WikiSort.ru - Не сортированное

Имя и кунья

Сам’ани, а вслед за ним Шейх Манини, в качестве имени и куньи поэта называет «Абу Абдаллах Джа’фар ибн Мухаммед ибн Хаким ибн Абдаррахман ибн Адам ар-Рудаки, поэт Самаркандский». Такая тенденция, но порой с некоторыми опущениями, сохранятся до XV века. Начиная же с XV века, источники приводят иную кунью поэта. Так, по Даулатшаху Самарканди его звали «Устад Абулхасан Рудаки». Валих Дагистани пишет: «Его собственное имя — Абдаллах, а кунья — Абу Джа’фар и Абулхасан»^[3]. Риза Кули-хан не смог разрешить этот вопрос и написал: «Его имя собственное Мухаммед, кунья — Абулхасан. Некоторые считают его именем Абдаллах, другие же считают его куньей Абу Абдаллах, а именем Джа’фар ибн Мухаммед»^[3].

Рождение

О жизни и деятельности Рудаки известно довольно мало. Единственным источником, сообщающим о раннем периоде жизни, является «Лубаб ал-албаб» («Сердцевина сердец»)^[4]. Дату рождения Рудаки источники не сообщают. Исследователи, исходя из года смерти поэта и из отдельных его высказываний, делали относительно неё разные предположения. Европейские авторы называли датой рождения начало второй половины III в. х./865 г. (H. Ethe), ок. 880 г. (Pizzi, W. Jackson), четвёртая четверть IX в. (Ch. Pickering) и конец IX в. (F. F. Arbuthnot). По мнению А. Крымского Рудаки родился в то время, когда Бухара перешла из рук Саффаридов в руки Саманидов (874 г.); Е. Э. Бертельс указывал в качестве даты 855—860 гг.; А. Дехоти и М. Занд — 850—860; Мирзозода — 858; И. С. Брагинский — 50-е гг. IX в.; А. М. Мирзоев — начало второй половины IX в.; С. Нафиси — ок. 873—874 г. или в середине III в. х./ок. 864—865 гг. III в. х.^[5].

Место его рождения до 1940 года не было известно. По мнению одних родиной Рудаки являлась Бухара, другие считали Самарканд, третьи — селение Панджруд. На основе письменных свидетельств и общения с местными жителями, крупнейший таджикский писатель и литературовед Садриддин Айни пришёл к заключению, что родиной поэта является селение Рудак. Ему же удалось установить место захоронения поэта в кишлаке Панджруд^[6]. К какому социальному классу принадлежала семья Рудаки неизвестно. Но из одного бейта вытекает, что поэт был выходцем из низов и что ему пришлось претерпеть трудности:

[Носил] я чарыки, [ездил] на осле, а теперь достиг того, Что признаю китайские сапоги и арабского коня[7].

А. Т. Тагирджанов полагает, что отец поэта либо принадлежал к духовенству, либо был образованным человеком. Останавливая своё внимание на том, что к восьмилетнему возрасту Рудаки знал наизусть Коран, он высказывает предположение, что учить священную книгу поэт начал с 5-6 лет, поскольку выучить наизусть книгу на неизвестном языке «дело довольно сложное». По всей вероятности, необходимо было ежедневно по несколько часов читать ему, а делать это могли как родители ребёнка, так и кто-нибудь из жителей селения или его имам^[8].

Слепота?

Начиная с конца X века в литературе встречаются утверждения, что Рудаки был слеп от рождения^[9]. По сообщению писателя и учёного конца XII — начала XIII вв. Мухаммада Ауфи, отмечавшего врождённую слепоту поэта, «он был настолько способный и восприимчивый, что в восемь лет выучил наизусть весь Коран и научился читать, стал сочинять стихи и высказывать глубокие мысли»^[4]. Вслед за М. Ауфи его высказывания повторяли авторы последующих антологий. Этого же мнения вплоть до 1958 года придерживались многие советские исследователи творчества Рудаки. Впервые усомнился в этом H. Ethe, а вслед за ним J. Darmesteter, I. Pizzi, E. Browne, W. Jackson и А. Крымский^[10].

Французский ориенталист Дж. Дармстетер, не отрицая слепоту поэта, в то же время замечает, что «взор Рудаки видел так ясно, что порою мы подвергаем сомнению правдивость легенды, ибо неожиданно крупную роль играют краски в тех стихотворениях, которые от него остались… и нам кажется, что он слишком забывает свою слепоту»^[9]. Х. М. Мирзо-заде обращает внимание на то, что если поэт был слепым от рождения, то представляется маловероятным, чтоб его принял в качестве придворного поэта двор Саманидов. Более того, он отмечает, что из реалистических описаний в произведениях Рудаки следует, что «это был поэт, который имел возможность наблюдать жизненные явления своими собственными глазами»^[11]. По мнению видного советского антрополога М. М. Герасимова, восстановивший скульптурный портрет поэта по его останкам, Рудаки был ослеплён в зрелом возрасте: ему были выжжены глаза^[12]. Анализируя состояние скелета Рудаки, он находит, что «Рудаки ослеплён куском раскалённого железа», причём «глазное яблоко не поражено и, вероятно, даже не деформировано». Поскольку никаких признаков, являвшихся следствием удаления глаз, не обнаружено, М. М. Герасимов считал, что Рудаки был ослеплён «только снаружи посредством ожога»^[13].

При дворе Саманидов

По предположению Х. М. Мирзозода Рудаки, покинув родное селение, направился в Самарканд — главный город долины Заравшан, являвшийся вторым центром политической, экономической, научной и литературной жизни саманидского государства X века. Он обращает внимание на то, что Рудаки владел арабским языком, «который можно было изучить только в духовных школах больших центров…»^[14]. С. Нафиси считает, что Рудаки отправился в Бухару из самаркандского Рудака^[8]. В одном из своих стихотворений Рудаки говорит, что он прибыл в Бухару уже зрелым поэтом и состоятельным человеком:

Слуга твой с далёкого пути, на коне, юным и богатым Прибыл к тебе, о благе твоём помышляя, блага тебе желая[15].

По сообщению Са’мани Рудаки передавал хадисы со слов кадия Самарканда Исмаила ибн Мухаммада ибн Аслама и его учителя Абдаллаха ибн Абу Хамзы Самарканди. Отсюда С. Нафиси делает вывод, что Рудаки, до того как отправиться в Бухару, прибыл в Самарканд учиться и изучал тут хадисы у кадия города^[16].

Когда Рудаки был привлечён ко двору Саманидов, неизвестно. Все источники сходятся на том, что он был современником саманидского эмира Насра ибн Ахмеда, правившего в 913—943 гг.^[17] А. Крымский, С. Нафиси, М. И. Занд и А. М. Мирзоев предположили, что поэт оказался при саманидском дворе в 890-х гг., ещё в правление Исмаила Самани^[18] Обстоятельства привлечение Рудаки ко двору эмира Насра ибн Ахмеда также неизвестны. По рассказу Ауфи поэт баснословно разбогател при его дворе: «Эмир Наср ибн Ахмед Саманид был правителем Хорасана, он очень приблизил его (то есть Рудаки — прим.) к своей особе, так что дела его пошли в гору, а богатства и сокровища достигли предела. Говорят, что у него было двести рабов, четыреста верблюдов бывало в его караване. После него ни у одного поэта не было такого могущества и счастья»^[19].