WikiSort.ru - Не сортированное

ПОИСК ПО САЙТУ | о проекте
Гянджинский мятеж
Дата 26 — 31 мая 1920
Место Гянджа
Итог Восстание подавлено
Противники

Части 1-й азербайджанской пехотной дивизии

XI Красная Армия
Ополчение гянджинских армян[1]
Немецкие крестьяне из Еленендорфа[1]
Командующие

Мамед Кули Мирза Каджар (азерб.)русск.
Джавад-бек Шихлинский
Теймур-бек Новрузов (азерб.)русск.
Джангир-бек Кязимбеков

М. Левандовский
М. Д. Великанов
П. В. Курышко
А. Г. Ширмахер
Потери

См. Потери

См. Потери

    Гянджинский мятеж[2] (азерб. Gəncə qiyamı; в советских источниках[3]) или Гянджинское антисоветское восстание (азерб. Gəncə antisovet üsyanı; в современных азербайджанских источниках[3])[4] — крупное вооружённое антисоветское выступление частей 1-й пехотной дивизии старой азербайджанской армии, произошедшее 26—31 мая 1920 года в городе Гяндже Азербайджанской Советской Социалистической Республики; организаторами стали офицеры старой армии[⇨].

    Пятидневные бои, развернувшиеся вокруг города и на его улицах, носили ожесточённый характер, но в них отличились как восставшие азербайджанские военнослужащие, так и красноармейцы[⇨]. После подавление мятежа, старая азербайджанская армия была расформирована, а взамен неё началось активное формирование Азербайджанской Красной армии.

    Предшествующие события

    Смена власти в Азербайджане

    Вступление частей Красной Армии в Баку, 1920 год[5]

    В ночь с 26 на 27 апреля 1920 года большевики подняли восстание в Баку, предъявив азербайджанскому правительству два ультиматума о сдачи власти. Практически одновременно с восстанием, границу пересекли четыре бронепоезда Советской России, следом за которой двигались главные части XI Красной Армии. Если в столице некоторые воинские части перешли на сторону большевиков, а флот под командованием заместителя начальника военного порта Ч. Ильдрыма грозился открыть огонь по зданиям парламента и правительства, то бронепоездам Советской России в нескольких местах было оказано небольшое сопротивление. Созванный на экстренное заседание парламент, большинством голосов проголосовал за передачу власти Азербайджанской коммунистической партии (большевиков) (англ.)русск. — АКП(б), с одним из условий, что новое правительство не допустит вступления частей XI Красной Армии с боем в Баку, после чего парламент самораспустился. Военный министр С. Мехмандаров в своём последнем приказе поблагодарил военнослужащих за их службу и выразил уверенность, что солдаты и офицеры азербайджанской армии «и при новой власти будут служить так же честно и доблестно на благо всем нам дорого Азербайджана... Дай то Бог»[6]. Азербайджанские большевики образовали Азербайджанский Временный Революционный Комитет (азерб.)русск. (Азревком) и организовали Совет Народных Комиссаров (азерб.)русск. (правительство), объявив о своей готовности вступить в тесный союз с Советской Россией. Таким образом, на смену парламентской Азербайджанской Демократической Республики (первой республики) пришло государство с новой формой государственного устройства — советский по форме Социалистический Азербайджан (вторая республика).

    Узнав о событиях в Баку, Гянджинский окружной комитет АКП(б) в тот же день организовал губернский ревком во главе с Ф. Алиевым, предъявив губернатору ультиматум о сдаче власти. Вечером 29 апреля губернатор Худадат-бек Рафибеков подписал акт о сдачи власти Ревкому во всей Ганджинской губернии[7]. Бронепоезда со стороны Баку двинулись в направление Гянджи. При приближении к городу они вступили в крупный бой с отрядом мусаватистов, попытавшимся преградить им дорогу[8][9]. 1 мая советские бронепоезда и десантные роты 28-й стрелковой дивизии заняли станцию Гянджа (азерб.)русск. и железнодорожный район города[10][11]. На следующий день сюда подошли полки 2-го конного корпуса и Таманской кавалерийской дивизии, которые заняли весь город и прилегающие к нему районы[12]. Однако, на момент начала восстания в Гяндже «многие аулы… даже не знали о советизации страны»[13].

    Политика в отношении старой армии

    28 апреля Азревком своим декретом учредил народный комиссариат по военно-морским делам[14] и первым наркомом по военно-морским делам стал Ч. Ильдрым[15]. На следующий день Азревком выпустил обращение к солдатам азербайджанской армии с призывом помогать Красной Армии в борьбе за Советскую власть[16] и в тот же день постановил подчинить азербайджанскую армию в оперативном отношении командованию XI Красной Армии, чтобы «переформировать её на основах Рабоче-Крестьянской Красной армии в соответствующие численному составу части, сохранив название „азербайджанских“»[17]. Новая азербайджанская армия по личному составу в первое время (май месяц), по сути, представляло собой армию, унаследованную от старой азербайджанской армию, которая всего лишь сменила название на Красную армию[18]. Солдаты и офицеры старой армии продолжали нести службу, но уже при новой власти. Так, 30 числа своим товарищем (заместителем) Ч. Ильдрым временно назначил бывшего помощника военного министра АДР, генерала А. Шихлинского[19]. Как позднее отмечал начальник 20-й стрелковой дивизии М. Д. Великанов: «старые войсковые части не подверглись коренной реорганизации, а продолжали существовать без всяких перемен по линии руководства и командования. Революционные возможности этой армии переоценивались»[13].

