WikiSort.ru - Не сортированное

Легенды связанные с рождением и именем Шапура

Мухаммад ат-Табари, исламский историк и богослов, автор «Истории пророков и царей» сохранил романтическую легенду о рождении Шапура. Согласно ей, Ардашир Папакан, несмотря на то, что поклялся истребить весь род Аршакидов, женился на дочери Артабана V, так как та скрыла своё происхождение и выдала себя за служанку. Она забеременела от него и, наконец, призналась ему, что принадлежит к роду Аршака. Царь повелел её казнить.

Вельможе, которому царь поручил привести приговор в исполнение, женщина призналась, что она беременна. Тогда вельможа заточил её в подземелье, а сам отсёк свой половой член, поместил его в ларец и запечатал. Вернувшись к царю, вельможа ответил на его вопрос о девушке, что та покоится во чреве земли, а затем передал ларец и попросил царя наложить на него и свою печать и заключить в одну из сокровищниц. Так царь и сделал. А девушка осталась у вельможи и в конце концов благополучно разрешилась сыном. Вельможе не хотелось нарекать царского сына именем более низким, чем приличествовало его роду, но не хотел он и открывать мальчику истину прежде, чем он подрастёт и как следует выучится; кроме того, в час рождения младенца он исследовал по гороскопу его судьбу и узнал, что тот придёт к власти: поэтому вельможа дал ему говорящее имя, чтобы тот, когда узнает его значение, сделал выбор (то есть пожелал сохранить имя за собой); итак, он назвал мальчика Шапуром, то есть «сыном царя, царевичем». Некоторые, впрочем, считают, что он назвал мальчика Ашапуром, то есть «потомком Аршака», в честь рода его матери.

Через несколько лет Ардашир начал раскаиваться в содеянном и сокрушаться из-за одиночества. Когда же он, сетуя на бездетность, открыл вельможе свои чувства, тот признался царю в нарушении приказа и рассказал, что и мать, и сын живы. А в подтверждение того, что мальчик не мог быть прижит спасённой царицей от него, предъявил лежащее в ящичке. Обрадованный шах простил жену, принял сына, а верного вельможу щедро наградил. Когда же царь спросил сына по-персидски: «Как тебя зовут?» — тот ответил: «Шапур», а Ардашир повторил: «Шах пур!» (Сын царя!).^[1]

Но это — только легенда. По историческим данным — известно, что Шапур I родился задолго до низвержения парфянской династии Аршакидов (до 210 года), что подтверждается рельефами Ардашира в Фирузабаде. Его имя действительно может происходить от др.-перс. xšayaθiya.puθra и означать «царский сын», «царевич». Вероятно, первоначально это был титул, но впоследствии (по крайней мере, в последних десятилетиях II века н. э.) он стал использоваться как личное имя.^[2]

Соправительство с отцом

Шапур I был сыном Ардашира I и его младшей жены Мардут^[3]. Прежде чем стать шахиншахом, он на протяжении полутора десятков лет был деятельным помощником своего отца, участвуя во всех его предприятиях и завоеваниях. Он сражался вместе с отцом против Артабана V в битве при Ормиздакане в 224 году, где вступил в схватку с визиром Артабана Дарбенданом и победил, а позже длительное время руководил западной компанией персов, проявив себя грамотным военачальником. Ардашир «оценивал его нежнее, мудрее, храбрее и способнее всех своих детей»^[4] и провозгласил Шапура соправителем 12 апреля 240 года (в воскресенье, в первый день нисана, когда солнце находилось в Овне), во время осады римского города Хатры. Кёльнский кодекс Мани гласит: В 24-й год рождения Мани (то есть 240 год) Ардашир «покорили город Хатра и царю Шапуру, своему сыну водрузил на голову большую (царскую) диадему». Ему вторит Балами: «Ардашир своей собственной рукой возложил корону на голову Шапура». Наконец, в конце 242 года в своём письме в сенат император Гордиан III утверждал, что снял угрозу «персидских царей»^[5] над городом Антиохией в Сирии. Всё это явно указывает на период соправительства царей Ардашира и Шапура I. Торжественная коронация Шапура как самодержца состоялась уже после смерти Ардашира в апреле 243 года.^[6]

