Михаил Золотоносов | |
---|---|
Имя при рождении | Михаил Нафталиевич Золотоносов |
Дата рождения | 19 января 1954 (65 лет) |
Место рождения | Ленинград, СССР |
Гражданство |
|
Род деятельности | писатель, журналист, художественный критик, историк |
Язык произведений | русский |
Михаи́л Нафта́лиевич Золотоно́сов (род. 19 января 1954, Ленинград) — советский и российский журналист, литературный критик, художественный критик, литературовед, искусствовед, историк искусства. Кандидат искусствоведения.
Родился 19 января 1954 года в Ленинграде[1]. Отец — Нафталий Менделевич Золотоносов (1923—2003), участник Великой Отечественной войны (радист), ведущий инженер объединения «Красная Заря» (1955—1983), автор ряда изобретений в области телемеханики и электросвязи[2][3]. Мать — Ида Самуиловна Золотоносова (1931—2007), учитель литературы и русского языка[4].
В 1977 году окончил факультет автоматизации управления Ленинградского политехнического института по специальности инженер-электромеханик[5]. В течение десяти лет работал в станкостроительном объединении, участвовал в создании станков с числовым программным управлением (ЧПУ) в качестве программиста[источник не указан 923 дня]. С 1979 года печатался как литературный критик[1]. В 1989 году в Ленинградском государственном институте театра, музыки и кинематографии имени Н. К. Черкасова (ЛГИТМиК) защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата искусствоведения[5] на тему «Концепция личности в советском драматическом театре 1920-х годов» (специальность 17.00.01 — театральное искусство)[1][6] (научный руководитель А. Я. Альтшуллер)[источник не указан 923 дня].
В 1987—1989 годах работал в газете «Смена», в 1989—1990 годах был заведующим отделом публицистики журнала «Искусство Ленинграда», в 1990—1992 годах работал в газете «Час пик», в 1992—1994 годах — в газете «Невское время». Самый длительный период работы Золотоносова, с 1991 по 2004 год, был связан с газетой «Московские новости» (обозреватель отдела культуры по литературе). Одновременно в 1996—1997 годах сотрудничал с газетой «Вечерний Петербург». С 2003 года сотрудничает с журналом «Город 812» в Санкт-Петербурге[5].
Автор 16 книг и более 2000 статей[источник не указан 924 дня].
Автор книг о Константине Мережковском и Чехове. По словам самого Золотоносова, главную идею его биографии Мережковского можно выразить цитатой из Василия Розанова: «порок живописен, а добродетель так тускла» (Золотоносов обнаружил ту же фразу у австрийского писателя Захер-Мазоха). По словам автора, скандальные аспекты биографии Мережковского (обвинённого в педофилии) и его гениальность как учёного-биолога представляют две стороны одной медали, сочетание «гения и злодейства»[7]. Золотоносов считает аморальность и гениальность Мережковского типичным для Серебряного века (как и для итальянского Возрождения)[8]. По мнению историка Александра Формозова, Золотоносов ошибочно считает Мережковского представителем Серебряного века, тогда как Мережковский принадлежал к предыдущему поколению, а его антихристианская утопия была ближе к идеям социал-дарвинизма[8].
В работе о Чехове Золотоносов с фрейдистских позиций предпринял попытку реконструкции скрытых причин женофобии писателя, повлиявших, с точки зрения Золотоносова, на особенности его стиля[9]. По словам самого автора, он пытался демифологизировать традиционный для русской интеллигенции образ Чехова как идеального мужчины[7]. Если «Первый Чехов» представлял асексуального «интеллигента в пенсне», то «неофициальный Чехов» является гиперсексуальным и закомплексованным. Золотоносов объяснил замалчивание «Другого Чехова» коллективным столетним заговором между мемуаристами, издателями и критиками. Согласно Золотоносову, Чехов под влиянием медицинских представлений своего времени (растрата невосполнимой «жизненной силы» во время сексуальных отношений) ещё в студенческие годы начал испытывать страх перед образом «опасной женщины»[9]. По мнению Золотоносова, Чехов заимствовал мотивы женского доминирования и эротического страха перед деспотичными женщинами у Захер-Мазоха. Влияние Захер-Мазоха, по Золотоносову, позволяет декодировать некоторые мотивы и образы русского классика. Чехов, в отличие от Захер-Мазоха, представил вражду полов в смягченном и облагороженным лирическими мотивами варианте. В лаконизме Чехова, по мнению автора, откровенная девиантность Захер Мазоха сохраняется лишь фрагментарно[9]. По мнению Золотоносова, взгляды Чехова на традиционную семью были нестандартными и по сути разрушительными. Золотоносов признаёт, что его выводы могут показаться шокирующими, однако считает, что они достаточно простые[7].