    Членов АКП(б) стали направлять в части старой армии, перед которыми стояла задача сконцентрировать в своих руках политическое руководство. Комиссаром частей войск, которые располагались в Гяндже, по рекомендации Азревкома и в соответствии с приказом наркомвоенмора Азербайджанской ССР от 4 мая был назначен Ахмед Рзаев[20]. 7 мая, Азревком принял решение «в оперативном, административном, организационном, а также в отношении снабжения всеми видами довольствия» подчинить переименованную к тому времени армию и флот командованию XI Красной Армии и Волжско-Каспийской военной флотилии[17]. Подчинение старых азербайджанских частей XI Красной Армии являлось не только политической акцией; пополнение в гарнизонах состава частей было необходимо, поскольку вступившая в Закавказья XI Красная Армия по численности была невелика[21].

    Во исполнении этого решения, 11 мая вышел приказ командующего XI Красной Армии М. К. Левандовского, члена Реввоенсовета К. А. Мехоношина и начальника штаба А. К. Ремезова, в соответствии с которым азербайджанские войска, располагавшиеся в Гянджинском уезде, в оперативном и строевом отношении переходили в подчинение начдиву 32-й дивизии, перед инспекторами XI Армии ставилась задача выработать план реорганизации азербайджанских войск, приказывалось также образовать I Сводную азербайджанскую рабоче-крестьянскую красную советскую стрелковую дивизию[22]. В тот же день Ч. Ильдрым писал:

    «Реввоенсовету XI Красной Армии и Военно-морскому комиссариату Азербайджанской Советской Республики поручается реорганизация азербайджанской армии на основах Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Реорганизацию флота проводить совместно с командующим Каспийским Красным флотом. Мобилизация и формирование частей производится Военно-морским комиссариатом Азербайджанской Советской Республики[20].»

    При проведении реорганизации, части старой азербайджанской армии переформировывались. Наркомвоенмор 16 мая издал приказ, в соответствии с которым 3-й пехотный гянджинский полк был переименован в 3-й Азербайджанский рабоче-крестьянский красный стрелковый полк, а 1-я пехотная дивизия (её части поднимут восстание — прим.) объединена с 2-й в 1-ю рабоче-крестьянскую красную стрелковую бригаду (три полка), которая стала частью 1-й азербайджанской рабоче-крестьянской красной дивизии (штаб 1-й пехотной дивизии получил название штаба Азербайджанской рабоче-крестьянской сводной дивизии)[20]. Примерно в это же время приказом наркомвоенмора Азербайджанское военное училище было переименовано в Рабоче-Крестьянские Красные командные Курсы. Руководство реорганизацией учебных участей было возложено на бывшего офицера старой армии, а на тот момент заместителя наркомвоенмора, генерала А. Шихлинского: «...Реорганизацию же учебных частей произвести по указаниям моего заместителя Али Ага Шихлинского»[23].

    Остаточное финансирование военных учреждений также стало роковым упущением для Советов, поскольку это подвигло офицеров и солдат к поиску лучшей доли в гражданских учреждениях и «на службе буржуазии» (иначе говоря, дезертировать)[13].

    Положение сторон

    Гянджа (царский Елизаветполь) располагается на самом западе Азербайджана и представляет из себя крупный город. Его гарнизон состоял из частей как 20-й стрелковой дивизии, так и некоторых частей 1-азербайджанской пехотной дивизии. То, что азербайджанские части были сконцентрированы в Гяндже, было сознательной акцией советского командования, чтоб их переформировать. Как полагало новое командование дивизии (начальник С. С. Шевелёв, военком И. И. Леженин и начальник штаба Соколов), в связи с этой мерой будет не только «удобнее наблюдать за частями», но и обеспечить их продовольственным фуражом[13].

    XI Красная Армия

    Два стрелковых полка (178-й и 180-й) 20 дивизии дислоцировались в юго-восточном (армянском) районе, а батальон связи и комендантская команда штаба 3-й бригады Таманской кавалерийской дивизии располагались в северо-западном (мусульманском) районах города. Части 3-й бригады, которой командовал Ширмахер, располагали численным составом около 2 тысяч бойцов при 30 пулемётах и одном легком артиллерийском дивизионе[24][25].

