WikiSort.ru - Не сортированное

Сергей Борисович Рудаков
Дата рождения	21 октября 1909(1909-10-21)
Место рождения	Винница, Подольская губерния, Российская империя
Дата смерти	15 января 1944(1944-01-15) (34 года)
Место смерти	Могилевская область, СССР
Гражданство	Российская империя Российская империя СССР СССР
Род деятельности	поэт литературовед
Язык произведений	русский

Сергей Борисович Рудако́в (21 октября 1909, Винница — 15 января 1944, Могилевская область, СССР) — советский поэт и литературовед. Автор исследований стихотворных произведений А. С. Пушкина и поэтов его окружения. Близкий знакомый О. Э. Мандельштама в воронежской ссылке, оставивший в своём архиве уникальные записи некоторых стихов поэта, комментарии к ним и биографические свидетельства. Стихи Рудакова вошли в поэтические антологии авторов, погибших на Великой Отечественной войне.

Биография

Родился 8 [21] октября 1909 года в Виннице в семье командира 47-го пехотного Украинского полка. Отец, Рудаков Борис Александрович, (15.05.1857- 21.08.1920), происходил из потомственных дворян Московской губернии. Кадровый офицер. Окончил 1-е военное Павловское училище (1878). Участник Первой мировой войны, генерал-майор. В декабре 1916 г. уволен по болезни. Проживал в Самаре. После свержения советской власти в Самаре поступил добровольцем в белую Народную армию Комуча. Был арестован большевиками в Новониколаевске по обвинению в контрреволюционной деятельности и расстрелян в тюрьме Омска. Реабилитирован 21.05.1996^[1]. Вместе с отцом были расстреляны и старшие братья^[2]. Семье в начале 1920-х годов удалось переехать в Ленинград. Мать С. Б. Рудакова — Любовь Сергеевна (урождённая Максимова) — умерла в 1932 г.

В 1928 году С. Рудаков поступил в Ленинграде на литературное отделение Высших государственных курсов искусствоведения при Институте история искусств Наркомпроса РСФСР, лекции в котором читали известные филологи и литературоведы Ю. Н. Тынянов, В. Б. Шкловский, Б. В. Томашевский, Б. М. Эйхенбаум и другие. По предложению Тынянова Рудаков участвовал в подготовке к изданию сборника стихотворений В. К. Кюхельбекера^{[~ 1]}.

В 1930 году в связи с закрытием курсов был вынужден устроиться на работу чертежником. Некоторое время жил в Керчи в доме матери жены, бывшей слушательницы курсов искусствоведения, подрабатывая там архитектурными чертежами, но оставил семью и вернулся в Ленинград. Женился вторым браком на Лине Самойловне Финкельштейн^[3].

На волне репрессий, предлогом для которых послужило убийство С. М. Кирова, по решению об административном выдворении из Ленинграда лиц дворянского происхождения С. Рудаков был выслан в Воронеж, где и жил с марта 1935 по июль 1936 года^[4].

После возвращения в Ленинград С. Рудаков преподавал литературу в школе для взрослых. Участвовал в работе Пушкинской комиссии Академии наук. Его доклад «Новые редакции стихов Катенина (по авторскому экземпляру сочинений Катенина 1832 г.)» в 1940 году был принят к изданию в VII томе «Временника Пушкинской комиссии», который не вышел из-за начавшейся войны. В 1941 году закончил заочное отделение языка и литературы Государственного педагогического института им. А. И. Герцена.

В первые дни Великой Отечественной войны был призван в морскую пехоту. Воевал на Ленинградском фронте, был тяжело ранен и контужен в бою под Невской Дубровкой в ноябре 1941 года^[5]. После длительного лечения в госпиталях лейтенанта Рудакова признали ограниченно годным к военной службе. С лета 1942 года он служил в Москве в военкомате инструктором Всевобуча. Используя все доступные в условиях военного времени возможности, одновременно активно включился в литературную и научную работу, выступал с историко-литературными сообщениями на ученых собраниях остававшихся в Москве литературоведов. Начал работу над диссертацией. Подготовил к публикации статью о ритмико-синтаксической структуре пушкинского «Медного всадника», весьма высоко оцененную Б. В. Томашевским, который при её обсуждении сказал, что затронутые в ней вопросы "очень новы; с этой точки зрения никто из исследователей не подходил к «Медному всаднику», и позднее ссылался на неё в собственной работе, посвященной строфике Пушкина^[6], но при жизни автора его литературоведческие работы опубликованы не были^[7][8].

В 1943 году он окончил Ленинградский Университет^[2]. За попытку оформить своему знакомому-толстовцу отсрочку от призыва был арестован и после 3-месячного заключения в Бутырской тюрьме по собственной просьбе отправлен в штрафной батальон. 2 декабря 1943 года написал в письме к Э. Г. Герштейн «…физически чувствую себя убийственно. И, не хуже Лермонтова в его последний проезд через Москву, думаю, что с передовой не вернусь»^[3]:

… На снегу не красною, а черной Кажется пролившаяся кровь… …Сколько по сугробам ни броди, Стежка оборвется где-нибудь. Доброй памятью меня прости, Сердцем ласковым — не позабудь. «Мне опять готовиться в дорогу» (4-6 ноября 1943)

С. Б. Рудаков погиб 15 января 1944 года в бою и похоронен в деревне Устье Чаусского района Могилевской области.

