 28 сентября 1939 года была установлена граница между «сферами интересов» этих государств на территории Польши по линии рек Сан, Солокия и Западный Буг. Этнически украинские земли почти полностью оказались под контролем Красной армии, за исключением Лемковщины, левобережного Надсанья, Холмщины и Подляшья. На этой территории проживало около 1,2 миллиона человек, в том числе 500 тыс. украинцев — греко-католиков и православных, а также более 200 тыс. украинцев-католиков. 12 октября Гитлер своим декретом провозгласил оккупированные немецкими войсками территории бывшей Польши Генерал-губернаторством^[55].

Несмотря на то, что вступление Красной армии на территорию Западной Украины оказалось неожиданным для националистического подполья (при этом несколько тысяч активистов ОУН перешли на территорию Генерал-губернаторства), ОУН удалось быстро преодолеть первую растерянность своего руководства и восстановить свою организационную структуру^[68]. Этому, по-видимому, способствовало то, что основной удар специальных чекистских групп, приданных введённой на польскую территорию армейской группировке, наносился не по украинскому националистическому подполью, а по лицам, связанным с польскими государственными структурами (бывшие жандармы, полицейские, помещики, крупная буржуазия, польские осадники, офицеры польской армии и пр.), тогда как вышедшие из польских тюрем функционеры ОУН немедленно включились в организацию подпольной работы^[69]. По оценкам современных украинских историков, на конец 1939 г. в западных областях Украинской ССР насчитывалось 8-9 тыс. членов ОУН (максимум 12 тыс., если считать всех активно сочувствующих националистическим идеям)^[68].

Ознакомившись со складывающейся обстановкой, Бандера счёл необходимым перестроить всю работу ОУН и направить её против нового главного врага — «большевиков». Многие члены ОУН, в том числе краевой проводник Владимир Тымчий (укр.)русск. («Лопатинский»), поддержали планы Бандеры, касающиеся дальнейшей деятельности организации и предусматривающие расширение сети ОУН на всю территорию УССР и начало борьбы против советских властей на Украине. Во второй половине октября Бандера по указанию руководства ОУН нелегально перешёл советско-немецкую демаркационную линию и отправился в Краков, на территорию Генерал-губернаторства, где активно включился в деятельность ОУН, продолжая отстаивать идею её реорганизации^[70].

В связи с тем, что все легальные политические партии, существовавшие на территории Западной Украины, прекратили свою деятельность или самораспустились, ОУН осталась единственной политической силой, сохранившей свои структуры^[55]. Как следует из документов советских органов госбезопасности, в первые месяцы после установления советской власти на Западной Украине местные активисты ОУН нацелились на обеспечение своего максимально широкого представительства в Народном собрании западных областей, что могло бы им позволить легитимизировать курс на «самостийную» Украину. Членам ОУН давалась установка не проявлять свою враждебность новой власти, а, напротив, замаскироваться и проникать в органы местного самоуправления, милицию, комсомол и даже партию. Уже в первой половине 1940 года, однако, эта кампания в целом потерпела неудачу и большое число оуновской агентуры было выявлено. Руководство ОУН взяло курс на подготовку вооружённого восстания^[69].

Зима 1939—1940 гг. Формирование второго националистического центра

Бандера смог заручиться поддержкой среди активистов-подпольщиков Западной Украины и Закарпатья, а также некоторых представителей руководства ОУН, проживавших в эмиграции в Германии, Словакии и Австрии и сохранявших непосредственную связь с подпольем. Всемерное содействие ему в этот период оказал Рико Ярый, который лично отобрал более сотни будущих бандеровцев из числа оуновских активистов, перебравшихся на территорию Генерал-губернаторства, и собрал их в отеле «Люкс» в словацком местечке Пищаны. Именно здесь обсуждались накопившиеся претензии подпольщиков к эмигрантскому руководству ОУН^[10]. В частности, высказывались требования объективного расследования вопроса о так называемом «архиве Сеника», благодаря которому польская полиция в 1934—1935 гг. смогла вскрыть структуру руководства ОУН.

В ноябре 1939 года Бандера получил от Мельника приглашение на аудиенцию в Риме. В январе 1940 года, дождавшись прибытия с советской территории краевого проводника Владимира Тымчего, Бандера договорился с ним о совместной поездке в Италию.