Ат-Табари так характеризует этого царя:

«Ещё до прихода Шапура к власти, при жизни его отца, персы на многих примерах убедились в его уме, великодушии, познаниях, узнали его великую храбрость, красноречие, милость к подданным и кроткое мягкосердечие. Когда Шапура короновали, знать собралась вокруг него, пожелала долгой жизни и много говорила об его отце и его выдающихся достоинствах. Он ответил, что осчастливлен их словами о своем отце, и дал им добрые обещания. Затем царь послал в сокровищницы за деньгами, одарил собравшихся людей богатыми подарками и распределил деньги между почтенными людьми, воинами и теми бедняками, которых счёл этого достойными. Он также написал наместникам разных земель и стран, чтобы они распорядились деньгами таким же образом. Так-то его щедроты и благодеяния распространялись повсюду, на знатных и ничтожных, высоких и низких, и для всех их жизнь стала легче. Затем он избрал для них наместников, хотя сам намного превосходил их, как и всех своих подданных. Прекрасный образ жизни Шапура стал широко известен, его слава далеко разошлась, и он возвысился над всеми царями.»^[7]

При Шапуре I была сделана одна из известнейших надписей сасанидского периода — надпись на так называемой «Каабе Зороастра» (здание в Накше-Рустам)

Военные походы

Почти всё правление Шапура прошло в военных действиях против римлян и восточных соседей. Автор «Хроники Арбелы» отмечает воинственность этого царя: «В то время умер Ардашир, царь персов, и вступил после него Шапур, он был очень жесток по природе. В первый же год была у него война с хорезмийцами, с мидянами гор и в жестокой сече он победил их. Оттуда он отправился и покорил гилянцев, дейлемитов, гирканцев, что обитают в дальних горах, близ последнего (Каспийского) моря. И напал страх на всякого человека».

Главные события в это время происходили для Ирана на западе. Ни римляне, ни персы не давали друг другу передышки почти два десятка лет. На это время пришлось три крупные войны (242—244, 252—256, 258—260 года), а так как мирные договоры были весьма непрочными, промежутки между кампаниями заполняли мелкие конфликты, превратившие территории близ римско-персидской границы в настоящие «земли плача».

Около 242 года против Ирана выступила римская армия во главе с юным императором Гордианом III. Император шёл на персов «с огромным войском и таким количеством золота, что мог бы легко победить персов с помощью либо вспомогательных войск (то есть, наёмников), либо своих воинов»^[8]. По мнению Юлия Капитолина (впрочем, оспариваемому), благодаря усилиям советников и полководцев Гордиана — главным образом его тестю Тимесифею, который был префектом — персы оставили ранее захваченные ими земли, освободив много городов и не причинив особого ущерба их жителям. Римляне сняли осаду с Антиохии, отбили Карры и Нисибин и стали угрожать непосредственно Ктесифону. Однако военное счастье изменило римлянам, сначала в 243 году умер от болезни Тимесифей, а весной 244 года погиб и император Гордиан. Римские источники сообщают об убийстве императора вследствие происков Филиппа Араба, занявшего пост префекта претория после Тимесифея^[9][10][11]. Надпись самого Шапура I на Кааба Зороастра даёт иные сведения:

«И тогда, когда я стал править страной, Гордиан, цезарь, собрал войска со всей Римской империи, от готов и германцев, и выступил к Асурестану (Ассирии) на Ираншахр и на нас. И у границ Асурестана, у Месиха, великое сражение произошло. Гордиан, цезарь, был убит. И римское войско было рассеяно. И римляне сделали Филиппа цезарем. И Филипп, цезарь, пришёл к нам, прося мира, и дав нам 500 тысяч динаров за жизнь своих друзей, став нашим данником. И мы Месих поэтому назвали Пероз-Шапур („Победитель Шапур“)».