По оценке издания «НГ-Ex Libris», многие выводы Золотоносова относительно Чехова выглядят «натянутыми и излишне гипотетичными»[9].
В этой статье или разделе имеется избыток цитат либо слишком длинные цитаты. |
Ольга Кушлина, из рецензии на книгу «Хармсиздат представляет: советский эрос 1920—1930-х гг.» (1998):
И, наконец, «тяжёлая артиллерия» лёгкого жанра: Михаил Золотоносов продолжает поход по эрогенным зонам советской культуры. Статья «Философия общего тела. Советская садово-парковая скульптура 1930-х годов», как всегда, щедро-изобильна фактами и утомительно-однообразна в выводах. С энтузиазмом ударника комсомольских строек М. Золотоносов перелопачивает тонны материала, и эти же тонны, не просеивая, обрушивает на головы читателя. Как говорится в статье: «Бетономешалка заработала, и …». Если поставить рядом на одном постаменте критика Золотоносова и «девушку с веслом», — заведомо ясно, что этот мужчина может сказать про эту женщину. Поначалу обзовёт «симулякром», потом наговорит гадостей про весло (фаллический символ) и про струи фонтана. А заодно и про Сталина, и про Сталина с девочкой (см. любую из работ М. Золотоносова). Скандальный успех первых перестроечных публикаций превратился со временем в публичное изживание эдипова комплекса по отношению к матери-родине. Ну, что ж, мы все плоть от плоти этого «общего тела»[10]. |
В рецензии на книгу «Глиптократия» Глеб Морев высоко оценил научную основательность Золотоносова, однако заметил, что, как и у Розанова, темы Золотоносова ограничены еврейством и сексом, а его настойчивость в их разработке на обширном и разнообразном материале больше не вызывает интереса и внимания, а, напротив, провоцирует раздражение и скепсис[1]. Фаина Гримберг в рецензии на книгу о Мережковском отметила, что работы Золотоносова очень полезны для филологов и историков и назвала его лучшим литературоведом в России[1]. По характеристике Аллы Латыниной (2004), Золотоносов «всегда и обо всём пишет с брюзгливой гримасой»[11].
Данила Давыдов, из рецензии на книгу «Логомахия» (2010):
Выдающийся культуролог и филолог, Михаил Золотоносов всегда выступает в провокативной роли, оставаясь при этом формально на поле академической науки (к примеру, примечания и библиографический аппарат его работ всегда впечатляют)[12]. |
Дмитрий Бавильский о книге «Гадюшник»:
Эрудиция и въедливость Золотоносова восхищают. Залежи архивного мусора он перелопачивает со зримым знаточеским энтузиазмом, исследуя «социокультурную ситуацию» 1940-х — 1960-х годов до последней запятой: деятельность ленинградской писательской организации нужна ему для того, чтобы с этой самой, теперь уже мало заметной кочки, показать и вынести приговор всей так называемой «советской культуре». И даже шире — советскому образу жизни: показывая на примере одной капли из чего состоит весь океан[13]. |
Данная страница на сайте WikiSort.ru содержит текст со страницы сайта "Википедия".
Если Вы хотите её отредактировать, то можете сделать это на странице редактирования в Википедии.
Если сделанные Вами правки не будут кем-нибудь удалены, то через несколько дней они появятся на сайте WikiSort.ru .