Точки зрения Мельника и Бандеры на стратегию украинского националистического движения существенно расходились. Бандера считал необходимым полагаться в первую очередь на собственные силы, поскольку в существовании самостоятельной Украины, по его убеждению, не была заинтересована ни одна западная держава. Возможный союз с Германией он и его сторонники рассматривали как исключительно временный^[71]. Бандера и его сторонники считали, что ОУН в своей деятельности должна исходить из внутренней ситуации в СССР и прежде всего на самой Украине и не обязана согласовывать свои планы с кем бы то ни было — а наоборот, должна быть готова к началу массовой партизанской войны, невзирая на внешнеполитическую ситуацию. По словам Ивана Йовика, Бандера выступал «за то, чтобы провозгласить Украинское самостоятельное государство, поставив немцев перед фактом»^[72]. Мельник, напротив, считал, что ставку следует делать на нацистскую Германию и её военные планы^[73] (и поэтому выступал против создания вооружённого националистического подполья на Украине). Андрей Мельник и его ближайшее окружение в ПУНе не видели возможности для организации успешного вооружённого выступления на Украине, считая необходимым вывести как можно больше членов ОУН в Генерал-губернаторство, а тем, кто в условиях глубокой конспирации останется на советской Украине, должна быть поставлена задача агитационно-пропагандистской работы и подготовки к диверсиям и местным вооружённым выступлениям только на случай начала войны. Мельник рассчитывал организовать обучение основной ударной силы оуновцев под руководством немецких инструкторов на территории Генерал-губернаторства, а при нападении Германии на СССР использовать их в «борьбе с большевизмом» в качестве союзной вермахту украинской армии. С этой целью в Кракове было создано и вело активную работу украинско-германское военное бюро под руководством полковника Романа Сушко^[68].

Бандера, представлявший, в противовес давним эмигрантам, радикально настроенную «революционную молодёжь», принимавшую участие в реальной подпольной работе против польского государства, и только что освободившихся из тюрем руководителей Краевой экзекутивы на Западноукраинских землях (ЗУЗ), обвинял ПУН в безынициативности и слабоволии, требуя от руководства немедленной разработки подробных инструкций по организации восстания на Украине. По мнению Бандеры и его сторонников, такое восстание могло поколебать сами основы Советской власти, по крайней мере на Западной Украине, продемонстрировать всему миру стремление украинского народа к независимости, а самое важное — создать нестабильность на восточных рубежах Третьего рейха и принудить Германию к вмешательству — другими словами, речь шла о попытке спровоцировать Германию на войну против СССР^[68].

Бандера и его сторонники считали необходимым организовать работу в четырёх направлениях:

• подготовка и организация восстания на территории УССР;
• формирование украинских войсковых подразделений за пределами УССР;
• всеобщее военное обучение оуновцев на территории Генерал-губернаторства и
• снабжение повстанцев на Украине кадрами, планами, инструкциями, картами, пособиями и пр.^[68]

Исходя из собственного видения ситуации на Украине и не согласовав свои действия с ПУНом, краковский центр (осередок) ОУН ещё в начале декабря 1939 года направил на Украину курьера с приказом Львовскому окружному проводу провести мобилизацию членов ОУН на ЗУЗ, собрать всё имеющееся оружие, полностью перестроить организационную структуру, назначить низовых руководителей, очистить ОУН от «политически ненадёжных элементов» и быть в постоянной боевой готовности. Связной был, однако, задержан на границе, что привело к ряду арестов среди руководителей ОУН на Западной Украине, а также к засылке советской агентуры в краковский центр ОУН. Десяткам низовых руководителей ОУН, скрываясь от арестов, пришлось бежать в Генерал-губернаторство. Случившееся ещё более обострило отношения между ПУНом и сторонниками Бандеры. Руководство ПУНа, не считаясь с мнением большинства членов Краевой экзекутивы, в январе 1940 года издало директиву, обязывающую низовые организации ОУН воздерживаться от активных действий, ожидая в условиях глубокой конспирации войны между Германией и СССР^[68].

