WikiSort.ru - Не сортированное

Религиозная политика

Йездигерд I стал шахиншахом Персии в 399 году, после убийства Бахрама IV. В персидской зороастрийской традиции Йездигерд I получил прозвища «Грешник» и «Отступник». Главной причиной такого отношения стала внутренняя политика шаханшаха, покровительствовавшего христианам. Ему пришлось управлять государством в новых, изменившихся условиях, когда усилилась роль местных владетельных князей и зороастрийского жречества (магов). В борьбе с ними шах старался опираться на торгово-ремесленное население городов, среди которого было широко распространено христианство. Вследствие этого гонения на христиан, которые имели место при Шапуре II, сменились при Йездигерде терпимым отношением к ним. В 409 году он официально разрешил христианам открыто отправлять культ и восстанавливать разрушенные церкви. Тогда же шахиншах освободил христианских узников. Он также позволил христианам хоронить покойников, то есть, по воззрениям зороастрийцев, осквернять «благую землю»^[1].

В 410 году Йездигерд I разрешил персидским христианам провести свой поместный собор, который собрался в Селевкии. На этом соборе была организована христианская церковь на основе Никейского Символа веры в государстве Сасанидов. Епископ Селевкии и Ктесифона^[2] был избран главой церкви. Он получил титул «католикоса» и стал иметь свою резиденцию в Ктесифоне. Члены собора сделали следующее заявление: «Мы все единодушно умоляем нашего Милостивого Бога, чтобы Он продлил дни победоносного и знаменитого царя Йездигерда, Царя Царей, и чтобы его годы были продолжены на поколения поколений и на годы годов».

Несколько лет спустя, когда в Константинополь было направлено посольство из Персии, чтобы завершить переговоры о мире, в числе представителей шахиншаха был христианский епископ.

Естественно, все христианские источники Йездигерда хвалят:

«Любил он и римлян и дорожил их дружбой, да едва не сделался и христианином, когда Маруфа, вместе с персидским епископом Авдой... попостившись и помолившись, избавили царского сына от мучившего его демона. Но Исдигерд скончался прежде, чем успел сделаться совершенным христианином.»^[3]

Напротив, средневековые арабо-персидские историки, идя в русле зороастрийской традиции, ругают Йездигерда I, обвиняя его в жестокости, мстительности, недоверчивости. Так, ат-Табари сообщает, что если при шахе кто-нибудь начинал хвалить другого, Йездигерд говорил сразу: «Сколько обещал тебе тот, о ком ты передо мной ходатайствуешь, или сколько ты уже получил».^[4]

Преследования христиан возобновились в последние годы правления Йездигерда I и он стал принимать против них суровые меры. Этому способствовали провокационные действия самих христиан. Источники сообщают, что христианский епископ Суз Авда разрушил храм огня, находившийся поблизости от церкви, и отказался восстановить его, несмотря на приказ шахиншаха. О другом священнике сообщают, будто он дерзко погасил священный огонь и отслужил в храме литургию. Примечательно, что даже в случае таких провокаций персы действовали вполне цивилизованно, проводя расследование и судебное разбирательство до того, как вынести смертный приговор.^[5]

Отношения с Византией

Во все годы правления Йездигерда I поддерживался мир с Византией, что было довольно необычно во взаимоотношениях этих двух стран. Это дало повод Прокопию Кесарийскому утверждать, что византийский император Аркадий в своём завещании назначил Йездигерда опекуном своему малолетнему преемнику Феодосию II, из-за боязни, что константинопольская знать может лишить Феодосия престола. Йездигерд соблюдал возложенную на него Аркадием обязанность и при помощи своего уполномоченного оберегал Феодосия от происков окружавших его лиц.

«Когда в Византии василевс римлян Аркадий находился при смерти, а сын его Феодосий был ещё грудным ребенком, он испытывал сильное беспокойство и за сына, и за царскую власть, не зная, как ему уладить и с тем, и с другим делом. Он думал, что если он назначит Феодосию соправителя, он в действительности окажется убийцей своего сына, поскольку уготовит ему врага, облеченного царской властью; если же одного его оставит у власти, то многие, пользуясь, как это обычно бывает, сиротством ребенка, будут домогаться престола и, восстав, без особого труда захватят трон и погубят Феодосия, так как не было у него в Византии родственника, который мог бы стать ему опекуном. Он отнюдь не надеялся, что дядя его Гонорий придёт к нему на помощь, ибо дела в Италии находились в бедственном положении. Не меньше повергали его в смятение и мидийцы; он боялся, как бы эти варвары, воспользовавшись, младенчеством автократора, не напали на римлян и не причинили им большой беды. В такое тяжкое раздумье впал Аркадий. И хотя вообще он не был человеком, проницательным, он, всё же придумал решение, благодаря которому смог сохранить и сына, и державу. То ли он посоветовался с кем-то из сведущих людей, которых немало среди советников василевса, то ли снизошло на него божественное откровение. Составив завещание он объявил своим преемником сына, опекуном же ему назначил персидского царя Исдигерда, заклиная его в том же завещании употребить всё своё могущество и прозорливость на сохранении трона за Феодосием. Устроив так государственные и домашние дела, Аркадий скончался. Когда царь персов Исдигерд увидел доставленный ему документ, он, и ранее известный своим великодушием, проявил добродетель, достойную большого, удивления и вечной памяти. Он не стал пренебрегать поручением Аркадия, всё время хранил с римлянами нерушимый, мир и сохранил Феодосию державу. В самом деле, он тотчас же отправил послание к римскому сенату, в котором не отказывался быть опекуном василевса Феодосия и угрожал войной всякому, кто попытается устроить против него заговор.»^[6]