Более поздний византийский хронист Зонара также сообщает, что «молодой император был сбит с коня в битве, сломал бедро и умер от этой раны»^[12]. Так или иначе, ставший императором Филипп Араб заключил мир, выплатил персам крупную сумму денег (2750 кг золота) и уступил спорные области. Недаром римляне считали этот мир «самым постыдным договором». Так как Римскую империю продолжали лихорадить мятежи и нападения европейских варваров, у Филиппа Араба и в дальнейшем недоставало сил проводить твёрдую политику на востоке. Персы начали наступление на Армению, Кавказскую Албанию и Иберию, лишая Рим гегемонии на Кавказе.

Однако потеря Армении наносила существенный урон римскому влиянию на востоке, поэтому, не прошло и десяти лет, как вспыхнула новая римско-иранская война, о перипетиях которой мы имеем очень мало сведений. В 252 или 253 году большая римская армия под командованием легата Сирии вторглась в Месопотамию. Шапур I намеревался выступить ей навстречу, но серьёзные неприятности в районе Хорасана «потребовали его присутствия там»^[13]. Только спустя несколько лет персы смогли оказать достойный отпор римлянам. Решительное сражение произошло в конце 255 года при Барбалиссе (совр. Qalʿat al-Bālis на левом берегу Ефрата в Сирии), где персы разгромили 60-тысячную армию римлян. После чего Шапур разделил свои силы на две части. Одна армия под его личным командованием вторглась в Сирию и разорила её вплоть до побережья. Персидские источники перечисляют 36 городов и крепостей (в том числе столицу Римского Востока Антиохию-на-Оронте) захваченных в этом походе. О стремительности и внезапности этого рейда персов лучше всего свидетельствуют слова Аммиана Марцелина:

«… когда однажды в Антиохии, во время глубокого мира один мимический актёр со своей женой во время театрального представления изображал выхваченные из жизни сценки и публика залюбовалась изяществом исполнения, жена его вдруг сказала: „Если это не сон, то вот персы“. Публика повернула головы и, стараясь спастись от тучи пущенных в неё стрел, рассеялась, кто куда мог. Город был подожжён, убито много мирно разгуливающих людей, в окрестностях произведены были страшные грабежи и поджоги, и враги с огромной добычей беспрепятственно ушли домой…»^[14]

Другая армия под командованием сына Шапура Ормизд-Ардашира, получившего титул «Великого царя армян»^[15], вторглась в Малую Армению, Киликию и Каппадокию. Спустя триста лет Агафий Миринейский так описывал ужасы этого нашествия:

«Проклятый Сапор …продвинулся дальше и опустошил Месопотамию и затем, вторгшись в соседние области, ограбил киликийцев и сирийцев и, дойдя вплоть до Каппадокии, совершил безмерное количество убийств, так что впадины и пропасти, ущелья в горах заполнял трупами убитых и отстоящие друг от друга и возвышающиеся друг над другом холмы уравнивал так, что мог проводить конницу по трупам, а хребты гор переходил как равнину».^[16]

Разорение и грабежи захваченных римских владений показывают, что Шапур не имел намерения присоединить эти земли к своему государству. С захваченных территорий Шапур выводил трудоспособное население и селил его в глубинных районах Ирана (Парсе, Парфии, Хузистане, Вавилонии). Так, например, для пленных жителей Антиохии-на-Оронте шах заложил целый город, торжественно назвав его Бех-аз-Андев-и-Шапур (то есть «Шапуров город, лучший, чем Антиохия»; позднее — Гунде-Шапур)^[17]. Фирдоуси писал, что якобы каждый переселенец обнаружил в этом городе копию своей прежней улицы и дома. Согласно мнению современных историков, наличие таких пленных способствовало умножению христианской общины Ирана, поскольку к этому времени многие из антиохийцев, несмотря на все гонения, исповедовали эту религию.

В 260 году против Шапура выступил с огромным войском в 70000 солдат сам император Валериан. В начале осени римлян постигла катастрофа: окружённый под Эдессой Валериан сдался персам. Зосим утверждает, что Валериан пытался купить мир, но был предательски схвачен персами во время переговоров по условиям этого мира^[18]. Вместе с императором в плен попали префект претория, сенаторы, военачальники, но главное — войска, в которых Рим нуждался отчаянно. Считается, что трудом нескольких десятков тысяч пленников во главе с Валерианом была построена плотина Банд-э Кайсар в Шуштере на реке Карун^[19].

