WikiSort.ru - Не сортированное

Часть 1. Путешествие в Лилипутию

Судовой врач Лемюэль Гулливер после кораблекрушения попадает в страну Лилипутию, в которой живут маленькие, в 12 раз меньше людей, человечки — лилипуты^[1]. Они захватывают Гулливера в плен. Позже местный император принимает от него вассальную клятву с обещанием послушания и освобождает.

В этой части тетралогии Свифт саркастически описывает непомерное самомнение лилипутов и их нравы, карикатурно копирующие человеческие. Здесь, как и в других частях книги, многие эпизоды сатирически намекают на современные Свифту события. Например, есть конкретная сатира на короля Георга I (вычеркнутая редактором в первом издании) и премьер-министра Роберта Уолпола, а также выведены политические партии тори и вигов (высококаблучники и низкокаблучники соответственно). Религиозные разногласия между католиками и протестантами изображены знаменитой аллегорией бессмысленной войны остроконечников и тупоконечников, спорящих, с какого конца надо разбивать варёные яйца.

Гулливер, принёсший присягу Лилипутии, ввязывается в войну между ней и соседним государством Блефуску, населённым той же самой расой^{[~ 1]}. Он захватывает вражеский военный флот и решает войну в пользу Лилипутии. Император решает полностью поработить Блефуску, где укрываются недобитые тупоконечники и требует от Гулливера угнать все остальные корабли неприятеля, но главный герой не желает выступить орудием порабощения народа Блефуску.

Один из лилипутов тайком сообщает герою, что королевский двор выдвинул против него обвинение в измене, в связи с его отказом участвовать в завоевании Блефуску и нарушением закона, запрещающего справлять нужду в пределах королевского дворца (главный герой потушил пожар, охвативший дворец, струёй мочи, после чего императрица, смытая зловонным потоком, затаила на него злобу). Выслушав доводы казначея, считающего, что содержание Человека-горы ложится на королевскую казну, император соглашается, что Гулливера надо убить, заморив его голодом, а для начала — ослепить его.

Узнав об этих коварных планах, Гулливер перебирается в Блефуску и, найдя там выброшенную на берег шлюпку, выходит в океан, где его подбирает судно и возвращает на родину^{[~ 2]}.

Часть 2. Путешествие в Бробдингнег (Страну Великанов)

Небольшой отряд матросов вместе с Гулливером высаживается на неизвестном берегу. Завидев великана ростом в 22 метра (в Лилипутии все размеры в 12 раз меньше наших, в Бробдингнеге^[en] — в 12 раз больше) спутники Гулливера в панике бросаются к лодке и уплывают, оставив героя на произвол судьбы. Один из батраков находит Гулливера и относит его к своему хозяину-фермеру. Фермер относится к нему, как к диковинке, и показывает его за деньги. Его алчность растёт, Гулливер буквально лишается отдыха и выбивается из сил, но, к счастью, его покупает королева Бробдингнега и оставляет при дворе в качестве забавного разумного зверька. Бробдингнег отделён от остального мира морем и непроходимой горной грядой. Все обитатели этой страны отличаются гигантскими размерами и Гулливер несколько раз попадает в опасные приключения, едва не становясь жертвой собаки, обезьяны, стаи ос, лягушки и т.д.

Гулливер обсуждает европейскую политику с королём, который иронически комментирует его рассказы. Здесь, так же как и в первой части, сатирически критикуются человеческие и общественные нравы, но уже не аллегорически (под маской лилипутов), а прямо, устами короля великанов.

Мой краткий исторический очерк нашей страны за последнее столетие поверг короля в крайнее изумление. Он объявил, что, по его мнению, эта история есть не что иное, как куча заговоров, смут, убийств, избиений, революций и высылок, являющихся худшим результатом жадности, партийности, лицемерия, вероломства, жестокости, бешенства, безумия, ненависти, зависти, сластолюбия, злобы и честолюбия… Потом, взяв меня в руки и тихо лаская, обратился ко мне со следующими словами, которых я никогда не забуду, как не забуду и тона, каким они были сказаны:

— Мой маленький друг Грильдриг, вы произнесли удивительнейший панегирик вашему отечеству; вы ясно доказали, что невежество, леность и порок являются подчас единственными качествами, присущими законодателю; что законы лучше всего объясняются, истолковываются и применяются на практике теми, кто более всего заинтересован и способен извращать, запутывать и обходить их… Из сказанного вами не видно, чтобы для занятия у вас высокого положения требовалось обладание какими-нибудь достоинствами; ещё менее видно, чтобы люди жаловались высокими званиями на основании их добродетелей, чтобы духовенство получало повышение за своё благочестие или учёность, военные — за свою храбрость и благородное поведение, судьи — за свою неподкупность, сенаторы — за любовь к отечеству и государственные советники — за свою мудрость. Что касается вас самого, — продолжал король, — проведшего бо́льшую часть жизни в путешествиях, то я расположен думать, что до сих пор вам удалось избегнуть многих пороков вашей страны. Но факты, отмеченные мной в вашем рассказе, а также ответы, которые мне с таким трудом удалось выжать и вытянуть из вас, не могут не привести меня к заключению, что большинство ваших соотечественников есть порода маленьких отвратительных гадов, самых зловредных из всех, какие когда-либо ползали по земной поверхности.