Многие историки отвергают достоверность этого свидетельства, считая его всего лишь слухами, но другие считают, что в них нет ничего неправдоподобного. Агафий Миринейский по этому поводу замечает:

«После них получает верховную власть у персов Исдигерд, сын Сапора, популярный и хорошо известный у римлян. Говорят, что император Аркадий, находясь при смерти и, как свойственно людям, делая накануне смерти распоряжение о своих делах, назначил его хранителем и попечителем ребенка Феодосия и всего Римского государства. Это известие передается из древности потомкам главным образом устным путём и до настоящего времени популярно и у людей ученых и у народа. В письменном же виде я его не нахожу ни в книгах историков, ни у тех, в частности, кто писал о смерти Аркадия, за исключением Прокопия Ритора, и в этом, я думаю, нет ничего удивительного, так как он был весьма учён и, так сказать, перерыв всю историю, очевидно, нашёл и это известие, записанное когда-то другим. Я же его нигде не мог найти, зная очень немногое, о, если бы я знал даже немногое! Но в особенности считаю достойным удивления, что, говоря об этом, он не просто рассказывает, какое решение было принято, но хвалит Аркадия и превозносит, как принявшего наилучшее решение, ибо говорит, что он в других делах не привык быть осмотрительным, а в одном этом деле показал себя и мудрым и благоразумнейшим. Мне же кажется, что тот, кто восхищается этим, судит о его правильности по исходу дела, а не по смыслу. Ибо каким образом можно говорить о благоразумии и правильности поступка — передать драгоценнейшее своё достояние человеку чужеземному и варвару, царю враждебнейшего народа, о котором не было достаточно известно, почитает ли он верность и справедливость, и который, сверх того, [принадлежит к] чуждой и ошибочной вере.
Если же тот не совершил никакого проступка по отношению к вверенному ему ребенку, а, наоборот, его государство даже тогда, когда он кормился грудью, весьма надежно прикрывалось, защищалось и охранялось попечителем, то за это скорее нужно хвалить его благородство, чем поступок Аркадия. Но об этом пусть каждый судит, как ему заблагорассудится. Исдигерд же в течение двадцати одного года своего правления никогда не предпринимал войны против римлян, не совершил никакого другого неприязненного действия и навсегда остался благожелательным и миролюбивым: [неизвестно], произошло ли это случайно или действительно из уважения к общечеловеческим нормам и к опекаемому.»^[7]

Отношения с Арменией

В 414 году умер царь Армении Врамшапух и корона должна была перейти к его сыну Арташесу, которому было всего десять лет. В этих условиях, Саак I, католикос Армении, прибыл в Ктесифон, и стал ходатайствовать перед Йездигердом о замене Арташеса на Хосрова III, который был свергнут в 387 году и заключён в «крепость забвения» за симпатии к византийцам. Йездигерд освободил Хосрова III и восстановил его на престоле Армении с целью стабилизации положения. Тем не менее, Хосров прожил после этого всего год, а после его смерти, престол опустел снова, и в Армении начался хаос. Воспользовавшись сложившийся ситуацией Йездигерд объявил в 416 году царём Армении своего сына Шапура. Местное население и нахарары встретили его враждебно. И хотя открытого выступления не было, царских почестей Шапуру не воздавали.

Смерть Йездигерда I

Йездигерд I погиб в дальней поездке в Гурган, якобы от удара в сердце копытом чудесного «водяного коня», непонятным образом появившегося из озера (чаще всего отождествляется с озером Сабз, например, в «Нузхату-ль-Кулюб» Мустауфи, написанном в 1340 году^[8]). Прокопий Кесарийский и Мовсес Хоренаци говорят, что шах скончался «от болезни».^[6][9] Большинство историков считает, что своей политикой шахиншах нажил себе многочисленных врагов среди знати и зороастрийского жречества. Против него сложился заговор и он был умерщвлён. Вельможи убили также его старшего сына, царя Армении Шапура, и провозгласили царём некого Хосрова, представителя боковой ветви Сасанидов.^[10]

Правил Йездигерд I 21 год и 5 месяцев.^[11]