По одним преданиям, императора заставляли сгибаться и подставлять свою спину шаху садящемуся на коня. И Лактанций и Агафий Миринейский, ссылаясь на «многие исторические сочинения», пишут, что с императора содрали кожу^[20][21]. Фирдоуси, напротив, утверждает, что шах оказывал большой почёт Беранушу (=Валериану). Судя по всему, условия плена действительно не были для императора слишком тяжёлыми: по свидетельству современников, он даже в плену участвовал в политике своего государства — принимал послов, обращался с письмами к сенату. Возможно, именно для Валериана в Бишапуре был выстроен дворец, развалины которого сохранились и поныне. Как бы то ни было, император Валериан, первый и последний в истории Римской империи государь, захваченный внешними врагами, умер в плену. В ознаменование своих побед над римлянами Шапур I приказал выбить грандиозные скальные рельефы; один неподалёку от Бишапура, другой — в Накше-Рустам, между гробницами древних персидских царей из династии Ахеменидов.

После победы под Эдессой Шапур вновь принялся опустошать восточные римские территории. Сын Валериана император Галлиен, атакованный полчищами германских варваров, напрягал все силы, чтобы добиться спокойствия хотя бы в Европе и ни чем не мог помочь своим восточным провинциям. В это трудное для Рима время, сопротивление персам возглавил Оденат, полунезависимый властитель царства Пальмира. Ещё в 260 году ему удалось с помощью сирийских легионов перехватить войска Шапура, возвращающиеся из похода, и основательно потрепать их^[16]. Тогда персы бросили часть добычи и перерезали множество пленных. Через два года Оденат, ставший верховным главнокомандующим римскими силами на Востоке, отбил у персов Нисибин и Карры и достиг Ктесифона. Добыча была огромной, ходили слухи, что пальмирцы захватили даже гарем самого шаха. Присланных в Рим захваченных персидских вельмож Галлиен провёл в своей триумфальной процессии в 262 году. При этом пальмирский властитель уже вёл самостоятельную политику, не обращая внимания на далёкий и неавторитетный Рим. Галлиен, признав существующее положение вещей, даровал Оденату (под чей властью к тому времени оказался почти весь римский Ближний Восток) титул августа. Получив под своё начало азиатские легионы, Оденат продолжал наносить поражения персам. После того как в 266 или 267 году Оденат был убит, его вдова Зенобия, подозревая римлян в организации покушения на своего супруга, приняла сторону персов. Хотя императору Аврелиану в 271—272 годах удалось сокрушить царство Зенобии и разбить спешившие ей на подмогу армии Ирана, положение персов на западе оставалось прочным до смерти шаха.

Шапур также воевал на северных и восточных рубежах своего царства и, прежде всего, с кушанами. Ещё около 250 года Шапур включил в состав государства Мешан, Сакастан, Гилян, а позже его армии достигли территории современной Туркмении (окончательное утверждение власти персов в Мерве), под влиянием иранцев оказались области до Бактрии, Согдианы и Шаша (современный Ташкент), а также юго-восточный берег Каспия. В Армении правил Ормизд-Ардашир, сын Шапура. При Шапуре I в основном определились границы Сасанидского Ирана; в дальнейшем они хотя и претерпевали изменения, однако незначительные и временные^[22].

Внутренняя политика

Шапур I продолжил политику своего отца, направленную на укрепление власти шаханшаха. Сократилось количество мелких вассальных царств, да и в оставшихся правили большей частью царевичи из рода Сасанидов. Всё меньше и меньше оставалось и свободных городов — Шапур присоединял их к своему дастакерту (владению), назначая наместников-шахрабов. Шапур также строил и новые города; в одной из своих надписей он упоминает о шестнадцати основанных им городах (вдвое больше, чем при Ардашире I), самыми известными из которых были Бишапур и Нишапур, возведённые трудом угнанных в рабство пленников. Говорили, что царь лично мог составить смету на строительство и начертить план будущего города. В официальных надписях (кроме монет) он величал себя уже царём «Ирана и не-Ирана». В близкой по времени надписи жреца Картира к «не-Ирану» отнесены следующие территории: Сирия, Киликия, Каппадокия «вплоть до страны Греция» (то есть вся Малая Азия), Армения, Иберия, Албания, страна Баласакан «вплоть до Албанских ворот», то есть нынешнего Дербента.^[23][24]