    На расстоянии 20 км к юго-западу от Гянджи, в с. Зурноабад (англ.)русск. дислоцировалась 20-я кавалерийская бригада (450 сабель) с одной конной батареей и 8 пулемётами, а в 5-6 км к югу от города, в немецкой колонии Еленендорф находился штаб артиллерии дивизии и двухорудийная батарея[24].

    Старая азербайджанская армия

    К моменту восстания части 1-й азербайджанской пехотной дивизии армии Азербайджанской Демократической Республики ещё не были реорганизованы по советскому образцу. Они состояли из 3-го Гянджинского стрелкового полка, учебной команды 3-го Шекинского конного полка, одной артбатареи и комендантской команды штаба дивизии, общая численность которых доходила до 1800 бойцов. Сохранялся и начальствующий состав. Например, генерал-майор Мамед Мирза Каджар не только служил начальником снабжения дивизии, но до 20 мая являлся даже комендантом города[24][25].

    Мятеж

    Подготовка к мятежу

    К восстанию тщательно готовились. ЦК АКП(б), Азревком и член Реввоенсовета Кавказского фронта Серго Орджоникидзе впоследствии получат доклад турецкого коммуниста Мустафы Субхи. В этом документе, озаглавленном «Доклад о результатах поездки в Гянджу», сообщалось о том, что две недели до восстания в имении Шахмалинском, в Самухе происходило собрание, на котором присутствовали бывшие премьер-министр Насиб-бек Усуббеков, генерал-губернатор Казахского уезда Эмир Хан Хойский (азерб.)русск., глава МВД Мустафа Векилов (англ.)русск., турецкий генерал Нури-паша и Казимбеков. Причиной их сбора была подготовка к восстанию[26].

    23 мая из штаба XI Армии в город с группой командного состава прибыл новый начальник одной из дивизий (согласно Кадишеву — Азербайджанской дивизии, а по версии Дарабади — 20-й дивизии)[24][25]. Коренным образом планировалось реорганизовать управление и обновить личный состав дивизии, что спровоцировало азербайджанские части на выступление[24][27]. Кроме того, азербайджанский историк Байрамов выдвинул три основные причины начала восстания[28]:

    Джавад-бек Шихлинский Джахангир-бек Кязимбеков

    Мятежники заблаговременно организовали в городе тайные склады оружия. Вооружённые отряды из местных жителей стянулись в окрестные сёла. Под руководством начальника военного гарнизона, генерал-майора Джавад-бека Шихлинского и командира Гянджинского пехотного полка, полковника Джахангир-бека Кязимбекова, группа военных составила оперативный план восстания. Бывшему коменданту Гянджи, генерал-майору Мамед Мирзе Каджару предстояло соорудить оборонительные укрепления вокруг города и его окрестностей. Как вспоминал Д. Кязимбеков, руководители восстания с помощью фактора внезапности планировали быстро разоружить красноармейцев в городе, затем соединиться с азербайджанскими частями, которые находились в Карабахе и сражались с армянами, и грузинскими войсками, чтоб совместно освободить страну. Офицеров штаба 1-й азербайджанской дивизии отправили в Грузию и Карабах, намереваясь согласовать предстоящие действия. В Агдаме и Тертере располагался 3-й Шекинский конный полк (командир, полковник Токаев), на который бунтовщики также возлагали надежды[29].

    В чайханах и местных казармах посредством агентуры распространялся слух о том, что христианам достанется обмундирование солдат Красной Армии, в то время как мусульманам новую форму якобы не будут предоставлять[30]. Нельзя не упомянуть, что восстанию также предшествовали слухи о том, что «русские хотят вновь взять в свои руки власть над мусульманами»[31].

    В преддверии восстания, вооружённая группировка во главе с Гачаг Гамбаром (азерб.) и Сары Алекпером (азерб.) сконцентрировалась в 20 км к западу от Гянджи, в районе Нюзгер, располагая значительными силами, двумя полевыми орудиями и пулемётами. 22 мая состоялось тайное совещание, на котором полковник Д. Кязимбеков согласовал с этими командирами организацию предстоящих действий. Они сводились к тому, что командирам этих отрядов надлежало ворваться в армянскую часть города и поспособствовать азербайджанским частям в захвате важнейших государственных объектов, таких как почта, телеграф, военные склады и т. д.[32]. В оперативной сводке штаба XI Красной Армии от 1 июня говорилось, что

    «дальнейшие действия восставших были направлены на то, чтобы обеспечить за собой город и выйти на железную дорогу, дабы прервать железнодорожное сообщение Баку — Агстафа и тем лишить связи центр Азербайджана с мирной делегацией, которая вела переговоры с грузинской мирной делегацией на ст. Пойлы (англ.)русск.[32].»

    Чуть позже, 10 июня, полномочный представитель РСФСР в Грузии С. М. Киров сообщал Ленину: «Есть данные предполагать, что выступление в Гяндже мусаватистов Азербайджана тщательно подготовлялось в самом Тифлисе»[33]. Согласно Большой Российской Энциклопедии вооружённое выступление предприняла часть членов партии «Мусават»[34].

