WikiSort.ru - Не сортированное

Ранние годы

Анна родилась в Москве 2 мая 1785 года. Через полтора года при родах скончалась её мать. Рождённый ею сын Иван прожил всего один год. Анна осталась единственной^[1] дочерью генерал-аншефа Алексея Орлова, бывшего уже в отставке и отошедшего от государственных дел. Он поселился в подмосковном пригороде Нескучное и сосредоточил всё своё внимание на воспитании и образовании дочери. Для неё был построен дворец с парком, где устраивались маскарады, фейерверки, спектакли. Для её обучения были приглашены образованные наставники. К семи годам Анна научилась говорить на французском, немецком, английском и итальянском языках и была пожалована во фрейлины к императорскому двору^[2]. В 1796 году отец привёз Анну в Петербург, где представил её императрице Екатерине. А. М. Грибовский писал^[3]:

Видел я когда он представил государыне в Зимним дворце дочь свою графиню Анну. Отец был в военном аншефском мундире с шитьём, а дочь в белом кисейном платье и бриллиантах. Государыня приласкала её рукой за подбородок, похвалила и в щёчку поцеловала. Когда они вышли, то государыня сказала бывшим тут: «эта девушка много доброго обещает».

После смерти Екатерины Алексей Орлов покинул Россию и уехал за границу, взяв с собой дочь^[4]. С воцарением императора Александра I граф с дочерью вернулись из Дрездена в Москву, где поселились в Нескучном дворце^[5] у Донского монастыря. Анна начала появляться при императорском дворе, где была принята с благосклонностью. Г. Р. Державин, увидев её на балу в 1801 году, посвятил ей стихи, в которых восхвалял ум и душевные качества шестнадцатилетней графини^[6].

Анна сопровождала отца в его выездах на московских народных гуляньях, которые привлекали внимание народа. Так, о выезде на гулянье 1 мая 1805 года С. П. Жихарев писал:^[7]

На статном фаворитном коне показался граф Алексей Орлов в парадном мундире, обвешанном орденами. За ними, немного поодаль, на прекрасной серой лошади ехала его единственная, горячо любимая дочь Анна. Её сопровождали дамы, также верхом, А. А. Чесменский, А. В. и И. Р. Новосильцовы, князь Хилков, Д. М. Полторацкий и много других особ.

С 1803 года к Анне начали свататься самые титулованные женихи, включая таких видных вельмож, как князья Александр Куракин и Платон Зубов^[4]. В 1807 году Фёдор Ростопчин писал: «У Орлова полон дом претендентов на дочь; к прежним приехали два Голицына, сын князя Сергея Фёдоровича и славный князь Борис Вестрис»^[8]. Все женихи были отвергнуты Анной или «забракованы» её отцом. Известно лишь об одном претенденте, к которому молодая графиня, возможно, испытывала симпатию — это граф Николай Михайлович Каменский^[8]. По свидетельству графини А. Д. Блудовой, Анна до самой смерти вспоминала умершего в 1811 году Николая Каменского «со всею горячностью, со всем увлечением любви двадцатилетней девушки».

Смерть отца и начало духовных поисков

24 декабря 1808 года после непродолжительной болезни скончался Алексей Орлов. По свидетельству Н. В. Елагина, написавшего первую подробную биографию Анны Орловой, она

не знавшая дотоле печали и горя, поражённая смертию родителя, лишилась чувств и оставалась четырнадцать часов без признаков жизни. Лишь только она надела чёрное платье, как в присутствии окружающих подошла к иконам и пав на колени, рыдая произнесла: «Господи! Ты взял мою мать, которой я не знала, теперь Тебе угодно взять моего отца, будь мне вместо матери и отца, руководствуй всеми поступками моей жизни»^[2].

Руководство похоронами взял на себя родной дядя Анны Владимир Орлов, который предложил ей переехать к нему «под тем предлогом, что она слишком молода и неопытна, и было бы неприлично жить ей одной»^[4]. Анна отказалась, взяла к себе управляющим делами своего незаконнорождённого брата Александра Чесменского и дала отказ Николаю Каменскому вступить с ним в брак, хотя о нём уже планировалось доложить императору^[8].

