WikiSort.ru - Не сортированное

Ричард Рорти
англ. Richard McKay Rorty
Дата рождения	4 октября 1931(1931-10-04)
Место рождения	Нью-Йорк
Дата смерти	8 июня 2007(2007-06-08) (75 лет)
Место смерти	Пало-Алто, Калифорния
Страна	США США
Альма-матер	Чикагский университет
Язык(и) произведений	английский[1]
Школа/традиция	прагматизм, постаналитическая философия
Направление	западная философия
Период	философия XX века
Основные интересы	либерализм, метафилософия, философия сознания, философия языка, эпистемология, этика
Значительные идеи	постфилософия, иронизм, эпистемологический бихевиоризм
Оказавшие влияние	Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Л. Витгенштейн, Ф. Ницше, У. Селларс, У. В. О. Куайн, Д. Дэвидсон, У. Джеймс, Дж. Роулз, М. Пруст, В. В. Набоков, Джон Дьюи
Испытавшие влияние	Р. Брендом, Р. Познер, К. Уэст, Л. Менанд, Д. Конант, Л. Бонжур, С. Харрис, Н. Фрейзер, Д. Ваттимо, М. Уильямс, Д. Макдауэлл
Награды	стипендия Мак-Артура (1981)

Ри́чард Макке́й Ро́рти (англ. Richard McKay Rorty; 4 октября 1931, Нью-Йорк — 8 июня 2007, Пало-Алто) — американский философ, один из наиболее влиятельных современных представителей поздней аналитической традиции в философии, а также профессор философии в Принстонском университете, профессор гуманитарных наук в Университете Вирджинии и профессор сравнительной литературы в Стэнфордском университете в разные периоды.

Среди его наиболее влиятельных книг - «Философия и зеркало природы» (1979), «Последствия прагматизма» (1982) и «Случайность, ирония и солидарность» (1989).

Получил известность как философ, благодаря идее отказа от предшествующей философской традиции в отношении познания, согласно которой знание есть правильное представление («зеркало природы») человеческим сознанием мира, где существование последнего остается полностью независимым от этого представления. В этой идее знания как «зеркала природы» Рорти видел источник стагнации всей западной философии. В противовес ей он выступал за новую форму американского прагматизма, иногда называемую неопрагматизмом, в котором научные и философские методы образуют набор условных «словарей», от которых люди со временем отказываются или принимают их в соответствии с социальными условиями и практической пользой.

По мнению Рорти, отказ от представлений о знании и языке как о репрезентации ведет к состоянию ума, которое он предлагает называть «иронизмом». Состояние «иронизма» наступает тогда, когда люди полностью осознают случайность своего места в истории и содержания своего философского словаря. Рорти связал это с понятием «социальной надежды», полагая, что в состоянии «иронизма», без метафор между разумом и миром человеческое общество будет вести себя более мирным образом.^[2]

Биография

Ричард Рорти родился 4 октября 1931 года в Нью-Йорке.^[3] Его родители, Джеймс и Уинифред Рорти, были активистами, писателями и социал-демократами. Его дед по материнской линии, Вальтер Раушенбуш, был центральной фигурой в протестантском движении социального Евангелия начала 20-го века. Его отец перенес два нервных срыва в течение жизни, второй из которых, случившийся в начале 1960-х годов, был более серьезным и «включал претензии на божественное предвидение»^[4]. Как результат, Ричард Рорти испытывал депрессию, будучи подростком, и в 1962 году начал шестилетнее психиатрическое исследование обсессивного невроза.

В своей автобиографии «Троцкий и Дикие орхидеи» Рорти впоминает, что, размышляя о красоте сельских орхидей в Нью-Джерси и читая в доме родителей книгу, посвященную Льву Троцкому, у него сложилось некое подобие философского проекта и его основной задачи - “объять действительность и справедливость единым взглядом”^[5]. В некрологе, составленном для Рорти Юргеном Хабермасом, отмечается, что контрастные детские переживания Рорти и вызвали его ранний интерес к философии. Хабермас описывает Рорти как ирониста:

"Ничто не является священным для ирониста Рорти. В конце своей жизни о «святом» строгий атеист ответил словами, напоминающими молодого Гегеля: «Мое чувство святого связано с надеждой, что когда-нибудь мои отдаленные потомки будут жить в глобальной цивилизации в какая любовь в значительной степени единственный закон.»"^[6]

Рорти поступил в Чикагский университет незадолго до того, как ему исполнилось 15 лет, где он получил степень бакалавра и магистра философии,^[4] продолжив обучение в Йельском университете по специальности философия (1952–1956)^[7]. Он женился на Амели Оксенберг Рорти, профессоре Гарвардского университета, с которой в 1954 году у него родился сын Джей. После двух лет в армии Соединенных Штатов он преподавал в колледже Уэллсли в течение трех лет до 1961 года^[8]. Рорти развелся со своей первой женой, и затем в 1972 году женился на Мэри Варни Рорти, занимавшейся биоэтикой в Стэнфорде. У них было двое детей, Кевин и Патриция. Мэри Варни Рорти была практикующим мормоном, в то время как Ричард Рорти был строгим атеистом.^[2]