    Проблема с определением даты начала и окончания восстания

    Касательно дат начала и окончания восстания в источниках единого мнения нет. Азербайджанский историк Ханлар Байрамов указывает, что в большинстве документов большевиков датой начала восстания указано 25 мая, а датой окончательного подавления восстания — 31 мая[35]. В то же время, в рапорте наркома внутренних дел указывается, что восстание длилось до 30 мая[36], а согласно участнику подавления восстания и вечеров воспоминаний 1937 года Линчевскому, город был «очищен от мусаватистов» в ночь с 1 по 2 июня[37]. При этом Линчевский считает, что разоружение, с которого началось восстание, произошло в ночь с 25 на 26 мая[38].

    Участники восстания Самухлу Гачаг Мамедгасым и Джахангир-бек Кязимбеков, напротив, в своих воспоминаниях указывают, что восстание началось 24 мая. Согласно Джахангир-беку Кязимбекову, восстание было подавлено в ночь с 3 на 4 июня. Эту же дату называет в письме историку Ханлару Байрамову участник восстания и эммигрант Захид-хан Хойский (1901—2001)[35].

    Современный азербайджанский историк Ханлар Байрамов придерживается дат, названных участниками восстания, объясняя разницу между данными большевиков и повстанцев в том, что «12-идневное восстание» не соответствовала советской пропаганде о непобедимости XI Красной армии[35]. Советский историк Кадишев же, напротив, придерживается дат, приведенных советскими источниками, считая, что восстание началось 26 мая и было подавлено 31 мая[39].

    Начало восстания

    Комендант города за 2-3 часа до начала восстания узнал о готовящемся выступлении и потому азербайджанских солдат решили снять с караулов, их казармы оцепить, но предупреждение удалось передать лишь частям 20-й стрелковой дивизии[40]. В 3 часа ночи азербайджанские артиллеристы открыли огонь, но перед этим городское электричество было отключено. В течение ночи мятежники смогли закрепиться в мусульманской части Гянджи. Они овладели артбатареей 20-й дивизии, арестовали и отправили в тюрьму многих штабных работников и красноармейцев, в том числе командира 3-й бригады А. Г. Ширмахера[41][40]. По словам очевидцев, в целом части XI Красной армии, дислоцированные в городе, при разоружении не оказали сопротивления. Лишь на улице Джапаридзе батальон ЧК отстреливался около получаса, но, потеряв двух командиров и большое количество солдат, личный состав спрятался в домах[42]. В тюрьме также оказался уполномоченный чрезвычайного комиссара Гянджинской губернии Бала Эфендиев (азерб.)русск.[43]. При этом были освобождены заключённые, а населению раздали оружие[41]. Согласно Энциклопедии гражданской войны и военной интервенции в СССР мятежники составляли 10-12 тысяч человек с тремя батареями[2]. Той же ночью мусульманское духовенство призвало мусульман к «священной войне» против власти большевиков[30].

    Войдя ночью в армянскую часть города, мусульмане убили одного из командиров красноармейцев Колесникова и мусульманских коммунистов[30]. Гянджинские армяне в первый же день восстания встали на сторону большевиков. Они полагали, как писал В. И. Ленину Бехбуд Шахтахтинский, что их уничтожат вместе с красноармейцами в случае если восставшие добьются успеха[30]. Помощь красноармейцам также оказывали немецкие крестьяне из Еленендорфа[1]. Если в мусульманской части города мятежники добились определённых результатов, то в армянской части им сопутствовала неудача. Бойцов 3-го Гянджинского полка выбили отсюда и они ушли в мусульманскую часть, а река Гянджачай, таким образом, стала разделять обе стороны[40].

    Станцией Елисаветполь, располагавшейся в 3 км к северу от Гянджи, мятежники овладели к концу дня, а занимавшему её отряду численностью в 75 человек, с двумя пулемётами пришлось отступить. Практически весь город вскоре оказался в руках восставших. Теперь им нужно было соединиться с повстанцами и грузинскими войска, чтоб в дальнейшем двинуться в глубь страны. Однако из Казаха вскоре подоспел бронепоезд, а с ним начальник 20-й дивизии М. Д. Великанов и при помощи бронепоезда ему удалось отвоевать станцию, что сыграло роковое значение для мятежников[40][44]. Согласно красноармейцу Анатолию Сомащуку и участнику вечеров воспоминаний 1937 года, станция была отвоевана бронепоездом Терешченко, вынудив повстанцев отступить в город, а на третий день восстания в вокзал вошли части Красной армии со стороны Евлаха[45].

    В боях того дня отличился комиссар военного отдела Гянджинского губкома Мамед Сафар Агаев. Он застрелил двух мятежников и нескольких ранил, но и сам погиб[46]. Оказавшийся в окружении, штабной командир Б. Морозов организовал оборону того квартала, где располагался штаб, и удерживал его вплоть до 31 мая, пока красноармейцы не пошли в общее наступление[47].