Поэтические произведения С. Б. Рудакова опубликованы в сборниках стихов поэтов, погибших на Великой Отечественной войне, изданных в 1965 и 2005 гг.^[9]

Работа с Мандельштамом

В годы ссылки в Воронеже С. Б. Рудаков сблизился с О. Э. Мандельштамом. В своих воспоминаниях Н. Я. Мандельштам заметила, что всех входивших в воронежский круг общения с Осипом Эмильевичем объединяла «любовь к стихам. Очевидно, это требует той степени интеллигентности, которая обрекает у нас людей на гибель или в лучшем случае на ссылку». Рудаков прекрасно знал русскую поэзию, как старую, начиная с XVIII века^{[~ 2]}, так и современную. Познакомившаяся с Рудаковым в Воронеже Н. Штемпель оставила его словесный портрет: «Высокий, с огромными темными глазами, несколько крупными чертами лица: резко очерченный рот, черные брови с изломом, длинные ресницы и какие-то особенные тени у глаз — он был очень красив. Недаром Ахматова говорила о „рудаковских глазах“. Человек он был эмоциональный, горящий. Сразу, с первого нашего знакомства,… говорили о любимых поэтах… От Сергея Борисовича я впервые услышала воронежские стихи Мандельштама. Он читал мне их очень часто. Об Осипе Эмильевиче Рудаков говорил с восторгом»^[10].

После нескольких встреч О. Э. Мандельштам увидел в Рудакове своего возможного биографа и комментатора будущего собрания сочинений. Они предприняли попытку создать автокомментарии и биографические ссылки ко всему комплексу произведениям Мандельштама, начиная с 1907 г. и кончая последними воронежскими стихами^[3]. С 23 мая 1935 г. началась выверка вариантов и диктовка стихов. Рудаков записал: «Обнаружились большие вещи, им начисто забытые. Вещи порой первоклассные». Осенью того же года приступили к составлению примечаний к прозаическим произведениям «Шуму времени» и «Египетской марке». Э. Г. Герштейн писала про результаты работы Рудакова, «что по крайней мере 20 блокнотов были им заполнены под диктовку Осипа Мандельштама, дающего „ключ“ к своим стихам».

В феврале 1936 года Мандельштам познакомил С. Б. Рудакова с приезжавшей в Воронеж А. А. Ахматовой^[11]. Рудаков рассказал ей о своих планах работы над Гумилевым и записал: «С А. А. много говорил о работе. Доверие беспредельное… Мы друг друга с полуслова понимаем, будто я с ними в Цехе Поэтов был…» При отъезде Анна Андреевна надписала ему на книге «Anno Domini»: «Сергею Борисовичу Рудакову на память о моих Воронежских днях. Ахматова. 11 февр. 1936. Вокзал». В фонде Ахматовой в Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина сохранилась её отдельная небольшая новелла, посвященная Рудакову^[12].

Известны рисованные пером и тушью изображения поэтов работы Рудакова — силуэт О. Э. Мандельштама, выполненный 24 апреля 1935 года и три силуэта А. А. Ахматовой, выполненные 7 и 11 февраля 1936 г.^[13][14].

Мандельштаму Рудаков посвятил и одно из своих стихотворений:

О. М. Раскрутился змеистый снежок. Путь заказан Владимиру чинный. С двери отнят засов. Послух свечи возжег Чистой Матери Десятинной. Ночь стоит. По морозу полозья скрипят. Кони глазом косят озверело: О дощатые стены домовья не в лад Ударяется мерзлое тело. (1939? )

В собственном поэтическом творчестве испытал влияние М. И. Цветаевой. Узнав в 1942 г. о трагической гибели Цветаевой в Елабуге в те дни, когда сам поэт был на ленинградском фронте, откликнулся стихотворением «31 августа»:

Как судьбу косматую отрину, Огоньки сгоню с болот. Год назад я потерял Марину И не знал об этом целый год. Происшедшее теперь яснее, Объяснимей лютый смысл утрат: Сам того не зная — с нею Я утратил милый Ленинград. И когда, с высот склоняясь, в очи Смотрят звезды бархатных очей, Я утратил средь кромешной ночи Зной и негу киевских ночей. И еще — спасите, люди, люди! — Боль и холод каменных сердец — Залпы собственных орудий Царскосельский ранили дворец. Новое свершается крещенье Той неравной танковой войны. А в тебе и слезы, и прощенье, Нежная, погибшая за ны… [15] (Июль — сентябрь 1942)

Доверительно-дружеские отношения поэтов к Рудакову сохранились и после возвращения его в Ленинград. У него хранились некоторые автографы Мандельштама и часть гумилевского архива, переданного ему для работы Ахматовой. В годы войны в письмах жене ощущалась постоянная озабоченность Рудакова судьбой остававшихся в пустой ленинградской квартире бесценных материалов. К сожалению, после гибели его на фронте найти большую часть архива не удалось. Ахматова посвятила ему стихотворение «Памяти друга»:

И в День Победы, нежный и туманный, Когда заря, как зарево, красна, Вдовою у могилы безымянной Хлопочет запоздалая весна. Она с колен подняться не спешит, Дохнет на почку, и траву погладит, И бабочку с плеча на землю ссадит, И первый одуванчик распушит. (1945)

Глеб Струве во вступительной статье к первому тому собрания сочинений Мандельштама (1967 г.) писал: «Подробностей жизни Мандельштама в период трехлетней ссылки в Воронеже мы не знаем»^[16].

Дополнить картину жизни и творческой деятельности поэта удалось, в том числе, и благодаря сохранившимся письмам и записям С. Б. Рудакова^{[17][18][19][20]}.

Примечания

Комментарии