Религиозная политика

Реконструкция событий III века исследователями предполагает, что в какой-то момент Шапур I начал колебаться в выборе одного из двух путей к идеологическому единству страны: первый — объединить религии завоёванных народов в одну общую, для которой главное — вера в единого бога, пусть и под разными именами. Второй — обращение завоёванных народов в старую зороастрийскую религию, сильно потесненную со времен эпохи эллинизма, и жестокое подавление не только иной веры, но и «неортодоксальной» религиозной практики внутри зороастризма. Первый путь был предоставлен пророком Мани, второй — жрецом Картиром.

Судя по всему, царь Шапур так и не определился, какую религию выбрать в качестве государственной — зороастризм или манихейство. Оба религиозных деятеля были приняты в свиту царя и сопровождали его в военных походах и путешествиях по стране. Мани поддерживали два обращённых в его веру брата царя, но кто из окружения царя поддерживал Картира — неизвестно. Все 30 лет правления Шапура между двумя соперничающими религиями существовал выверенный баланс. Судя по собственной надписи Шапура на «Каабе Зороастра», сам шах придерживался зороастризма и верил в Ахура Мазду (Ормазда):

«Я — поклоняющийся Мазде, владыка Шапур, царь Ирана и не-Ирана, происходящий от богов, сын поклоняющегося Мазде владыки Ардашира, царя царей Ирана, происходящего от богов, внук владыки Папака, царя. Я — господин Ираншахра.»

Видимо, этой религии Шапур придерживался по привычке и в своей политике отличался большой веротерпимостью, не мешая распространению в своей стране не только манихейства, но и других религий — христианства, иудаизма, буддизма, индуизма. Еврейские источники характеризовали его как доброжелательного правителя, который был доступен для посещений главами их общин. Позже греческие хроники писали, что во время своего вторжения в Сирию, Шапур уничтожал всё, кроме важных святилищ. Христианам своей державы он дал свободу вероисповедания и разрешал им строить церкви без необходимости согласия со стороны чиновников шаха. Мани присутствовал на коронации Шапура I и преподнёс ему книгу своих сочинений, названную в честь монарха «Шапуракан».^[25]

Известно также, что при Шапуре в Иране распространялись идеи иноземной науки и философии, литература и искусство западных и восточных соседей. Во всяком случае, позднеперсидское предание приписывает именно ему дополнение текстов «Авесты» сведениями из римских, греческих и индийских научных и философских трудов.^[24]

Смерть

Даже в преклонном возрасте Шапур I оставался активным и полным сил. Близ Хаджиабада сохранилась краткая двуязычная наскальная надпись, гласящая что на данном месте во время праздника Тираган шах пустил из лука стрелу, и его сила была засвидетельствована присутствующими знатными людьми.

Шапур I скончался в Бишапуре в конце 272 или начале 273 года. Будучи при смерти, Шапур провозгласил царём своего сына Ормизда и в завещании дал наставления, как ему вести себя. Есть разные мнения о том, как долго он правил: одни считают, что 30 лет и 15 дней, другие — что 31 год, 6 месяцев и 19 дней^{[26][27][28][24]}.

Семья

• У Шапура I были, по крайней мере, одна дочь и четверо сыновей. Сыновья при жизни отца были царями (шахами) разных областей его державы.
• Атур-Анахит — дочь Шапура I, а затем его жена, царица цариц
  • Ормизд-Ардашир — «великий царь армян».
  • Бахрам — первоначально царь Гиляна, затем получил другой удел — Керман (после 260 года)
  • Шапур — царь Месены. Умер раньше своего отца, но оставил шесть сыновей и одну дочь, впоследствии достигших высоких положений.
  • Нарсе — царь «Индии», Сакастана и Турана вплоть до Оманского моря.