    Кроме частей азербайджанской национальной армии в восстании приняли участие многочисленные партизанские отряды, например, отряды Сары Алекпера и Гачаг Гамбара[35]. Многие отряды приходили издалека. Например, в восстании участвовал отряд Сары-бека, пришедший из деревни Морул нынешнего Шамкирского района, находящегося в 35 км от Гянджи[48]. Другой партизанский лидер Самухлу Гачаг Мамедкасым (азерб.) собрал в родном Самухе отряд в 250 человек и отправился в Гянджу, перебив на пути благодаря хорошему знанию местности большевистский отряд в 500 человек[49].

    Последующие дни

    Особо секретно-оперативная директива начальника штаба XI красной армии №60. Баку, 26 мая 1920 г[50].


    «В Елизаветполе идет восстание, Тертере только что подавлено такое, в Баку как будто бы готовиться... Возможно ожидать всеобщего восстания... Мы должны быть готовы к этой борьбе. Территория на этот случай разделяется на боевые районы, подавление и при том жестокое возлагается на начальников районов... Начальникам районов при подавлении восстания не ожидать приказа — «отмена», так как всегда может быть нарушена связь. Действовать самостоятельно, проявляя полную инициативу для беспощадного истребления восставших, расстреливая без суда все подозрительные элементы. Для предупреждения восстания взять четырех заложников для будущих расстрелов в случае восстания из среды наиболее видных и влиятельных слоев населения... Мелкие вспышки подавлять с суровой жестокостью и беспощадностью... Если развитие бунтов примет чрезвычайный характер массового восстания на почве национального и религиозного изуверства, то стремление у всех будет дойти до Баку, который мы не оставим и из которого, очистив беспощадно всех вредных элементов, начнем беспощадное подавление бунта по остальной территории республики.»

    Проведя перегруппировку частей, кавалерийская бригада 20-й стрелковой дивизии 27 мая овладела юго-западной окраиной города, намереваясь перекрыть мятежникам путь в горы. Перед одним полком бригады со взводом конной артиллерии была поставлена задача совершить с востока и севера обход Гянджи, занять северо-западные окраины и изолировать противника. Тем временем, мятежники, сконцентрировав значительные силы в северной части города, попытались вновь взять станцию, но все их атаки были отражены. Они окопались в виноградниках и огородах вдоль шоссе. Подошедшего к тому времени, кавалерийскому полку 20-й стрелковой дивизии со взводом конной артиллерии, в задачу было поставлено атаковать мятежников и помощь в этом им оказал бронепоезд, прибывший из Баку. В итоге, мятежники вновь оказались отброшены от станции. Восставшим же в течение всего дня удалось отбить 7 атак красноармейцев, пытавшимся штурмом овладеть городом[51][52].

    В соответствии с постановлением ЦК АКП(б) и Азревкома был образован Совет рабоче-крестьянской обороны Азербайджана, в состав которого вошли Н. Нариманов, М. Д. Гусейнов и др. Этот орган получил самые широкие полномочия[53]. К подавлению восстания подключились сформированные к тому времени азербайджанские национальные части Красной Армии[53].

    28 мая в Гянджу после подавления антисоветского восстания в Тертере[54] прибыла 18-я кавалерийская дивизия П. В. Курышко, которую в оперативном отношении подчинили начальнику 20-й дивизии М. Д. Великанову, четыре бронепоезда, а также гаубичный дивизион 20-й стрелковой дивизии с грузинской границы[51]. Утром того дня, в 11 часов, ожесточённый бой развернулся на подступах к Гяндже с шамхорского направления. Руководимые полковниками Кязимбековым и Гаузеном, а также капитаном Миризаде, азербайджанские части позволили передовым частям 18-й кавалерийской дивизии (два эскадрона) подойти на расстояние 600 метров. И открыв шквальный огонь из шести орудий и 22 пулемётов, мятежники при поддержки повстанцев и пехоты, которые нанесли удар с фланга, разгромили противника. Согласно воспоминаниям Д. Кязимзаде, убитые и раненые красноармейцы покрыли всё поле боя[52]. По словам очевидца и участника вечеров воспоминаний 1937 года комдив Великанов, осознав, что в его подчинении в живых осталось только 150—200 человек, приказал оставшимся в живых покинуть город. Среди погибших были такие командиры как Михаил Гореватов[55]. В тот же день 4—5 артиллерийских бригад расположились вокруг станции[45]. На станцию прибыли бронепоезды «Красный дагестанец», «Красная Астрахань», «III Интернационал», «Гром», «Карл Маркс», «Шаумян—Джапаридзе». Из артиллерии и бронепоездов город регулярно обстреливался. В первый день обстрелов от дружественного огня погибло большое количество красноармейцев[56].

    В это время шпионы ярого азербайджанского коммуниста Сеида Джавадова доложили в штаб Красной армии информацию о позициях мятежников и местоположении военных складов. За это предательство Сеид Джавадов и его люди были расстреляны партизанами Сары Алекпера[48].