Устроив дела, Анна отправляется в паломничество — вначале в Киево-Печерскую лавру, а затем в Ростов, чтобы помолиться в Спасо-Яковлевском монастыре у мощей Димитрия Ростовского. В монастыре она знакомится с гробовым старцем Амфилохием. После бесед с ним Анна «возчувствовала охлаждение к мирскому счастию, суету светских развлечений»^[2]. Она стала его духовной дочерью, ежегодно на время Великого поста приезжала к нему в монастырь, говела, а затем праздновала Пасху. До самой смерти старца Амфилохия в 1824 году Анна была частой гостьей в Спасо-Яковлевском монастыре и вела со старцем обширную переписку. Все письма Амфилохия, адресованные ей, графиня велела переплести, украсить золотым обрезом и тиснением с надписью «Письмы отца моего духовнаго священно иеромонаха Амфилохия»^[9] (переписка старца Амфилохия и Анны Орловой хранится в рукописном отделе РГБ).

Спасо-Яковлевский монастырь стал первой обителью, куда Анна начала направлять пожертвования, которые не прекратились со смертью её духовного отца. Всего в монастырь ею было пожертвовано около 300 000 рублей^[9]. На её средства возвели тёплый каменный храм святого Иакова Ростовского для проведения зимних богослужений, а над мощами святителя Иакова она устроила новую серебряную раку. В 1840-е годы она пожертвовала средства на поновление живописи храма Зачатия святой Анны и на изготовление для его престола серебряного оклада. Ею неоднократно делались также пожертвования в виде облачений, окладов для икон, богато украшенных богослужебных книг и т. п.

Графиня Анна Орлова-Чесменская стала одной из крупных благотворительниц для московского ополчения в Отечественной войне 1812 года. Ею было пожертвовано на формирование ополчения сто тысяч рублей билетами опекунского совета, обмундировано и вооружено 18 крестьян, которые были зачислены в 7-й пехотный полк народного ополчения, а также пожертвовано для нужд ополчения 4300 ружей, 4000 пик, 300 штыков, 500 тесаков, 4000 касок, 40 пудов свинцу, 20 пудов пороху и 160000 кремней^[7][10][11].

Несмотря на появившуюся религиозность, Анна не оставила свет. В 1817 году она была пожалована в камер-фрейлины, император Александр I подарил ей портрет императрицы Елизаветы Алексеевны, а во время коронации Николая I графиня получила знаки ордена Святой Екатерины меньшего креста; в 1828 году Анна Орлова сопровождала императрицу Александру Фёдоровну в её путешествии по России и за границей^[4]. Императрица была весьма расположена к ней с самого своего приезда в Россию и называла её чуть ли не самой богатой из русских аристократок^[12]. Анна продолжает давать приёмы, которыми восхищается высшее общество:

Анна и архимандрит Фотий

В 1817 году Фотий принял постриг в Александро-Невской лавре, был рукоположен во иеромонаха и вскоре был назначен законоучителем во второй кадетский корпус. В духовные наставники Анне Фотия порекомендовал епископ Иннокентий (Смирнов), который до возведения в архиереи был ректором Санкт-Петербургской духовной семинарии. Анна оставила Москву и переехала в Санкт-Петербург, где два года пыталась сблизиться с Фотием, который чуждался её богатства и знатного происхождения^[2]. Фотий, выступавший против господствовавших в обществе мистических настроений, в 1820 году после произнесения обличительного слова в Казанском соборе был удалён из столицы и назначен настоятелем бедного и полуразрушенного Деревяницкого монастыря близ Новгорода. Анна Орлова пожертвовала на восстановление обители крупные средства: сразу после его перевода в Новгород она направила ему 3000 рублей, затем ещё 10 000 и два обоза — один со свечами, ладаном и вином, а второй с хлебом. Все пожертвования направлялись ею лично Фотию с указанием «на его нужды»^[2]. Используя своё положение, графиня хлопотала также о возвращении своего духовного отца в столицу. Под её влиянием митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Серафим (Глаголевский) в январе 1822 года перевёл Фотия в Сковородский-Михайловский монастырь и возвёл в сан архимандрита, а после Пасхи того же года вызвал его в Петербург и поместил в Александро-Невской лавре.

В Петербурге Фотий провёл меньше года. Он познакомился с обер-прокурором Синода князем А. Н. Голицыным, неоднократно встречался с ним в доме Анны Орловой, где «девице и князю предлагал слово и дело Божие по три, по шести и до девяти часов в день»^[14]. 5 июня Фотий был принят императором Александром и вскоре получил из кабинета Его Величества наперсный крест с драгоценными украшениями, а в августе того же года был назначен настоятелем новгородского первоклассного Юрьева монастыря. Представляя кандидатуру Фотия Синоду, митрополит Серафим указал, что он без какой-либо помощи казны в короткий срок восстановил два монастыря и есть надежда, что он сможет восстановить и древнюю новгородскую обитель^[14]. Оказывавшая ему все эти годы помощь графиня Анна последовала за ним в Новгород. Она купила в селе Витославлицы близ монастыря большой участок земли, построила усадьбу и постепенно переселилась в неё из Петербурга на постоянное жительство.

