WikiSort.ru - Не сортированное

Лонгин Фёдорович Ира
Фото из британского следственного дела
Псевдоним	Илья Фёдорович Ланг
Дата рождения	22 октября 1896(1896-10-22)
Место рождения	Екатеринодар
Дата смерти	20 июля 1987(1987-07-20) (90 лет)
Место смерти	Мюнхен
Принадлежность	Добровольческая армия, ВСЮР
Годы службы	1918—1920
Звание	корнет
Часть	Кирасирский Её Величества лейб-гвардии полк
Сражения/войны	Первый Кубанский поход
В отставке	агент «Бюро Клатта» и абвера, фальсификатор разведывательной информации

Ло́нгин Фёдорович И́ра (также Леонид Фёдорович, Лонгин Францевич; известен под псевдонимом Илья Фёдорович Ланг^[1]; 22 октября 1896, Екатеринодар^[2] — 20 июля 1987, Мюнхен) — русский эмигрант, белый офицер, сотрудник работавшего на абвер «бюро Клатта». Бюро Клатта поставляло немецкой разведке заведомо ложные данные под видом сообщений разведывательной сети в СССР и на средиземноморском театре военных действий («донесения Макса и Морица»). «Донесения Макса», исходившие якобы из тыла СССР, носили вымышленный характер и на протяжении почти всей войны успешно фабриковались (как правило, на основании открытых источников) имитировавшим разведывательную деятельность Л. Ф. Ирой, что стало одной из крупнейших шпионских афер Второй мировой войны^[3]. Донесения Иры отличались внутренней логикой и богатством информации по сравнению с другими донесениями (при расплывчивости конкретных деталей), благодаря чему на протяжении всей войны немецкая разведка им доверяла^[1][3].

Довоенная биография

Лонгин Ира (фамилия склоняется^[3]) происходил, по одним данным, из обрусевших чехов, по другим, считал свою фамилию «семинарской» и связывал её с лат. ira «гнев».

В годы Гражданской войны вступил в Добровольческую армию. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в 1-м конном полку, с ноября 1918 г. — в эскадроне Лейб-гвардии Кирасирского Её Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полка. Имел звание корнета. В боях за Чернигов (1919) лишился правого глаза. Эвакуирован с остатками белых армий в Галлиполийский лагерь.

В эмиграции в Чехословакии, учился в Пражском университете (не окончил), работал юристом в закарпатском городе Мукачево. Член кружка «За Веру и Верность» и Русского национального союза участников войны во главе с генералом А. В. Туркулом. В 1939 арестовывался венгерскими властями после присоединения Закарпатской Руси к Венгрии.

Участие в деятельности «Бюро Клатта»

В 1940 завербован в Вене главой местного отделения абвера полковником Р. фон Маронья-Редвицем и Рихардом Каудером (псевдоним «Клатт»), агентом абвера, которому с осени 1940 было поручено работать в Софии. Ира, который еще до нападения Германии на СССР готовил для абвера «отчеты» о советской авиации, летом 1941 г. также переехал в Софию, где заявил, что получает от разветвленной сети антикоммунистического подполья в СССР разведывательные донесения о подготовке операций Красной Армии. Своим «шефом» Ира при этом продолжал считать Туркула, с которым делился получаемым за работу вознаграждением.

По схеме, разработанной Ирой, он передавал свои сообщения только лично Каудеру-Клатту, не раскрывал своих источников и не подвергался никаким дополнительным проверкам (чтобы не скомпрометировать всё подполье); затем Клатт пересылал переведенные на немецкий и зашифрованные сообщения в Вену, откуда они передавались в центральный аппарат абвера и затем командованию вермахта на фронтах.

Донесения, поступавшие от Иры, делились на относящиеся к СССР и относящиеся к средиземноморскому театру военных действий. Первые получили в венском бюро абвера условные названия «донесений Макса», а вторые «донесений Морица» (по книге В. Буша «Макс и Мориц»). Впоследствии «Макс» был переименован в «Вилли», затем в «Эдельвейса» и наконец в «Олафа».