    В ночь с 28 на 29 мая поступило сообщение о заключении Советской Россией мирного соглашения с Грузией, которое стороны подписали ещё 7 мая, что стало ударом в спину для мятежников, поскольку они не могли теперь рассчитывать на внешнюю поддержку[57]. При этом, как указывает азербайджанский историк Ханлар Байрамов, среди мятежников сражались меньшевики, белогвардейцы, немцы, грузины[38].

    29 мая части Красной Армии перешли в наступление. 178-й и 179-й полки, атаковав северную и северо-западную части города, в 7 часов утра ворвались на его окраины[51]. Начавшийся в этот день сильный ливень и последовавший за ним разлив рек Гянджачай и Гушгара осложнил ситуацию как для мятежников, так и для красноармейцев[58]. На городских улицах развернулись бои. Мятежники провели решительную контратаку. Из-за неспособности сдержать противника, железнодорожному батальону, действовавшему на левом фланге 178-го полка, пришлось отступить на исходные позиции. Оба полка, ввиду угрозы нанесения удара с фланга, начали отходить[51], понеся большие потери[59]. Тем войскам, что вели наступление с востока, из армянской части, пришлось задержаться по причине разлива реки Гянджачай. Конница 18-й кавалерийской дивизии, атаковавшая с южной и юго-западной частей города, не смогла выполнить задачу, и после понесенных потерь ей пришлось также отойти. 180-й стрелковый полк попытался при содействии армянских отрядов войти в азербайджанскую часть города с востока через Гянджачай, но эта попытка была пресечена[51]. Красноармейцы при попытке перехода через реку были обстреляны из пулеметов и понесли большие потери, десятки красноармейцев утонули в реке[59]. В боях того дня погиб командир одного из мятежных батальонов, капитан Миризаде[51][57]. В оперативной сводке штаба XI Красной Армии от 1 июня говорилось:

    «осаждённые... оказали упорное сопротивление, нанеся нам значительные потери. Озлобление красноармейцев росло и усиливалось. Восставшие, увидев, по-видимому, в неуспехе нашего демонстративного наступления нашу слабость, повели энергичное наступление одновременно на армянскую часть, всё время занимавшуюся нашими частями, и на станцию. С этого времени восставшие больше попыток к наступлению не вели, продолжая, однако, обстреливать наши части усиленным артиллерийским огнём, чем наносили нашим частям чувствительные потери[60].»

    Постигшие 29 числа неудачи, заставили командование XI Красной Армии срочно подтянуть дополнительные силы. В частности, с грузинской границы были переброшены 2-я бригада 20-й стрелковой дивизии под командованием Войцеховского в составе 175-го и 176-го полков, один лёгкий артиллерийский дивизион, армянская горная батарея и бронеавтодивизион из Баку. В результате, перед наступлением, красноармейцы располагали пятью стрелковыми и шестью кавалерийскими полками, 57 орудиями, двумя бронеавтодивизионами и 6 бронепоездами[61].

    Подавление восстания

    30 мая красноармейцы заняли армянскую часть города. В 9 часов утра 31 мая со стороны железнодорожной станции красноармейцы перешли в решающее наступление, которое развернулось вдоль шоссе. Теперь основной удар вёлся пятью стрелковыми полками и отрядами против северной окраины города. Атака осуществлялась двумя эшелонами: в первом — 3 полка, во втором — 2 полка. Последним двум полкам предстояло развить успех. Поддержку пяти полкам оказывала вся артиллерия, которой командовал начальник артиллерии 20-й стрелковой дивизии Л. Я. Плуме, а также автобронедивизион. Конница должна была блокировать город и перекрыть противнику пути отступления в западном направлении, в горы. Территория, на которой развернулись боевые действия, почти сплошь покрывали виноградники, что затрудняло наступление. Сильно препятствовала передвижению войск и техники глинистая почва, размытая дождями. Красноармейцам удалось выбить мятежников из виноградников и при поддержки всей артиллерии ворваться на северную окраину Гянджи. По всему городу развернулись бои. Красноармейские части, разбившись на отряды, стали очищать город. Мятежники засели в домах и на чердаках. При этом восставшие оказывали ожесточённое сопротивление. В оперативной сводке штаба XI Красной Армии отчечалось: «Восставшие упорно не сдавали своих позиций»[62][63]. Красноармеец Анатолий Сомащук так описывает бои[64]:

    «На пятый день восстания, после того как была выпущена сигнальная ракета, было начато наступление в направлении города. Наш отряд продвинулся до суконной фабрики. Патронов не хватало. В том бою мы потеряли связь с левым флангом. Потери были большие. Лишь на следующий день мы взяли превосходство.»

    Как с той, так и с другой стороны люди проявили отчаянное сопротивление. Так, несмотря на семнадцатое своё ранение, но уже в этих боях, командир 18-й кавалерийской дивизии П. В. Курышко, сменил коня на тачанку, продолжая руководить действиями кавалеристов[47]. Как вспоминал турецкий коммунист Мустафа Субхи, в уличных боях против красноармейцев участвовали даже женщины[65].