В январе 1940 года Бандера и Тымчий приехали в Италию. Как отмечает Д. Армстронг, содержание требований, которые они выдвинули официальному лидеру ОУН, точно неизвестно, так как обе стороны позднее озвучивали каждая свою версию. Сторонники Бандеры утверждали, что Мельнику было предложено перенести штаб ОУН в нейтральную страну и наладить сотрудничество с западными странами, противостоявшими Германии. Бандера и Тымчий также потребовали от Мельника изменить состав Провода украинских националистов, а именно убрать Ярослава Барановского и Омеляна Сеника, которых Бандера обвинял в сотрудничестве с польской разведкой, на что Мельник ответил отказом^[74][61]. Переговоры в Риме не привели к урегулированию разногласий. Более того, подозрения в предательстве, ранее относившиеся к ближайшему окружению Мельника, теперь коснулись и его самого^[68].

10 февраля собравшиеся в Кракове двадцать семь проводников Краевой экзекутивы ОУН единогласно признали своим лидером Степана Бандеру. Объявив себя законным наследником Коновальца на посту главы организации, Бандера сформировал новый руководящий орган ОУН — Революционный Провод (укр. Революційний Провід). В него вошли ближайшие единомышленники Бандеры: Ярослав Стецько, Степан Ленкавский, Микола Лебедь, Роман Шухевич и Василий Охримович (укр.)русск.^[75]. Тогда же было принято решение о создании собственной службы безопасности (СБ ОУН(б)), которую возглавил Микола Лебедь. Именно она в дальнейшем взяла на себя слежку за лидерами мельниковцев и приведение в исполнение выносимых им смертных приговоров^[10].

Формальным поводом для создания РП ОУН стало «неудовлетворительное руководство и отказ от националистических методов работы». Претензии были оформлены в виде «Акта от 10 февраля 1940 года»^[76][77]. Бандера и его сторонники объявили Мельника неспособным возглавлять «национальную борьбу за независимость Украины», обвинив его в потворстве провокаторам, медлительности и неумении использовать ситуацию для ведения активной борьбы против СССР, а также запретили его сторонникам проводить какие бы то ни было акции от имени ОУН^[14].

Весна — осень 1940 года

1941 год. Подготовка к войне против СССР

По другую сторону советско-германской демаркационной линии, в Генерал-губернаторстве, сотни оуновцев, вырвавшихся за кордон, не сидели сложа руки — они проходили интенсивное обучение военному делу, готовясь к подрывной деятельности и партизанской войне. Военную подготовку в этот период прошли и сами члены Революционного провода, включая Бандеру. Для украинской молодёжи были созданы многочисленные школы начальной воинской подготовки. После их прохождения молодых людей, проявлявших способности к обучению и организаторской работе, отбирали на специальные трёхмесячные курсы под Краковом, в Закопане (пансионат «Стамари»), где готовили кадры для службы безопасности ОУН(б)^[10]. Здесь слушатели получали основные знания по всем военным дисциплинам, идеологии национализма, геополитике, организации подпольной работы, пропаганды и агитации, разведки и контрразведки, основные сведения о системе государственного управления СССР, структуре советских органов безопасности и Красной армии, их обучали методам криминалистики и дознания, полицейской службе, фотосъёмке, борьбе карате. Комплектованием курсантского состава занимался глава СБ ОУН(б) Микола Лебедь. Выпускные экзамены на краковских курсах принимали Роман Шухевич и Ярослав Стецько. На экзамене курсант получал задание составить призыв к восстанию, разработать планы вооруженного выступления в заданном районе (исходя из данных об имеющихся силах противника, особенностей местности, возможностей подполья и т. д.). Для оуновцев, имевших военные звания, в Кракове действовали специальные штабные курсы — «высший старшинский вышкол», где прошли подготовку многие члены Центрального и краевых проводов ОУН-Б. Руководство ОУН, рассчитывая на создание в будущем украинской армии в основном из бывших красноармейцев, широко использовало советскую военную литературу, что должно было способствовать устранению психологического барьера в отношениях между оуновскими командирами и вчерашними советскими бойцами^[68].

В предвоенный период продолжилось и укрепилось многолетнее сотрудничество украинских националистов с германской военной разведкой — абвером. Снабжая абвер развединформацией о СССР, ОУН поставляла кандидатов на обучение в различных военизированных формированиях и полицейских школах в Перемышле и Хелме (здесь готовились полицейские кадры для будущего оккупационного аппарата на Украине), в специальном учебном лагере абвера в Закопане, военно-тренировочном центре Квинцгуте и др.^{[68][87][88][89][90][14]}

Ещё в 1940 году при «Абверштелле Краков» была организована школа по подготовке разведчиков и диверсантов для работы на советской территории из украинцев — членов ОУН. Школа имела четыре лагеря (отделения), размещавшиеся в местечках Крыница, Дукля, Барвинек и Команьча. После окончания школы агенты перебрасывались с заданиями на советскую территорию через пункты абвера в Венгрии и Словакии^[91].