Оригинальный текст (англ.)

He was perfectly astonished with the historical account I gave him of our affairs during the last century; protesting "it was only a heap of conspiracies, rebellions, murders, massacres, revolutions, banishments, the very worst effects that avarice, faction, hypocrisy, perfidiousness, cruelty, rage, madness, hatred, envy, lust, malice, and ambition, could produce."

His majesty, in another audience, was at the pains to recapitulate the sum of all I had spoken; compared the questions he made with the answers I had given; then taking me into his hands, and stroking me gently, delivered himself in these words, which I shall never forget, nor the manner he spoke them in: "My little friend Grildrig, you have made a most admirable panegyric upon your country; you have clearly proved, that ignorance, idleness, and vice, are the proper ingredients for qualifying a legislator; that laws are best explained, interpreted, and applied, by those whose interest and abilities lie in perverting, confounding, and eluding them. I observe among you some lines of an institution, which, in its original, might have been tolerable, but these half erased, and the rest wholly blurred and blotted by corruptions. It does not appear, from all you have said, how any one perfection is required toward the procurement of any one station among you; much less, that men are ennobled on account of their virtue; that priests are advanced for their piety or learning; soldiers, for their conduct or valour; judges, for their integrity; senators, for the love of their country; or counsellors for their wisdom. As for yourself," continued the king, "who have spent the greatest part of your life in travelling, I am well disposed to hope you may hitherto have escaped many vices of your country. But by what I have gathered from your own relation, and the answers I have with much pains wrung and extorted from you, I cannot but conclude the bulk of your natives to be the most pernicious race of little odious vermin that nature ever suffered to crawl upon the surface of the earth."

Король великанов — один из немногих благородных персонажей в книге Свифта. Он добр, проницателен, умело и справедливо управляет своей страной. Предложение Гулливера использовать порох для завоевательных войн он с возмущением отверг и запретил под страхом смерти всякое упоминание об этом дьявольском изобретении. В 7 главе король произносит известную фразу:

Всякий, кто вместо одного колоса или одного стебля травы сумеет вырастить на том же поле два, окажет человечеству и своей родине бо́льшую услугу, чем все политики, взятые вместе.

Оригинальный текст (англ.)

that whoever could make two ears of corn, or two blades of grass, to grow upon a spot of ground where only one grew before, would deserve better of mankind, and do more essential service to his country, than the whole race of politicians put together.

Страна великанов носит некоторые черты утопии:

Знания этого народа очень недостаточны; они ограничиваются моралью, историей, поэзией и математикой, но в этих областях, нужно отдать справедливость, ими достигнуто большое совершенство. Что касается математики, то она имеет здесь чисто прикладной характер и направлена на улучшение земледелия и разных отраслей техники, так что у нас она получила бы невысокую оценку^[2]. А относительно идей, сущностей, абстракций и трансценденталий мне так и не удалось внедрить в их головы ни малейшего представления.

В этой стране не дозволяется формулировать ни один закон при помощи числа слов, превышающего число букв алфавита, а в нём их насчитывают всего двадцать две; но лишь очень немногие законы достигают даже этой длины. Все они выражены в самых ясных и простых терминах, и эти люди не отличаются такой изворотливостью ума, чтобы открывать в законе несколько смыслов; писать комментарий к какому-либо закону считается большим преступлением.

Оригинальный текст (англ.)

The learning of this people is very defective, consisting only in morality, history, poetry, and mathematics, wherein they must be allowed to excel. But the last of these is wholly applied to what may be useful in life, to the improvement of agriculture, and all mechanical arts; so that among us, it would be little esteemed. And as to ideas, entities, abstractions, and transcendentals, I could never drive the least conception into their heads.

No law in that country must exceed in words the number of letters in their alphabet, which consists only of two and twenty. But indeed few of them extend even to that length. They are expressed in the most plain and simple terms, wherein those people are not mercurial enough to discover above one interpretation: and to write a comment upon any law, is a capital crime. As to the decision of civil causes, or proceedings against criminals, their precedents are so few, that they have little reason to boast of any extraordinary skill in either.

^{[~ 3]}.

Во время поездки на побережье огромный орёл уносит оставленный без присмотра походный дом Гулливера но после роняет его в море. Гулливера подбирает европейское судно и возвращает его в Англию.