Всего «донесений Макса» было порядка 10 тысяч; большая часть из них сообщала о формировании и передислокации войск в советском тылу и в непосредственной близости фронта (конкретные номера соединений при этом, как правило, не назывались), в некоторых донесениях речь шла о стратегических решениях, принятых на совещаниях у Сталина, о перемещениях и действиях советских военачальников, а также об актах саботажа, ущербе от бомбардировок и других событиях в тылу^[1].

«Донесения Макса» пользовались высоким доверием абвера и немецкого военного командования, особенно в 1942—1943 они активно использовались в составляемых начальником отдела «Иностранные армии Восток» Р. Геленом сводках о положении противника. Одно время «Донесения Макса» составляли до 79 % получаемой абвером информации о Красной Армии^[3], с течением времени отдел Гелена всё более от них зависел. В этот период Клатт сформировал в Софии собственное подразделение абвера («Бюро Клатта») со штатом в 50 человек, основным источником информации для которого оставался Ира. В 1943 г. бюро Клатта было переведено в Будапешт, а затем в Братиславу. Ира продолжал передавать свои сообщения буквально до последних месяцев войны, несмотря на то, что в Венгрии и Словакии, в отличие от Болгарии до 1944 г., не было советских представительств, откуда теоретически могли бы происходить утечки информации^[3].

Как Каудер-Клатт, так и Ира подозревались нацистами в работе на советскую разведку (личность Каудера вызывала вопросы ещё и ввиду его еврейского происхождения, терпимого из-за «ценных» разведывательных данных и личного покровительства некоторых офицеров), однако ничего компрометирующего, несмотря на кратковременный арест Каудера в 1944 г. и казнь его патрона фон Маронья-Редвица в том же году за участие в заговоре 20 июля, добыть не удалось. При этом уже тогда у некоторых сотрудников германских спецслужб сложилось впечатление, что бюро Клатта фактически разведки не ведёт, а использует фальсифицированные данные в целях личного обогащения сотрудников^[1]. Однако после повторного ареста Каудера в последние месяцы войны за него как за ценного агента вступались Хайнц Гудериан и Вальтер Шелленберг^[1].

После войны

После окончания войны Каудер, Ира и Туркул были арестованы западными союзниками в Германии, а двое последних вывезены в Лондон и допрошены; все они подозревались в работе на советскую разведку, которая будто бы передавала через них немцам реальные сведения, чтобы впоследствии использовать канал для дезинформации (что средиземноморские «донесения Морица» правдивы не более чем на 10 %, британская разведка установила еще в 1942 г.). Эти обвинения доказать не удалось. На допросе Ира показал, что выдумал все сообщения, пользуясь открытой информацией из доступных в Софии советских (до 1944 г. Болгария не объявляла войны СССР) и швейцарских газет, подробными картами местности (предоставленными абвером) и слухами, поступавшими с фронта и из лагерей военнопленных. Современный историк В. Мейер в фундаментальной работе «Клатт» (2015) приходит к выводу, что эта версия верна^[3]. При допросе Ира заявил, что нанёс нацистам вред, и что «будущая национальная Россия» будет считать его героем^[3].

Параллельное расследование вела и советская сторона; в 1944 и 1947 годах Сталину подавались доклады, согласно которым действительности соответствовало не больше 8 % «донесений Макса». После войны шифровальщик «бюро Клатта», допрошенный советской контрразведкой, показал, что Ира диктовал ему некоторые разведывательные данные по газетным вырезкам^[1].

И британская, и советская разведка независимо установили, что радиопередатчика, на который Ира мог бы принимать какие-либо разведданные в Софии, не существовало (при том что передачи из Софии в Вену пеленговались и расшифровывались неоднократно).

После войны Л. Ф. Ира продолжал участвовать в организациях ветеранов-белогвардейцев. Умер в Мюнхене в 1987 г. Собрал большую коллекцию мемориальных вещей, связанных с гражданской войной и эмиграцией^[3].

В историографии

В литературе (вслед за П. А. Судоплатовым) «донесения Макса» часто ошибочно отождествляются с дезинформацией, которую по указанию Центра абверу поставлял советский разведчик А. П. Демьянов («Гейне», «Фламинго»)^[3].

Примечания