Мельниковцы для подготовки кадров к войне с СССР из своих сторонников создали собственную школу по подготовке старшинского состава, среди преподавателей которых были генерал Капустянский, Я. Гайвас, И. Байдунник и др.^[14]

25 февраля 1941 года руководитель абвера адмирал Канарис дал санкцию на формирование так называемых Дружин украинских националистов (ДУН), состоявших из групп «Север» (командир Роман Шухевич) и «Юг» (командир Рихард Ярый), которые в документах абвера именовались «Специальное подразделение „Нахтигаль“» (нем. «Nachtigal» − «Соловей») и «Организация Роланд» (нем. «Roland») и входили в состав полка «Бранденбург-800»^[92], подчинявшегося руководителю Отдела II абвера (Абвер-II, «диверсии и психологическая война»)^[93].

Заместитель руководителя Отдела II подполковник Э. Штольце в своих показаниях, которые были включены Нюрнбергским трибуналом в эпизод «Агрессия против СССР», заявил, что он лично отдавал указания Мельнику и Бандере «организовать сразу же после нападения Германии на Советский Союз провокационные выступления на Украине с целью подрыва ближайшего тыла советских войск, а также для того, чтобы убедить международное общественное мнение в происходящем якобы разложении советского тыла»^[94]. Имеются сведения о встречах Мельника с начальником Отдела II, а Бандеры — с самим начальником абвера адмиралом Канарисом. Как следует из воспоминаний Я. Стецько, встречу Бандеры с Канарисом незадолго до войны организовал Рихард Ярый. В ходе встречи Бандера, по словам Стецько, «очень чётко и ясно представил украинские позиции, найдя определённое понимание… у адмирала, который обещал поддержку украинской политической концепции, полагая, что лишь при её осуществлении возможна победа немцев над Россией»^[95]. Сам Бандера утверждал, что на встрече с Канарисом в основном обсуждались условия обучения украинских добровольческих подразделений при вермахте.

Помимо финансирования деятельности националистов и участия в подготовке и заброске диверсантов (которые выполняли на территории УССР задания как абвера, так и ОУН), абвер предоставил руководителям ОУН (не позднее 10 июня 1941) информацию о дате начала войны и местах основных ударов вермахта и согласовал с оуновцами объекты для возможных диверсий.

Задачи, которые ставились абвером перед ОУН:

• уничтожение на территории будущего противника важных объектов,
• нагнетание нестабильности,
• инсценировка восстаний,
• создание «пятой колонны» на территории противника.

В преддверии нападения на СССР германские спецслужбы предприняли шаги, направленные на примирение враждующих националистических группировок с целью объединения усилий националистического подполья в подготовке войны против Советского Союза. Соглашаясь на словах с необходимостью примирения, ни Бандера, ни Мельник, однако, ничего для этого не сделали. В конце концов, уже после нападения на СССР, в августе 1941 года, после того как бандеровское руководство, окончательно выйдя из повиновения германским властям, провозгласило самостоятельность Украинской державы и отказалось дезавуировать свои действия, адмирал Канарис, согласно показаниям заместителя руководителя Отдела II абвера подполковника Э. Штольце, поручил ему прекратить связь с Бандерой и рассматривать Мельника как главу националистов^[14].

Весной 1941 года с территории Генерал-губернаторства вновь началась переброска в Украинскую ССР хорошо обученных руководящих кадров ОУН с целью подготовки восстания^[96]. К апрелю резко возросла активность националистического подполья — было осуществлено 65 убийств и покушений на советских работников, сотрудников НКВД, распространялись листовки, возросли случаи саботажа, усилилась разведывательная активность. Поступающие данные о частях Красной армии и внутренних войск НКВД, их вооружении, дислокации, численности, командном составе, местах проживания семей командиров, военных объектах и возможностях для диверсий использовались самим краковским центром и передавались германской разведке в качестве оплаты за материально-техническое оснащение и финансовую помощь. В этот период Революционный провод получил от абвера 2,5 млн марок на ведение подрывной работы против СССР, использованные бандеровцами в основном на снаряжение для своих походных групп^[68].

