WikiSort.ru - Не сортированное

Ранние годы и священническое служение

Родился 29 декабря 1887 года (указание самого Ратмирова на 1881 год не верно^[1]) в станице Нововеличковской в семье священника^[2].

В 1902 году окончил Екатеринодарское духовное училище, в 1908 году — Ставропольскую духовную семинарию по 2-му разряду^[3].

17 августа 1908 года рукоположён во диакона к Успенской церкви в станице Стародеревянковской Ейского отдела Кубанской области^[2].

5 октября 1909 года рукоположён в сан священника к Михаило-Архангельскому собору Темрюка. Назначение не принял. Почислен за штат^[2].

27 октября 1910 года определён на священническое место к церкви в села Арзгир Благодарненского уезда. 3 октября 1914 года переведён в Николаевскую церкви в Ейске^[3].

Согласно его собственному свидетельству, в 1914 он был возведён в сан протоиерея, что не соответствует действительности; 12 марта 1915 он был лишь награждён правом ношения скуфьи^[3].

Служил священником в городе Ейске в 1918—1920 годах, в то время, когда эта территория была занята белыми. После прихода сюда большевиков стал тесно сотрудничать с органами ГПУ^[4]

Согласно анкете данным самого Ратмирова, 4 ноября 1921 года Патриархом Тихоном (Беллавиным) хиротонисан во епископа Ейского, викария Ставропольской епархии, что не соответствует действительности, как и не соответствует действительности его сообщение об окончании Киевской духовной академии со степенью кандидата богословия^[1]. Возможно это просто часть его легенды, созданной в 40-е годы.

В обновленчестве

В 1922 году вошёл в юрисдикцию обновленческого Высшего церковного управления, и уже в обновленчестве получил сан протоиерея. Был настоятелем Михайло-Архангельского собора города Ейска^[2].

С 1926 года служил в городе Новороссийске. Весной 1930 года возведён в сан протопресвитера^[2].

Летом 1931 года, состоя в браке, был хиротонисан во епископа Армавирского и Майкопского. Кафедра располагалась в Николаевском соборе Армавира. Возведён в сан архиепископа^[2].

В марте 1937 года переведён на Курскую обновленческую кафедру с возведением в сан «митрополита». Кафедра располагалась во Всехсвятской кладбищенской церкви Курска^[2]. По воспоминаниям курского духовенства, Ратмиров вёл себя вызывающе: «бритый, в штатском костюме, с папиросой в зубах, под ручку с женой», он появлялся не только в городе, но и приходил на службу в собор^[3].

В 1938 году ушёл на покой. Снял сан^[2].

С 21 июня 1938 года работал завхозом и делопроизводителем при обновленческом митрополите Виталии (Введенском), первоиерархе Православных церквей в СССР^[2].

22 июля 1938 года был арестован. 1 августа того же года дело прекращено с освобождением из под стражи^[2].

Будучи делопроизводителем при Виталии (Введенском), изъял своё личное дело — на это указывают Сергий (Ларин) (бывший обновленец); данных о Ратмирове не было у составителя Каталога обновленческих архиереев архивариуса Яворского, работавшего по архивным данным обновленческого Синода в 1947 году в Московской Патриархии — Яворский включил всего лишь собственноручную подпись о том, что Василий снял сан по собственному заявлению^[5].

30 августа 1939 года уволился от занимаемой должности^[2]. Перешел на работу бухгалтером в гражданское учреждение^[3].

Епископское служение в Русской православной церкви в годы Великой отечественной войны

В июле 1941 года принёс покаяние и был принят в «староцерковную» юрисдикцию Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием (Страгородским). Последнее обстоятельство может объясняться тем, что Ратмиров мог скрыть от митрополита Сергия факт своего отречения от сана^[3].

17 июля назначен епископом Житомирским. Согласно воспоминаниям Михеева (2005), группа не отбыла в Житомир, так как город был сдан немцам раньше (9 июля 1941 года), чем предполагалось в НКВД^[6].

В июле — начале августа 1941 года провёл подготовку для церковного служения работников НКВД подполковника^[7] Василия Михайловича Иванова («Васько», старший группы) и Ивана Ивановича Михеева («Михась»^[8]): идея руководителей операции Павла Судоплатова и Зои Рыбкиной состояла в том, чтобы группа в виде иподиаконов епископа Василия прибыла в епархиальный город до его занятия немцами и осталась там для выполнения разведывательных и диверсионных задач^[9]. По воспоминаниям Зои Рыбкиной: «Я узнала, что в военкомат обратился епископ Василий, в миру — Василий Михайлович Ратмиров, с просьбой направить его на фронт, „дабы послужить Отечеству и оборонить от фашистских супостатов православный люд“. Пригласила его к себе домой и несколько часов убеждала взять под опеку двух разведчиков, которых он „прикроет“ своим саном. Больше всего святого отца заботило, не осквернят ли его „подручные“ храм Божий кровопролитием. На следующий день в моей квартире началось обучение двух кадровых разведчиков — „Васько“ и „Михася“ богослужению: молитвам, обрядам, облачению…»^[10].

