Фантасти́ческое — неклассическая категория эстетики, теоретически осознанная в эпоху романтизма. Большинство определений фантастического онтологичны, противопоставляя «сверхъестественное» («чудесное», «неправдоподобное») «естественному» («обычному», «правдоподобному»), антимиметическое — миметическому. Структурно фантастический образ характеризуется двуплановостью. Семиотический механизм фантастического состоит в преднамеренном нарушении существующих эстетических конвенций («условностей»).
Согласно определению, данном Роже Кайуа, к фантастическому относится всё, что не является точным изображением привычных предметов и живых существ[1][2][3].
Выражение «фантастическое искусство» (φανταστικὴ τέχνη) встречается уже у Платона в диалоге «Софист» (в русском переводе — «призрачное искусство»). Правда, значение слова здесь ещё далеко от современного: это то, что мы назвали бы иллюзионизмом. Платон выделяет два типа «образотворчества», истинный («икастику», создание подобий) и ложный («фантастику», создание иллюзий). В этом коротком диалоге термин «фантастика» повторяется семь раз, и это действительно единственный случай в античной философии, когда он применяется по отношению к искусству.
Уже в эпоху Возрождения и позже платоновское противопоставление икастического и фантастического подражания (imitatio fantastica) встречается, например, у Грегорио Команини в диалоге «Фиджино» (1591) и в трактате Джованни Пьетро Беллори «Идея живописца, скульптора и архитектора» (1672), но при этом в толковании фантастического они исходят уже не из Платона, а из Филострата с его концепцией творческой фантазии.[4]
Первым теоретиком фантастического по праву считается французский романтик Шарль Нодье со своим манифестом «О фантастическом в литературе».[5] Ему же часто приписывают и введение самого термина «фантастика» в качестве названия литературного жанра, однако это не совсем так. Статья Нодье появилась в 1830 г., а ещё до этого сам Нодье писал о фантастике, но пользовался при этом неуклюжими описаниями вроде «ужасное чудесное». В 1829 году вышел французский перевод «Фантазий в манере Калло» (Fantasiestucke) Гофмана, названный «Contes fantastiques» («Фантастические повести»). В качестве предисловия переводчик, Франсуа-Адольф Лоэв-Веймар, поставил статью Вальтера Скотта «О сверхъестественном в литературе и, в частности, о сочинениях Эрнста Теодора Вильгельма Гофмана» («On the Supernatural in Fictitious Composition», 1827), в переводе Огюста-Жана-Батиста Дефоконпре названную «Sur Hoffmann et les compositions fantastiques» — «О Гофмане и фантастических сочинениях». Книга сразу же приобрела шумную известность и вне всякого сомнения повлияла на Нодье.
Среди прочих «методов воспроизведения чудесного и сверхъестественного в художественной литературе» Скотт выделяет и «фантастический метод» (fantastic mode), ограничивая его произведениями, где «безудержная фантазия пользуется самой необузданной и дикой свободой» («the most wild and unbounded license is given to an irregular fancy»), и исключает из него даже «Франкенштейна» Мэри Шелли. Надо сказать, что в русском переводе слово «фантастический» неоправданно встречается чаще, чем в оригинале, что создает некоторую путаницу понятий.
Самое известное и наиболее влиятельное определение фантастического принадлежит французскому структуралисту Цветану Тодорову:
Фантастическое — это колебание, испытываемое человеком, которому знакомы лишь законы природы, когда он наблюдает явление, кажущееся сверхъестественным.
Впрочем, Тодоров ссылается на предисловие Владимира Соловьева к повести А. К. Толстого «Упырь»:
Существенный интерес и значение фантастического в поэзии держится на уверенности, что все происходящее в мире, и особенно в жизни человеческой, зависит, кроме своих наличных и очевидных причин, ещё от какой-то другой причинности, более глубокой и всеобъемлющей, но зато менее ясной. И вот отличительный признак подлинно фантастического: оно никогда не является, так сказать, в обнаженном виде. Его явления никогда не должны вызывать принудительной веры в мистический смысл жизненных происшествий, а скорее должны указывать, намекать на него. В подлинно фантастическом всегда оставляется внешняя, формальная возможность простого объяснения обыкновенной, всегдашней связи явлений, причём, однако, это объяснение окончательно лишается внутренней вероятности. Все отдельные подробности должны иметь повседневный характер, и лишь связь целого должна указывать на иную причинность.
Уже давно отмечено, что определение Тодорова суживает область фантастического до той разновидности литературной фантастики, что существовала в середине 19-го века. По словам американского исследователя Иштвана Чичери-Ронай, оно «долгое время вызывало в англоязычных исследованиях фантастики восхищение, далеко превосходящее практическую пользу от него».[6] Наиболее резкой критике подверг концепцию Тодорова Станислав Лем[7].
Во французской критике известны также определения Роже Кайуа:
ИБО ФАНТАСТИЧЕСКОЕ — ЭТО НАРУШЕНИЕ ОБЩЕПРИНЯТОГО ПОРЯДКА, ВТОРЖЕНИЕ В РАМКИ ПОВСЕДНЕВНОГО БЫТИЯ ЧЕГО-ТО НЕДОПУСТИМОГО, ПРОТИВОРЕЧАЩЕГО ЕГО НЕЗЫБЛЕМЫМ ЗАКОНАМ, А НЕ ТОТАЛЬНАЯ ПОДМЕНА РЕАЛЬНОСТИ МИРОМ, В КОТОРОМ НЕТ НИЧЕГО, КРОМЕ ЧУДЕС.[8]
и
Фантастическое манифестирует скандал, разрыв, вторжение необычного, почти невыносимое в реальном мире.[9]
В России часто цитируют слова Достоевского:
…фантастическое в искусстве имеет предел и правила. Фантастическое должно до того соприкасаться с реальным, что Вы должны почти поверить ему.[10]
Данная страница на сайте WikiSort.ru содержит текст со страницы сайта "Википедия".
Если Вы хотите её отредактировать, то можете сделать это на странице редактирования в Википедии.
Если сделанные Вами правки не будут кем-нибудь удалены, то через несколько дней они появятся на сайте WikiSort.ru .