Одновременно была усилена контрразведывательная работа службы безопасности ОУН(б) по выявлению агентов советских органов госбезопасности. Подразделения СБ были созданы на всех уровнях управления, а в каждой низовой ячейке имелись свои тайные осведомители СБ. Всех членов ОУН(б) привели к присяге на верность Украине и Организации^[68].

Активизации оуновского подполья на территории Украинской ССР способствовало проведение в Кракове Великого Сбора украинских националистов, одобрившего новые инструкции по действиям подпольных ячеек ОУН. Только в апреле в результате действий оуновских групп погибли 38 советских и партийных работников, были осуществлены десятки диверсий на транспорте, промышленных и сельскохозяйственных предприятиях^[68].

Войска НКВД в течение нескольких месяцев не могли справиться с вооружёнными повстанческими группами, действовавшими в Тернопольской и Дрогобычской областях. В этой ситуации украинским руководством было принято решение о выселении из региона семей известных оуновцев, кулаков, репрессированных. Операция была начата в конце мая 1941 года^[68].

В апреле — июне 1941 года советским органам госбезопасности удалось ликвидировать 38 повстанческо-диверсионных групп, в которых насчитывалось 273 участника. Всего в 1939—1941 гг., по данным советских органов госбезопасности, на Западной Украине было арестовано, захвачено в плен или убито 16,5 тыс. членов националистических организаций. ОУН, однако, сумела сохранить достаточные силы для того, чтобы после нападения Германии на СССР приступить к масштабной реализации своего плана антисоветского восстания^[68].

ОУН как «пятая колонна»

С апреля 1941 года националистическим подпольем на Западной Украине руководил Иван Клымив («Легенда»). По данным Краевой экзекутивы, местные организации ОУН насчитывали не менее 12 тыс. членов. Все они были разделены на отряды и группы, действовавшие по мобилизационным планам. Оуновцы-нелегалы в основном базировались в труднодоступной местности. Часть членов ОУН, легализовавшихся в советских органах, на предприятиях и в учреждениях, имели персональные задания на случай начала войны — саботаж, распространение панических слухов, антисоветская агитация^[68].

Перед началом войны основные силы РККА были сконцентрированы в районе Львова, поскольку ожидалось, что именно здесь немцы нанесут свой удар. На самом деле основной удар в полосе действий группы армий «Юг» был нанесён утром 22 июня в 100 км к северу — 6-я армия из района Люблина наступала через Волынскую область в направлении города Ровно, а 1-я танковая группа генерала фон Клейста — из района польского города Томашув-Любельский вдоль «Сокальского кордона», то есть через северные районы Львовской и юг Волынской области — в направлении г. Дубно^[68].

С самого первого дня военных действий вооружённые группы ОУН развернули активную диверсионно-партизанскую войну в непосредственном тылу обороняющейся Красной армии. Согласно донесениям органов НКВД, в эти дни «диверсионно-террористические банды разрушали коммуникации в тылу советских войск, препятствовали эвакуации людей и материальных ценностей, наводили световыми сигналами вражеские самолеты на важные объекты, убивали партийных и советских работников, представителей правоохранительных органов. Переодетые в красноармейскую форму, оуновские банды нападали с тыла на мелкие подразделения и штабы Красной армии, обстреливали их с чердаков домов и заранее оборудованных огневых пунктов». Националисты устраивали засады на отдельные группы бойцов, уничтожали их, добывая таким образом себе оружие. В первую очередь уничтожали командный состав, зачастую предлагая рядовым-украинцам переходить на свою сторону. Многие местные жители, мобилизованные в РККА, сами дезертировали и переходили к оуновцам^[68].

Были осуществлены вооружённые нападения на тюрьмы НКВД в Бережанах, Львове, Золочеве, Кременце, Самборе, Луцке и других городах. Например, из львовской тюрьмы № 1 были освобождены 300 заключённых. Бережанскую тюрьму пытались взять штурмом трижды в течение одних суток (26 июня). В Луцкой тюрьме в первый день войны арестованные оуновцы сами подняли бунт, который подавили войска НКВД, после чего 200 заключённых были расстреляны^[68].