Часть 3. Путешествие в Лапуту, Бальнибарби, Лаггнегг, Глаббдобдриб и Японию

Гулливер отправляется в новое плавание но его корабль захватывают пираты и высаживают его на необитаемом острове к югу от Алеутских островов. Здесь героя подбирает летающий остров Лапута. Его основание - это исполинский алмазный диск, в который встроен магнит, благодаря этому Лапута совершает полёты и даже может приземляться. Все знатные жители этого острова увлечены математикой и музыкой и донельзя рассеяны. Только простонародье и женщины отличаются здравомыслием и могут поддерживать нормальную беседу. Герой тяготится пребыванием на острове и его высаживают на землю, в королевство Бальнибарби, находящееся под властью Лапуты. Там он находит приют у местного сановника Мьюноди. Герой с удивлением наблюдает сельскую местность, находящуюся в страшном запустении и как контраст - цветущее имение своего хозяина. Мьюноди объясняет, что всем хозяйством заправляют прожектёры, ни один проект которых не удаётся. А он и несколько его друзей ведут хозяйство на старинный манер

Герой посещает столичную Академию прожектёров, где пытаются претворить в жизнь различные смехотворные псевдонаучные начинания. Власти Бальнибарби потворствуют агрессивно настроенным прожектёрам, вводящим повсеместно свои улучшения, из-за чего страна находится в страшном упадке^{[~ 4]}.

Ожидая прибытия корабля, Гулливер совершает поездку на остров Глаббдобдриб^[en], жители которого — чародеи, способные вызывать тени умерших, и беседует с легендарными деятелями древней истории. Сравнивая предков и современников, он убеждается в вырождении знати и человечества. Далее Свифт продолжает развенчание неоправданного самомнения человечества. Затем Гулливер приезжает в страну Лаггнегг^[en], где узнаёт про струльдбругов — бессмертных людей, обречённых на вечную бессильную старость, полную страданий и болезней.

Благодаря покровительству императора Лаггнегга Гулливер попадает в Японию (в то время практически закрытую от Европы (из всех европейцев тогда туда пускали только голландцев, и то лишь в порт Нагасаки) и оттуда он возвращается на родину. Это единственное в своём роде описание путешествий: Гулливер посещает сразу несколько стран, населённых такими же людьми, как и он сам, и возвращается, имея представление о направлении обратного пути.

В этой части книги Свифт упоминает два спутника Марса, хотя открыты они были астрономом Асафом Холлом лишь в 1877 году, то есть спустя 150 лет после написания книги^[3].

Часть 4. Путешествие в страну гуигнгнмов

Презрев своё намерение прекратить путешествия, Гулливер снаряжает собственный купеческий корабль «Адвенчурер» (англ. Adventurer, буквально — «искатель приключений»), устав от должности хирурга на чужих судах. В пути он вынужден восполнить свой экипаж, часть которого умерла от болезней. Однако новоприбывшие матросы оказываются преступниками, они вступают в сговор, поднимают мятеж и высаживают героя на необитаемый остров, решив заняться пиратством. Гулливер попадает в страну разумных и добродетельных лошадей — гуигнгнмов. В этой стране есть и омерзительные еху — люди-животные. В Гулливере, несмотря на его ухищрения, узнают еху, но, признавая его высокое для еху умственное и культурное развитие, содержат отдельно на правах скорее почётного пленника, чем раба.

Общество гуигнгнмов описано в самых восторженных тонах, а нравы еху представляют собой сатирическую аллегорию человеческих пороков. В конце концов Гулливера, к его глубокому огорчению, изгоняют из этой Утопии, и он возвращается к своей семье в Англию. Возвращаясь в человеческое общество, он испытывает сильнейшее отвращение ко всему человеческому, встреченному им, и ко всем людям, в том числе и своим домашним (впрочем, делая некоторые послабления для конюха).

Издания в России

Первый русский перевод «Путешествий Гулливера» вышел в 1772—1773 годах под названием «Путешествия Гулливеровы в Лилипут, Бродинягу, Лапуту, Бальнибарбы, Гуигнгмскую страну или к лошадям». Перевод выполнил (с французского издания Дефонтена) Ерофей Каржавин^[11]. В 1780 году каржавинский перевод был переиздан.

В течение XIX века в России было несколько изданий «Гулливера», все переводы сделаны с дефонтеновской версии. Благожелательно отзывался о книге Белинский, высоко ценили книгу Лев Толстой и Максим Горький.^[12] Полный русский перевод «Гулливера» появился только в 1902 году.

В советское время книгу издавали как в полном (перевод Адриана Франковского), так и в сокращённом виде. Первые две части книги издавались также в детском пересказе (переводы Тамары Габбе, Бориса Энгельгардта, Валентина Стенича), причём гораздо бо́льшими тиражами, отсюда и распространённое среди читателей мнение о «Путешествиях Гулливера» как о сугубо детской книге. Общий тираж её советских изданий составляет несколько миллионов экземпляров.^[13]