WikiSort.ru - Не сортированное

Эпизоды

• Эстонец Густав Пахапиль был призван служить в охрану. Будучи человеком малоречивым, он разговаривал только с караульными собаками и лишь по-эстонски. Однажды во время политзанятий ефрейтор Петров-Фидель ради шутки сообщил, что инструктор Пахапиль взял шефство над могилами павших воинов. Идеологическому работнику инициатива понравилась, и Пахапиль был вызван в штаб «для рассказа о своих достижениях».
• Бывший пилот Мищук отбывал срок в ИТК-5. Утром заключённые долбили землю на участке возле лагеря. Внезапно на пустырь приземлился вертолёт Ми-6, и по трапу спустился давний товарищ Мищука — Дима Маркони. В течение нескольких минут друзья обменивались новостями и строили планы на будущее.
• Борис Алиханов служил надзирателем штрафного изолятора. Он был чужим для всех, и в новогоднюю ночь, когда вся рота отмечала праздник, сидел в канцелярии и выводил в тетрадке фразы, из которых позже сложилась повесть «Зона».
• Медсестра Раиса была единственной девушкой в казарме. За ней начал ухаживать инструктор Пахапиль. Когда он узнал, что в санчасть к Раисе ходит ещё и ефрейтор Петров, то испытал настоящее потрясение.
• Борис Купцов, проведший в лагерях 32 года, наотрез отказывался работать — объяснял это тем, что «закон не позволяет». Рассказчик, общаясь с заключённым, пришёл к выводу, что этот рецидивист — его двойник, потому что напоминает человека, идущего против ветра. Когда на лесоповале Алиханов вручил Купцову топор, тот положил руку на пень и отрубил себе пальцы.
• На лесоповале у костра двое заключённых — Ерохин и Замараев — разговаривали о жизни.
• Капитан Егоров поехал отдыхать в Адлер. Там он познакомился с аспиранткой Катей Лугиной. Девушка пыталась вести беседы о Гейне и Шиллере и попутно объясняла капитану, что он должен вырваться «из этого ада». Капитан обещал освежить в памяти классиков; Катя в ответ сказала, что поедет с ним в тайгу.
• Февраль. Катя разбудила своего мужа — капитана Егорова — и сообщила, что в умывальнике — лёд, а за окном снегу намело до форточки. Дыша на стекло, Катя думала о том, что где-то есть другая жизнь, с книгами и музыкой Баха. А здесь — лай собак и пилорама с утра до вечера.
• Катя попала в больницу, и капитан Егоров не может найти себе места.
• В шестом бараке избили заключённого Онучина. Когда Алиханов вошёл в барак, то увидел, как блеснуло лезвие. Надзирателя и заключённого спас офицер Борташевич.
• Во время заводских работ корпусом парогенератора АГ-430 придавило заключённого Бутырина. Тело доставили под автоматом в тюремную больницу. Замполит Хуриев написал родственнице Бутырина, что тот «скончался на трудовом посту».
• У капитана Токаря жизнь не задалась. Жена — в Москве, сослуживцы «в люди повыходили». Единственный друг капитана — чёрный спаниель Брошка.
• В канун Октябрьских праздников замполит сообщил, что силами заключённых будет поставлен спектакль «Кремлёвские звёзды». Роль Ленина досталась рецидивисту Гурину. Алиханова назначили ассистентом режиссёра.
• Алиханова за участие в массовой драке направили в головной лагпункт, где его ждала гауптвахта. Конвоировать арестованного надлежало ефрейтору Петрову-Фиделю. Дорога к месту отбытия наказания проходила через магазин.

Письма к издателю

В первом письме к издателю Игорю Ефимову автор говорит, что «Зона» — это «своего рода дневник, записки, комплект неорганизованных материалов», которые надо напечатать раньше, чем другие повести. Каждое из следующих писем предваряет очередной эпизод и является самостоятельным эссе. Довлатов воспроизводит в них эпизоды своей биографии, размышляет о сходстве между лагерем и волей, рассказывает о лагерном языке.

Основная тема

По мнению филолога Павла Высевкова, «Зона» восходит к традициям русской лагерной прозы, которая была начата протопопом Аввакумом и продолжена Достоевским, Солженицыным, Шаламовым. Но если в их работах каторга и лагерь описываются с позиции жертвы, то у Довлатова главное действующее лицо — надзиратель^[7].

На отличия между упомянутыми авторами и Довлатовым указывает и литературный критик Вячеслав Курицын, считающий, что под свои лагерные сочинения Довлатов подводит показательную теоретическую базу: «дескать, раньше лагерные тексты писались либо с позиции правоты несчастного каторжника, либо с точки зрения доброго и справедливого государства». Довлатов же обнаруживает «поразительное сходство между лагерем и волей»^[9].

Литературовед Татьяна Скрябина отмечает, что «акцент у Довлатова сделан не на воспроизведении чудовищных подробностей армейского и зековского быта, а на выявлении обычных жизненных пропорций добра и зла, горя и радости»^[8].

Письма

Роль и значение писем в «Зоне» критиками оценивается по-разному. Так, Вячеслав Курицын полагает, что они всего лишь создают «видимость последовательного изложения»^[9], в то время как Павел Высевков считает, что письма не только организуют рамку фабульного повествования, но ещё и «вводят автобиографический код»^[7].

Литературные параллели

Рассказывая об эпизоде, в котором Купцов молча отрубает себе топором пальцы, Александр Генис со ссылкой на Довлатова утверждает, что на самом деле заключённый произнёс фразу: «Смотри, как сосиски отскакивают». Если бы автор включил эту деталь в итоговый вариант, он вышел бы на дуэль, которая «построена по романтическому сценарию: Мериме, Гюго, Джек Лондон». Но писатель выбросил эффектную концовку ради того, чтобы «сменить героя»^[2].

В одно мгновение, как Толстой в страстно любимом им «Хозяине и работнике», Довлатов развернул читательские симпатии с надзирателя на вора.

— Александр Генис ^[2]

Для журналиста Александра Зайцева очевидной кажется связь между Довлатовым и Хемингуэем. К примеру, он улавливает смысловую перекличку между эпизодом из романа «Прощай, оружие!», когда Фредерик Генри во время лечения на юге знакомится с медсестрой Кэтрин, и рассказом о том, капитан Егоров в отпуске встречает будущую жену Катю. Разговор Егорова с офицером Борташевичем перед вылетом в Адлер, по мнению Зайцева, сродни диалогу между Фредериком Генри и Ринальди: «В обоих случаях писатели показывают мужскую дружбу между сослуживцами, сдобренную грубоватым подтруниванием друг над другом»^[10].

Рекомендуемая литература

• Игорь Смирнов. Довлатов как рассказчик / А. Ю. Арьев. — Санкт-Петербург: Звезда, 1999.
• Екатерина Янг. Нарративная структура «Зоны». — Санкт-Петербург, 1999.