Оуновские отряды нападали на пограничные заставы, перерезали линии связи, обстреливали из засад войсковые колонны, захватывали населённые пункты, удерживая их до подхода передовых колонн немецкой армии, или штурмовали их совместно с немцами. В населённых пунктах, находившихся дальше от линии фронта, националисты распространяли листовки с призывами уклоняться от мобилизации и не помогать Красной армии. С приходом немецких войск местное население активно помогало им в преследовании попавших в окружение красноармейцев. После того, как линия фронта уходила на восток, оуновские отряды в ряде мест переформировывались в «народную милицию»^[68]. Так, 25 июня Ярослав Стецько в своём письме-отчёте С.Бандере писал: «создаём милицию, которая поможет евреев устранять»^{[99][100][101]}. Немецкое командование, однако, почти всегда относилось к подобной инициативе своих «союзников» негативно и принимало меры к разоружению «милиции»^[68].

Начиная с 24 июня, в самом Львове оуновцы во многих местах города открыли с крыш и окон домов автоматный и пулемётный огонь по частям 8-го механизированного корпуса, который форсированным маршем передислоцировался в район боевых действий. Огневые точки были установлены на Высоком замке, городской газораспределительной станции, в Лычаковском парке, на костёлах в центре Львова и на трамвайном депо. В первый день советские войска отвечали беспорядочной стрельбой по окнам и чердакам. Бои с повстанцами не прекращались круглые сутки, их вели подразделения Красной армии, милицейские патрули и бойцы 233-го полка конвойных войск НКВД. 25 июня начались облавы в домах в центре города. Комендатура издала приказ, запрещающий жителям центральной части города открывать окна, выходящие на главные улицы и площади, и вообще появляться у окон. По всем открытым окнам войска открывали огонь без предупреждения. Несмотря на принимавшиеся меры, вооружённые стычки на улицах города продолжались до 28 июня^[68].

На территории приграничного Рава-Русского района Львовской области, где располагались мощные фортификационные укрепления и дислоцировались значительные силы пограничных войск, оуновцы основное внимание обратили на разведку военных объектов. Полученная ценная оперативная информация передавалась немецким войскам, наступавшим на Рава-Русский укрепрайон^[68].

В июне — июле одновременно с бандеровскими отрядами на Полесье перешли к активным действиям вооружённые отряды Тараса Боровца (атамана Тараса Бульбы), сумевшие выбить советские войска с большой территории в районе Олевска, захватить сам город и создать собственную «Олевскую республику»^[68].

Примерно с 7-8 июля, когда Западная Украина уже в основном находилась в руках немецких и венгерских (Станиславская область) войск, характер действий вооружённых отрядов националистов изменился — они в основном переформировывались в отряды местной самообороны, которые охраняли населённые пункты от оказавшихся в окружении красноармейцев и дезертиров, разоружали их, собирали на местах боёв оружие и т. д.^[68]

Вслед за наступавшими частями фашистской армии двигалось несколько сформированных бандеровцами так называемых «походных групп», маршрут продвижения которых был заранее согласован с абвером. Северная «походная группа» в составе 2 500 человек двигалась по маршруту Луцк — Житомир — Киев, Средняя — 1 500 оуновцев — в направлении Полтава — Сумы — Харьков. Южная «группа» в составе 880 человек следовала по маршруту Тернополь — Винница — Днепропетровск — Одесса. Эти группы выполняли функции вспомогательного оккупационного аппарата: они помогали формировать так называемую украинскую полицию, городские и районные управы, а также другие органы оккупационной администрации. При этом все возникавшие на оккупированной территории органы местного самоуправления с самого начала рассматривались оккупационной администрацией лишь как органы, осуществлявшие взаимосвязь между немецкими военными властями и населением и призванные выполнять распоряжения немецких властей^[14]. Общее руководство походными группами осуществлял Дмитрий Мирон-«Орлик» Судьба этих групп была различной. Северная и центральная группа были преимущественно разгромлены СД и гестапо с началом осенних немецких репрессий против бандеровцев. Большая часть их лидеров была арестована, части удалось уйти в подполье и начать создание сети ОУН по всей Украине. Южная группа была более успешной. Ей удалось достичь Одессы и создать там сильную базу ОУН. Помимо этих трех групп была небольшая специальная походная группа, во главе с Я. Стецько, вторым после Бандеры человеком в ОУН-Б. В задачу этой группы входило провозглашение создания Независимого Украинского государства по прибытии группы во Львов. Провозглашением Независимой Украины бандеровцы хотели поставить немецкую администрацию перед свершившимся фактом существования независимой, союзной Рейху Украины. Кроме того, этим действием бандеровцы, вероятно, хотели окончательно перехватить инициативу у мельниковцев в борьбе за УССД и стать единственной в глазах немцев легитимной украинской властью на Украине^[102].