    На тот момент, когда в городе шли уличные бои, в тюрьме ещё продолжали оставаться арестованные красноармейцы, командиры, штабные работники, в том числе командир 3-й бригады 20-й стрелковой дивизии А. Г. Ширмахер. В Гянджу из Баку со специальной миссией прибыл чрезвычайный комиссар АКП(б) по Гянджинской губернии Г. Султанов в сопровождении группы большевиков и с его помощью арестованные красноармейцы (численностью до 2 тысяч[66]) во главе с А. Г. Ширмахером обезоружили охрану и, захватив в близлежащей оружейной мастерской два исправных пулемёта и одно орудие с боеприпасами, открыли огонь с тыла[63], значительно ускорив поражение мятежников[13]. Согласно азербайджанскому историку Тофику Багирову именно из-за атаки с тыла и прибытия новых частей и бронепоездов, успех перешел на сторону большевиков[66]. Как явствует из оперативной сводки XI Красной Армии от 1 июня, мятежников пришлось выбивать артиллерийским огнём практически из каждого дома[67]. Позднее, в одном из номеров газеты «Комсомольская правда» от 1938 года были опубликованы воспоминания Сеида Якубова о роли Серго Орджоникидзе в подавлении мятежа: «в мае в Гяндже вспыхнуло восстание мусаватистов... Мусаватисты окопались в садах. В это время в Гянджу приезжает Орджоникидзе. Он принимает решение — немедленно выбить врага из садов, засыпать их гранатами. Приказ Орджоникидзе был выполнен, и, воодушевлённые его присутствием, бойцы молниеносной атакой очистили Гянджу от врага...»[68].

    Участник Гянджинского восстания Самухлу Гачаг Мамедгасым так описывает трагическое подавление восстание[69]:

    «Мне поручили оборонять территорию под названием Дёрдъёл. Здесь невозможно было двигаться от трупов людей и коней. На нас словно град лился артиллерийский и пулеметный огонь. Собиравшихся в армянской [части города] стороне большевиков становилось все больше и больше с каждой минутой. Нам же подмога не приходила. Наконец, большевики вошли в Гянджу со стороны Учтяпы. Они три дня и ночи, невзирая на пол и возраст, убивали даже женщин, детей и стариков. На улицах было столько трупов, что невозможно было двигаться. Ливневые дожди еще более усугубляли ситуацию. Разлив реки Гянджачай мешал вхождению в город. Колодцы были наполнены свежей кровью. Обезумевший от разрушения домов, садов и парков народ бежал кто куда. Несчастные люди, спасаясь от обстреливающей с востока город артиеллерии, устремились на запад. Однако на их пути находилась разбушевавшая река Гушгара. Впервые я видел, как река уносит с собой все что есть — скалы, камни. Спасаясь от кровавых большевиков дети, девушки, старики, женщины бросались в реку и погибали в потоке.»

    Последствия

    Город в результате уличных боёв оказался практически полностью разрушенным, за исключением армянской части[30]. К этому в определённой степени причастно и командование Красной Армии. М. К. Левандовский, придерживаясь мысли, что «самые жестокие расправы в Гяндже, вплоть до полного разрушения города, смогут разрядить всю создавшуюся атмосферу», давал наказ Великанову: «Теперь же приказываю… начать разрушать квартал за кварталом и разрушить весь город» (в этом месте он рукой писал «до основания»); «подавление восстания должно носить характер самой жестокой и беспощадной расправы. За каждую пролитую кровь красноармейцев всех участников восстания расстреливать без всякого суда»[70]. Разоружения сопровождалось с одной стороны карательными мерами[70]. Разрушительные последствия подавления мятежа можно видеть на количестве жителей Гянджи. Если в 1917 года здесь жило 60291 человек, то в 1921 году 42602, то есть на 17689 человек меньше[71].

    Часть восставших и многие жители с помощью остатков 3-го Гянджинского пехотного полка смогли прорвать кольцо окружения и вырваться из города, двинувшись в горы[67]. Генерал-майор Д. Шихлинский, получивший тяжёлое ранение, был переправлен в Тифлис, а затем в Турцию[67].

    В связи событиями в Гяндже Н. Нариманов 31 мая, когда восстание уже закончилось, опубликовал свою статью «Провокация мусавата и дашнаков»[72], в которой оправдывается поражение восстания[73]. Телеграмму Орджоникидзе о мятеже в Гяндже Ленин и Сталин получили в тот же день. Орджоникидзе в ней проинформировал о том, что шестидневные упорные бои закончились подавлением восстания самым жестоким образом[74]. По мнению Й. Баберовски для мусульман Советская власть виделась как господство злых иноверцев, которые пришли на их родину с огнём и мечом[65].