На средства Анны Орловой Фотий восстановил Юрьев монастырь: украсил существующие храмы^[15] и построил новые, а когда в 1823 году пожар уничтожил тёплый Крестовоздвиженский собор, то Анна незамедлительно направила на его восстановление материалов на 40 000 рублей. Благотворительность Анны Орловой в пользу монастыря привлекла и других меценатов, и к 1831 году только Сохранная казна монастыря насчитывала более 300 000 рублей ассигнациями. В Юрьев монастырь в 1831 году Анна перевезла прах своего отца и его братьев и погребла под папертью Георгиевского собора^[7]. Отношения архимандрита и незамужней графини вызвали сплетни о том, что они состоят в любовной связи. А. С. Пушкин написал по этому поводу две едкие эпиграммы. Однако не все верили таким слухам, например, Долли Фикельмон, хозяйка петербургского салона и автор дневника о светской жизни 1830-х годов, писала: «О ней с уверенностью можно сказать, что она не только осталась девственной, но что и душа её девственна, как у младенца. <…> Хотя графиня Орлова уже далеко не молода, она обладает той вечной молодостью, что дарована только небесным душам»^[16].

Исследователи отмечают, что Фотию было важнее владеть именно душой графини, он упорно «утверждал её в девическом, физическом и духовном девственном состоянии». Сообщается, что когда Анна завела с Фотием разговор о возможном замужестве, то он подвёл её к иконе Иисуса Христа, повесил на неё кольцо с её руки и сказал: «Се — жених твой!»; после этого графиня дала обет безбрачия^[17]. Фотий, заставляя Анну Орлову вести практически монашескую жизнь, не допускал при этом, чтобы она приняла постриг, так как в этом случае всё её состояние отошло бы соответствующему женскому монастырю. Он также не давал ей полностью прекратить связи со столичным обществом, навязывая ей мысль, что она «предстательница» церкви в мире власть имущих. Этим, возможно, и объясняются противоречивые отзывы о ней в обществе: кто-то писал, что «одета она была хорошо, но почти по-старушечьи: тёмное бархатное платье с прекрасным кружевом, длинная нить жемчуга», а другие же видели в ней «блистательную светскую даму, которая нисколько не походила на московских богомолок»^[17]. Сама же Анна писала о Фотии следующее:

Предполагают, что Фотий, зная о роли Алексея Орлова в перевороте 1762 года, убийстве императора Петра III и деле княжны Таракановой, внушил Анне, что она должна всю жизнь отмаливать грехи своего отца^[17][19]. Этим, возможно, объясняется перенесение ею из подмосковной усадьбы «Остров» в Юрьев монастырь праха Алексея Орлова и его братьев.

26 февраля 1838 года архимандрит Фотий после продолжительной болезни скончался на руках своей духовной дочери. Для его погребения графиня Анна устроила в подземной церкви Похвалы Богородицы, сделанной по подобию древних катакомб, усыпальницу (это нарушило монастырскую традицию, по которой настоятели Юрьевского монастыря погребались в склепе под Георгиевским собором). Рядом с мраморным саркофагом Фотия Анна приготовила гробницу и для себя. После смерти Фотия Анна практически не покидала своего имения возле Юрьевского монастыря и провела в нём последние годы жизни.

Анна и Вера Молчальница

Особую роль сыграла графиня Анна Орлова в истории Веры Молчальницы, которую легенды отождествляют с императрицей Елизаветой Алексеевной, женой Александра I, которая якобы после того как император, инсценировав свою смерть, стал сибирским старцем Фёдором Кузьмичом, последовала его примеру.

В 1841 года она нашла Веру в Коломовском доме умалишённых и предложила «молчальнице» поселиться в Сырковом монастыре. Сообщают, что сведения о Вере она получила из Петербурга^[20]. За давшей согласие Верой приехала игуменья монастыря и отвезла её в обитель. О переселении Веры в монастырь был издан указ Новгородской духовной консистории от 10 апреля 1841 года, в котором указано, что в монастырь Вера помещается на содержание за счёт графини Анны Орловой^[21]. Когда келейница Веры Молчальницы заболела и не смогла выполнять свои обязанности, графиня Анна назначила ей новую из своих дворовых. Эта монахиня Амфилохия (умерла в 1901 году) была глуха, и сторонники существования некой тайны, связанной с сырковской молчальницей, утверждают, что графиня, будучи посвящённой в неё, специально выбрала глухую прислужницу, чтобы та не могла услышать, если Вера в бреду или по забывчивости скажет что-то о себе^[21].