Рорти был профессором философии в Принстонском университете в течение 21 года (1961-1982 гг.).^[8] В 1981 году он стал реципиентом стипендии Мак-Артура, широко известной как «Премия гения», после чего в 1982 году стал профессором гуманитарных наук в Университете Вирджинии. В 1997 году Рорти стал профессором сравнительной литературы в Стэнфордском университете, где и прошел остаток его академической карьеры. В течение этого периода он был особенно популярен, и однажды пошутил, что его назначили на должность «временного профессора модных исследований».^[2]

Докторская диссертация Рорти представляла собой историческое исследование концепции потенциальности, но его первая книга (как редактора) «Лингвистический поворот» (1967) уже имела ярко выраженные признаки аналитической тенденции. После этого он постепенно знакомился с американским философским движением, известным как прагматизм, в частности с работами Джона Дьюи. Значительная работа, проделанная такими философами аналитического толка, как Уиллард Ван Орман Куайн и Уилфрид Селларс, вызвала существенные сдвиги в воззрениях Рорти, что отразилось в его следующей книге «Философия и зеркало природы» (1979).

Для прагматизма в целом характерно положение, что значение предложения определяется его использованием в языковой практике. Ричард Рорти сочетал прагматизм в отношении истины и других вопросов с более поздней витгенштейновской философией языка, которая объявила, что значение (meaning) является социально-лингвистическим продуктом. В своей книге «Случайность, ирония и солидарность» (1989) он пишет: "Истина...не может существовать независимо от человеческого разума..."

Такой пересмотр взглядов заставил Рорти подвергнуть сомнению многие из самых основных положений философии, а также обеспечили ему место на сцене философии постмодернизма и деконструкционизма. Действительно, с конца 1980-х по 1990-е годы Рорти сосредоточился на континентальной философской традиции, изучая работы Фридриха Ницше, Мартина Хайдеггера, Мишеля Фуко, Жана-Франсуа Лиотара и Жака Деррида. Его работы этого периода включали в себя «Чрезвычайные обстоятельства», «Ирония и солидарность», «Очерки Хайдеггера и другие: Философские бумаги» (1991) и «Правда и прогресс: Философские бумаги» (1998). Последние две работы пытаются преодолеть дихотомию между аналитической и континентальной философией с помощью утверждения, что две традиции дополняют, а не противостоят друг другу.^[2]

Философия

Рорти выступал как активный поборник релятивистских принципов прагматизма, направленных против сциентизма аналитической философии, с одной стороны, и «метафизики» — с другой. В широком плане его критика направлена против признания за философией статуса фундаментальной, законодательной дисциплины, будто бы обладающей «привилегированным доступом к реальности», С точки зрения Рорти, философия не может претендовать на ведущую роль в современной культуре, так как её «инструментарий» не более совершенен и удобен для образовательных целей, чем аппарат других «жанров» культуры, таких как поэзия или литературная критика. Внутри самой философии предметом рортианской критики является эпистемологическая традиция, которая ведёт от Платона через Декарта и Канта к современной аналитической школе. Согласно Рорти, эта традиция состоит в стремлении найти обоснование нашего знания или наших верований в каких-то незыблемых принципах и началах, вроде идей Платона, априорных категорий рассудка (Кант), независимых объектов (реалисты), «чувственных данных» (логические позитивисты), свойств нашего языка (аналитические философы). Рорти видит свою задачу в том, чтобы радикальным образом деконструировать и преодолеть это традиционное, восходящее к Декарту и Локку представление о философии как дисциплине, обеспечивающей точную репрезентацию бытия, — «зеркале» природы, объективного мира. Отвергая корреспондентную теорию истины как «реалистическую догму», Рорти предлагает заменить эту изжившую себя эпистемологическую доктрину постпозитивистской концепцией когерентности как соответствия утверждения принципам и требованиям той или иной языковой игры, действующей в том или ином конкретно-историческом сообществе индивидов. Социум, понимаемый прежде всего как языковое сообщество, американский философ считает возможным рассматривать в качестве единственного обоснования человеческих знаний, норм и стандартов мышления, поведения. Это понятие во взглядах Рорти отождествилось с понятием «существования» объективного мира, точнее, исключило, сделало ненужным последнее. Философ (учёный, поэт) не в состоянии абстрагироваться от социальной среды, в которую он «погружён»; идеальная, внеисторическая «точка зрения Бога», которая могла бы гарантировать объективность исследования, остаётся для человека в принципе недостижимой. Познание, утверждает Рорти, возможно лишь с позиции ангажированного субъекта, вовлечённого в определённый социокультурный контекст; оно всегда ситуативно ограничено, конкретно-исторически обусловлено.

В 1981 году в статье «Философия в Америке сегодня» Рорти набросал общий портрет состояния философии в США, согласно которому американская философия должна двигаться от аналитической к постаналитической традиции. Главное, что, по мнению Рорти, характеризует современную эпоху, — это крах фундаментализма. Провал верификационистской стратегии неопозитивистов не был частной неудачей одной из частных теорий. Он свидетельствовал о невозможности обоснования знания вообще, о том, что платоновско-декартовско-кантовская традиция руководствовалась мифом — верила в Истину.

Сочинения

Примечания

Литература