Провозглашение «Украинского государства»

23 июня ОУН(б) направила в Рейхсканцелярию меморандум о дальнейшем сотрудничестве ОУН с Германией — ОУН(м) направила свою версию 3 июля.

В тылах передовых частей немецких войск Бандера и Стецько с группой сторонников 29 июня прибыли во Львов, где Бандера был задержан и возвращён в Краков^[103], а Стецько на следующий день созвал «Украинские национальные сборы», провозгласившие 30 июня «Украинское государство», которое будет вместе с Великой Германией устанавливать новый порядок по всему миру во главе с «вождём украинского народа Степаном Бандерой». Сам Стецько был назначен главой правительства провозглашённого Украинского государства.

Действуя активно, сторонники ОУН(б) провозглашали этот акт в районных и областных центрах Западной Украины, занятых немецкими войсками. Ими формировались украинская милиция и органы управления, активно сотрудничавшие с прибывшими туда немецкими административно-карательными структурами. Поскольку немецкая сторона ожидала выступлений в тылу РККА на восточной Украине, аналогичных тем, что произошли на Западной, никаких активных действий против инициативных не применялось. Начавшееся вооружённое противостояние между сторонниками Мельника и Бандеры выразилось в том, что Бандера и ряд членов ОУН(б), находившихся в Кракове, были взяты под домашний арест и перевезены в Берлин «для дачи пояснений».^{[источник не указан 2565 дней]} Мельник был также взят под домашний арест в Кракове, но вскоре освобождён. Бандера был помещён под домашний арест в Кракове ещё 5 июля, а 6-го его отправили в Берлин. Там от Бандеры потребовали прекратить действия против группы Мельника и отозвать «Акт 30 июня 1941».

9 июля 1941 года во Львове было совершено вооружённое нападение неизвестного на Стецько, погиб водитель, сам «глава правительства» не пострадал.^[104]

Пока «глава правительства Украинского государства» и «вождь украинского народа» находились в Берлине, обязанности «главы Украинского государства» во Львове исполнял Лев Ребет.

С 20 (по другими источникам с 25) июля 1941 года Бандера находился под домашним арестом в Берлине, в то время как Стецько пребывал в Берлине вполне легально. Домашний арест не мешал им заниматься руководством ОУН — к ним прибывали люди с информацией с Украины, а они направляли обратно письма и указания.

3 августа оба «лидера» направили свои письма Гитлеру в связи с присоединением Галиции к Генерал-Губернаторству. 14 августа 1941 года Бандера написал Альфреду Розенбергу письмо, в котором ещё раз пытался прояснить для немцев ситуацию, сложившуюся с ОУН(б). К письму Бандера приложил меморандум под названием «О положении в Львове (Лемберге)» (нем. «Zur Lage in Lwiw(Lemberg)»), который имел такие разделы: «История сотрудничества ОУН с Германией», «ОУН и новый порядок в Европе», «Основы для украинско-немецкой приязни», «Государство как источник творческого труда народа», «Цель ОУН — Украинское государство», «Акт 30.06.1941 и украинско-немецкое сотрудничество», «Отношение ОУН к украинскому государственному правительству», «ОУН за дальнейшее сотрудничество с Германией» и «Заключительные положения». В этом меморандуме, в частности, указывалось^{[источник не указан 1795 дней][уточните ссылку]}: «украинство борется против всякого угнетения, будь то еврейский большевизм или российский империализм», «ОУН желает сотрудничества с Германией не из оппортунизма, а исходя из осознания необходимости этого сотрудничества для добра Украины», «нет лучшей основы для украинско-немецкого сотрудничество, чем та, при которой Германия признает Украинское Государство».