Последние годы жизни и смерть

После смерти Фотия Анна последние 10 лет своей жизни провела в своём имении рядом с Юрьевым монастырём. В 1832 году она продала свой московский дворец «Майский» в Нескучном саду императору Николаю I за полтора миллиона^[22]. В 1845 году в казну был продан отцовский Хреновской конный завод, на котором была выведена знаменитая орловская порода лошадей^[23].

В последние годы она особенно прилежно посещала богослужения: ежедневно была на всенощной, ранней литургии в церкви Похвалы Богородицы, где ежедневно совершали литию, а по субботам (исключая праздники) панихиду по её родителям и духовному отцу^[18]. Она также совершала паломничества в Киево-Печерскую лавру, где сблизилась с преподобными Парфением и Феофилом Киевскими. На лавру и другие киевские святыни Анна сделала ряд крупных пожертвований: для Успенского собора лавры ею был заказан новый бронзовый иконостас стоимостью в 1 000 000 рублей ассигнациями^[2], который заменил прежний деревянный, а для мощей великомученицы Варвары в Михайловском монастыре ею была изготовлена серебряная рака и сень общим весом около 400 килограммов^[24]. Кроме этого, только в 1840-е годы на нужды Киево-Печерской лавры Анна выделила более 50 000 рублей серебром^[25]. Анна делала пожертвования и за границу. На её средства украсили патриаршьи церкви Константинополя, Александрии и Дамаска, пожертвования поступали в Иерусалим и Афонские монастыри. Её первый биограф Н. Елагин уподобляет Анну Орлову Мелании Римской и пишет, что она тяготилась своей известностью. Всего при жизни на различные храмы и монастыри Анна Орлова потратила около 25 000 000 рублей^[2].

Благодаря наследству отца Анна Орлова была одной из крупных душевладелиц Российской империи. Она не была сторонницей крепостного права и старалась улучшить положение своих крестьян: «обратив часть из них в вольных хлебопашцев, она других перевела в Удельное ведомство, считая крестьянскую администрацию этого учреждения и весь строй управления удельными крестьянами наиболее гуманным»^[4]. Среди своих крестьян в Самарской губернии, где преобладали чуваши, бывшие язычниками, она начала проповедь православия и добилась обращения многих своих крепостных в христианство.

Анна Орлова скончалась 5 октября 1848 года в день тезоименитства своего отца Алексея Орлова. Не отмечают, что она была больна или ей нездоровилось^[18]. К восьми утра она приехала в монастырь, была на ранней литургии, которую совершал настоятель Юрьева монастыря Мануил, и причастилась на ней. После литургии на паперти Георгиевского собора совершили панихиду по её отцу, и Анна уехала в своё имение у монастыря собираться в Санкт-Петербург, куда она планировала уехать в этот день. В пятом часу пополудни Анна вновь приехала в монастырь, слушала панихиду по архимандриту Фотию у его гроба в церкви Похвалы Пресвятой Богородицы. После панихиды она простилась со всеми, прося благословение в дорогу, а затем спустилась в пещеру к гробу Фотия. Вернувшись в храм, она приложилась ко всем иконам и вновь удалилась в склеп. Затем Анна подошла к паперти Георгиевского собора, где был похоронен её отец, и направилась к своему духовнику за благословением. Оттуда она прошла в покои архимандрита Мануила, желая проститься с ним и уехать в столицу. На крыльце ей стало плохо, но она без посторонней помощи дошла до гостиной, приложилась к чтимой ею иконе Иверской Божией Матери и начала жаловаться на стеснение в груди и кашель. Через десять минут графиня скончалась. В последние минуты жизни архимандрит Мануил прочитал над ней её любимую молитву «Богородице Дево радуйся…», а ризничий читал отходную молитву. Смерть графини Анны Орловой наступила без четверти шесть часов дня^[2].

В течение пяти дней после смерти Анны панихиды по ней у гроба служил епископ Леонид (Зарецкий), викарий Новгородской епархии и архимандрит Мануил. Отпевание графини совершили 10 октября в Георгиевском соборе в присутствии её родственников, знатных персон, приехавших проститься ней из Москвы и Санкт-Петербурга, а также при большом стечении народа. Погребли Анну в заранее приготовленной ею гробнице в церкви Похвалы Пресвятой Богородицы рядом с гробом архимандрита Фотия.