WikiSort.ru - Не сортированное

Исторические прототипы Раскольникова

Михаил Бахтин, указывая на исторические корни образа Раскольникова, отмечал, что нужно внести существенное исправление: речь идёт скорее о «прототипах образов идей» этих личностей, нежели о них самих, причём идеи эти трансформируются в общественном и индивидуальном сознании согласно характерным особенностям эпохи Достоевского.

В марте 1865 года выходит книга французского императора Наполеона III «Жизнь Юлия Цезаря», где отстаивается право «сильной личности» нарушать любые нравственные нормы, обязательные для обыкновенных людей, «не останавливаясь и перед кровью». Книга вызвала ожесточенную полемику в русском обществе и послужила идейным источником теории Раскольникова. «Наполеоновские» черты образа Раскольникова несомненно несут следы воздействия образа Наполеона в интерпретации А. С. Пушкина (противоречивая смесь трагического величия, подлинного великодушия и безмерного эгоизма, приводящего к фатальным последствиям и краху,— стихотворения «Наполеон», «Герой»), как, впрочем, и отпечаток эпигонского «наполеонизма» в России («Мы все глядим в Наполеоны» — «Евгений Онегин»). Сравните слова Раскольникова, втайне сближавшего себя с Наполеоном: «Страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца. Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете великую грусть». Сравните также провоцирующе-иронический ответ Порфирия Петровича «Кто ж у нас на Руси себя Наполеоном теперь не считает?» Реплика Заметова тоже пародирует повальное увлечение «наполеонизмом», ставшее пошлым «общим местом»: «Уж не Наполеон ли какой будущий нашу Алёну Ивановну на прошлой неделе топором укокошил?»

В том же ключе, что и Достоевский, «наполеоновскую» тему решал Л. Н. Толстой («наполеоновские» амбиции Андрея Болконского и Пьера Безухова и их полное разочарование в «наполеонизме»). Достоевский, безусловно, учитывал, кроме того, комический аспект образа Наполеона, запечатленный у Н. В. Гоголя (Чичиков в профиль — почти Наполеон). Идея «сверхчеловека», наконец, разрабатывалась в книге М. Штирнера «Единственный и его собственность», которая имелась в библиотеке Петрашевского (В. Семевский) и послужила еще одним источником теории Раскольникова, ибо статья его, разбираемая Порфирием Петровичем, написана «по поводу одной книги»: это может быть книга Штирнера (В. Кирпотин), Наполеона III (Ф. Евнин) или трактат Т. де Квинси «Убийство как одно из изящных искусств» (А. Алексеев). Подобно тому как Магомет в пещере Хира испытывал муки рождения новой веры, Раскольников вынашивает «идею-страсть» (по выражению поручика Пороха, Раскольников — «аскет, монах, отшельник»), считает себя пророком и провозвестником «нового слова». Закон Магомета, по мысли Раскольникова, закон силы: Магомета Раскольников представляет с саблей, он палит из батареи («дует в правого и виноватого»). Выражение Магомета о человеке как «дрожащей твари» становится лейтмотивом романа и своеобразным термином теории Раскольникова, поделившим людей на «обыкновенных» и «необыкновенных»: «Тварь ли я дрожащая или право имею? < …> Велит Аллах, и повинуйся, „дрожащая“ тварь!» (Сравните: «И пришёл я со знаменем от вашего господа. Побойтесь же Аллаха и повинуйтесь мне», — Кор., 2,44,50). Сравните также «Подражания Корану» А. С. Пушкина: «Люби сирот, и мой Коран // Дрожащей твари проповедуй» (В. Борисова). Для Достоевского Христос и Магомет — антиподы, а Раскольников отпал от Бога, о чем говорит Соня Мармеладова: «От Бога вы отошли, и вас Бог поразил, дьяволу предал!».

Литературные предшественники Раскольникова

• Библейский Иов (В. Этов). Точно Иов, Раскольников в состоянии кризиса решает «последние» вопросы, бунтует против несправедливого мироустройства. В эпилоге романа Достоевский подразумевал, что Раскольников, как и Иов, обретёт Бога.
• Корсар, Лара, Манфред — герои-бунтари лорда Байрона.
• Жан Сбогар — герой одноимённого романа Ш. Нодье, благородный разбойник и индивидуалист.
• Ускок из романа Жорж Санд, пират, приобретший богатство и славу ценой преступления.
• Растиньяк О. Бальзака.
• Жюльен Сорель из романа Стендаля «Красное и чёрное».
• Медард — герой романа Гофмана «Эликсиры сатаны».
• Фауст — герой трагедии Гёте.
• Гамлет — главный персонаж трагедии Шекспира.
• Франц и Карл фон Моор — персонажи одного из любимых произведений Ф. М. Достоевского драмы Ф. Шиллера «Разбойники».

С образом последнего особенно тесно связана этическая проблематика романа: Карл Моор и Раскольников равным образом загоняют себя в нравственный тупик. «Карл Моор,— писал Г. Гегель,— пострадавший от существующего строя, < …> выходит за пределы круга законности. Сломив стеснявшие его оковы, он создает совсем новое историческое состояние и провозглашает себя восстановителем правды, самозваным судьей, карающим неправду, < …> но эта частная месть оказывается мелкой, случайной — при ничтожности средств, которыми он располагает,— и приводит только к новым преступлениям».

С пушкинским Германном из «Пиковой дамы» Раскольникова роднит сюжетная ситуация: поединок жаждущего разбогатеть бедняка Германна и графини, Раскольникова и старухи-процентщицы. Германн морально убивает Лизавету Ивановну; Раскольников убивает Лизавету Ивановну по-настоящему (А. Бем).

С Борисом Годуновым пушкинской драмы и Сальери маленькой трагедии Раскольникова сближают мрачные сомнения и нравственные терзания после преступления; бунт Раскольникова напоминает бунт Евгения из «Медного всадника», осмелившегося вступить в противоборство с государственным монолитом — холодным и враждебным человеку Санкт-Петербургом.

Мотив крайнего индивидуализма связывает Раскольникова с лермонтовскими Вадимом, Демоном, Печориным (с последним еще и мотив морального экспериментирования), а также с гоголевским Чартковым повести «Портрет».

В контексте творчества самого Достоевского Раскольников продолжает череду героев-теоретиков вслед за «подпольным героем» «Записок из подполья», предваряя образы Ставрогина, Версилова, Ивана Карамазова. В то же время присутствуют симпатичные черты «мечтателей» раннего творчества Достоевского, суть которых — чувствительность, сострадание ближнему и готовность прийти на помощь (Ордынов из повести «Хозяйка», мечтатель из «Белых ночей»).