Междоусобная война

Одновременно с многочисленными попытками доказать немцам свою «уникальность» и «незаменимость» ОУН(б) и, прежде всего, служба безопасности ОУН(б) продолжала «убирать» «диверсантов» из ОУН(м) — как на «материнских украинских землях» (Галиция), так и на «средне-украинских землях» (Правобережная Украина). 30 августа в Житомире убили О.Сеника-Грибовского и М.Сциборского, в Галиции погиб ещё один высокопоставленный «мельниковец», ещё 100 «вынесли смертные приговоры». Мельниковцы ещё раз обратились с просьбой о защите к немцам. Немцы, многократно ранее предупреждавшие ОУН(б) о необходимости прекращания подобных действий, поскольку гибли нужные для них кадры, на подготовку которых были потрачены время и деньги^[105], 15 сентября «проредили» ряды «бандеровской администрации», арестовав к концу месяца до 1500 членов ОУН(б) по всей подконтрольной территории — от Рейскомиссариата «Украина» до Берлина и Вены.^[104] Несмотря на это, «бандеровцы» опять обвинили во всём «мельниковцев» и продолжили издавать директивы о формировании на «материнских украинских землях» «союзной немецкому вермахту» «Украинской национальной революционной армии» (УНРА). Их «походные группы» продолжали продвигаться в тылах наступавших немецких войск вглубь территории УССР, захватывая руководящие посты в формируемой немецкими частями администрации.

Успехи немецкой армии и быстрое продвижение на восток к середине сентября 1941 года стали поводом для Гитлера окончательно отказаться от идеи появления «украинского государства». Стецько и Бандера, неоднократно пытавшиеся письменно объяснить свою позицию нацистскому руководству, 15 сентября 1941 года были помещены в центральную Берлинскую тюрьму, а в январе 1942 года были переведены в спецбарак «Целленбау» концлагеря Заксенхаузен, где уже пребывали различные политические персоны.^[106]

Менее радикально настроенная ОУН(м) в Генерал-губернаторстве осталась легальной организацией, в то время как ОУН(б) формально числилась нелегальной и СД периодически сообщало о результатах её «запрещённой деятельности», не проводя, впрочем, никаких широкомасштабных операций против неё. На территории Рейхскомиссариата «Украина» события носили аналогичный характер, при более жестокой реакции немецких властей (расстрелы вместо задержаний в Генерал-губернаторстве) на излишнюю активность обеих ОУН. Обе версии ОУН принимали активное участие в формировании полиции и вспомогательных батальонов, хотя, как и ранее, более успешной тут была ОУН(б).

В 1942 году членами ОУН(м) был несанкционированно сформирован ряд отрядов под наименованием «Фронт Украинской Революции» (ФУР), которые проводили ограниченные акции, направленные против немецкой администрации.

Весной 1943 года деятельность обеих ОУН активизировалась — ОУН(м) приняла активное участие в наборе добровольцев СС-Галиция в Генерал-губернаторстве, а ОУН(б) в Генеральном округе Волынь-Подол организовала Украинскую повстанческую армию (УПА). Тогда же ОУН(б) перешла к активной ликвидации сторонников ОУН(м) на подконтрольных территориях и добилась значительных успехов. В конце июня 1943 вышло распоряжение Романа Шухевича о переподчинении всех вооружённых отрядов бандеровской УПА. С этого момента бандеровская УПА перешла к насильственному поглощению или уничтожению отрядов «оппортунистов» (ОУН(м)) и «атаманчиков» (УПА Бульбы-Боровца). 7 июля 1943 вооружённые формирования ОУН(б) разбили военные обозы ОУН(м). Взятые в плен командиры других отрядов частично уничтожались Службой безопасности ОУН-УПА (СБ). На август 1943 приходится пик активных действий бандеровской УПА против УПА Бульбы-Боровца, в результате чего были убиты несколько её командиров и захвачена жена Бульбы-Боровца (которая после пыток СБ ОУН(б) была также убита). К концу сентября 1943 УПА Бульбы-Боровца фактически перешла в подполье. По мнению советских историков, действия бандеровской УПА против УПА Бульбы-Боровца были обусловлены соглашением между ОУН(б) и немецкими спецслужбами.

В то же время на территории Генерал-губернаторства сторонники ОУН(м) имели значительную поддержку и там отношения между организациями имели просто напряжённый характер.