27 августа 1941 году (согласно ПЭ) назначен в Калинин (Тверь). По свидетельству Михеева, епископ Василий с группой прибыл в Калинин вместе с митрополитом Киевским Николаем (Ярушевичем), который 18 августа 1941 года освятил вновь открытый храм «на окраине города» (видимо, речь о Покровской церкви; храм был частично разрушен советской артиллерией вскоре после занятия города немцами 14 октября того же года^[11]). По свидетельству Михеева^[12], Ратмиров, ещё до прихода немцев, демонстративно отстранив от служения священника, ранее бывшего в обновленчестве, сумел расположить к себе группу влиятельных верующих «тихоновской ориентации^[13]». Во время германской оккупации Калинина (с 14 октября до 16 декабря 1941 года), выполнял функции прикрытия для советской разведывательно-диверсионной резидентуры (иподиаконы Иванов и Михеев, а также радистка). В конце октября 1941 года, при содействии бургомистра Ясинского, открыл Вознесенский собор на Советской улице^[14], который ранее использовался как областной краеведческий музей. За несколько дней до оставления Калинина немцами (в начале декабря 1941 года, после Введения), имел 2 встречи с шефом местного гестапо Крюгге, который имел в виду вербовочные цели^[15].

В интервью 2013 года Михеев отмечал: «Между тем службы в Вознесенском соборе на Советской улице продолжались, общение с верующими давало возможность пополнять сведения о поведении немцев в городе, о настроениях населения, о подозрительных контактах немцев с горожанами. Всякая информация могла пригодиться. Но мы ходили по лезвию ножа: шаткой выглядела легенда епископа Василия. Стоило гестапо направить шифровку в Берлин с просьбой проверить в эмигрантских православных кругах, известен ли им этот епископ, все кончилось бы крахом. Его рассказы о годах, проведенных в ссылке в Кеми (на Белом море), тоже легко было проверить. А реальность была такова: до 1939 года владыка Василий был митрополитом Обновленческой Церкви, о чем скрыл, когда немцы потребовали от него автобиографию. Однако судьба была милостива к нам. Легенда выдержала экзамен»^[16].

По освобождении Калинина советскими войсками, был задержан по наводке местного жителя как предатель и немецкий пособник и препровождён в Управление НКВД, где был «радушно» принят заместителем начальника УНКВД Крашенинниковым^[17]. Продолжал находиться в Калинине вместе с Михеевым, который возглавил группу вместо «Васько» как его секретарь, — на случай повторного занятия города немцами^[18].

В документе Московской Патриархии от 15 марта 1942 года упомянут в сане архиепископа. 22 марта 1943 года, «не дожидаясь освобождения от немцев всей Смоленской области», его архипастырскому попечению поручены освобождаемые местности Смоленской епархии^[19]; к осени 1943 получил титул «архиепископа Калининского и Смоленского».

Историк Дмитрий Поспеловский, ссылаясь на «одного из достойнейших священнослужителей Московской Патриархии, Рукоположенного Ратмировым» (то есть Виталия Борового), писал, что «последний был нравственно разложенной личностью, но своими высокопоставленными связями немало помогал и существованию приходов и спасению из рук НКВД священников»^[20].

Принимал участие в Соборе епископов 8 сентября 1943 года, избравшем Местоблюстителя митрополита Сергия на Патриарший престол^[21].

С 17 января 1944 года разновременно назначен управляющим приходами Гомельской и Полесской областей^[2].

С 4 сентября 1944 года — управляющий белорусскими епархиями с титулом «архиепископ Минский и Могилёвский»; с 12 февраля 1945 года — также временно управляющий Литовской и Белостокской епархиями.

В марте 1945 года был награждён правом ношения креста на клобуке.

По приказу Сталина после войны был награждён золотыми часами и медалью^[22].

Послевоенные годы

Добился разрешения на открытие в Жировичском монастыре пастырско-богословских курсов^[23].

Пребывание на Минской кафедре характеризовалось многочисленными аморальными проступками и финансовыми махинациями с его стороны^[3]. Ввиду начавшегося в Синоде разбирательства, подал 30 декабря 1946 года прошение об увольнении на покой по болезни. 13 января 1947 года «ввиду серьезного заболевания» уволен на покой, согласно прошению^[24].

В своем исследовании о Минских архиереях белорусский священник Николай Коржич, характеризуя Ратмирова как типичного обновленца, пишет: «общеизвестно, что Василий Ратмиров, попросту говоря, бросил епархию и скрылся в неопределённом направлении, на чём и окончилось его „святительское“ поприще»^[25].

13 мая 1947 года был вызван в Синод для дачи объяснений о исчезновении из Минской епархии денежных средств; был запрещён в священнослужении; его местонахождение для руководства Патриархии осталось неизвестным. По некоторым сведениям^[3], в 1947 году жил в городе Кунцево Московской области, где у него была дача^[16]. О дальнейшей его судьбе достоверных открытых сведений нет.

По словам Ивана Михеева, «владыка Василий достаточно рано ушел из жизни, в 60-е годы жизнь его оборвалась. Сказались старые болезни и переживания». По словам Михеева архиепископ Василий: «не словом, а делом доказал свой патриотизм и верность Родине в годы войны. Мне же он запомнился как человек исключительного благородства и верности своем долгу»^[16].

Историк Церкви Дмитрий Поспеловский на основании своей беседы в 1979 году с протопресвитером Виталием Боровым, который был хиротонисан Василием (Ратмировым) в диакона в октябре 1944 года, писал о последнем: «<…> тип до того нравственно опустившийся, что спасённый им из тюрьмы Виталий Боровой, впоследствии профессор-протопресвитер и один из архитекторов внешней политики Московского патриархата с конца 1940-х гг. до начала перестройки, долго сомневался в благодатности своего священства, полученного из рук этого иерарха»^[26].