    Потери

    В самом начале восстания, 27 мая, представитель 20-й стрелковой дивизии Граховский докладывал начальнику оперативного отделения штаба XI Красной Армии Кузнецову, что «убитых и раненых с нашей стороны, по слухам, около ста человек, поручиться за этим сведения не могу»[75]. По версии советской стороны, за время боёв она потеряла 20 человек убитыми и до 900 раненными, в то время как потери мятежников составляли более 1000 человек убитыми[76]. П. Дарабади посчитал потери красноармейцев явно преуменьшенными[67]. Более того, по другим сведениям в боях пали 1,500 красноармейцев и 4 тысячи мусульман[65]. Согласно цифрам, указанным Расулзаде, были убиты 8 тысяч солдат (красноармейцев), а число жертв среди мусульман составляло 15 тысяч[65]. Прибывший в Гянджу турецкий коммунист Мустафа Субхи в своём докладе, обращённом к ЦК АКП(б), Азревкому и члену Реввоенсовета Кавказского фронта Г. Орджоникидзе оценивал количество погибших гянджинцев (с учетом мирного населения, потери среди которого он оценивал в более чем 3500—4000 человек) в 12 тысяч, а потери среди XI Красной Армии в 8500 человек[77].

    Антибольшевистски настроенный историк и публицист С. П. Мельгунов упоминал о 40 тысячах убитых большевиками мусульман во время Гянджинского восстания[78]. Стоит отметить, что в рядах XI Красной Армии находилось мало большевиков (например, вся Армия в июле 1920 года только на 25,1 % состояла из коммунистов; 20-я стрелковая дивизия к 1 декабря располагала 9,605 наличного состава, но на 100 человек приходилось 22,5 коммуниста[79]). Российский историк А. А. Кириллина обращала внимание, что общее количество восставших достигало 12 тысяч человек и если бы их всех расстреляли при подавлении мятежа, то это никак не могло составить 40 тысяч, да и в ходе боёв потери понесли обе стороны и назвать количество погибших в настоящее время невозможно[80].

    Ситуация с гражданским населением

    Во время подавления восстания, М. К. Левандовский 29 мая вёл переговоры с начальником 20 дивизии М. Д. Великановым, указывая ему: «не трогайте только женщин и детей»[81]. Однако подавление привело к жертвам среди гражданского населения. Инспектор пехоты XI Красной Армии Мельников о социальной базе восстания докладывал Орджоникидзе следующее: «контингент восставших составляло почти всё мусульманское население: были случаи, когда даже женщины стреляли из винтовок, затем при обыске у некоторых находили в складках платья револьверы. Даже одну, как мне рассказывал один красноармеец, нашли у пулемета на крыше»[82]. Немецкий историк Й. Баберовски находит только в этом причину того, что красноармейцы не щадили женщин и детей[65]. По утверждениям Western Gazette и Cheltenham Chronicle[83] большевики при взятии города вырезали 15,000 мусульман, в том числе детей и женщин. Азербайджанский офицер-эмигрант Аскер Кенгерлинский в своей статье 1922 года указывал, что при подавлении восстания большевики вырезали до 13 тысяч мирных жителей, при этом Кенгерлинский противопоставляет этому то, что мятежники не убили ни одного разоруженного красноармейца[84].

    «Татарское население Елизаветполя было вырезано большевиками со зверской жестокостью»

    На возраст и пол жертв никто не смотрел. Многие мусульмане старались найти укрытие в подвалах и садах, где ещё в течение многих дней находили трупы женщин и детей[65]. Солдаты занялись мародёрством, грабя магазины мусульманских торговцев и лишая жителей мебели и домашней утвари, а жаждующие мести армяне указывали красноармейцам дорогу к домам «буржуев»[30]. По словам Аскера Кенгерлинского, не было ни одного дома, не подвергнутого разграблению[84]. Попытки армянских ополченцев пограбить противника и «особенно… устроить резню» были пресечены[1]. В докладе за 7 июня инспектора XI Красной Армии Мельникова, которое было прислано Орджоникидзе, говорилось, что армяне испытывали страх перед красноармейцами и потому резня не удалась, они «только арестовывали мусульман и препровождали к нам»[85]. Тем не менее, Аскер Кенгерлинский указывает, что в грабеже участвовали наряду с красноармейцами и армяне. Также он указывает, что в соседние армянские села армянами было отведено 12 азербайджанских девушек и женщин, которые так и не вернулись[84]. О грабежах и убийствах, в которых участвовали армяне, писал очевидец тех событий академик Али Кулиев[86]:

    «После подавления восстания разбойничья банда ворвалась к немощному старику и потребовала его богатства. Мешади Аллахверди знаком руки что-то сказал... Перевернув весь дом, сломали все сундуки, что было — взяли. Уходя, палачи несколько раз пробили старика штыками, затем несколько раз выстрелили в его труп. При переходе в соседнюю комнату, один из них встретился со мной взглядом. Что-то крикнув на армянском он оглушил меня ударом по голове. Я упал, потеряв сознание.»

    Чтобы «не создавать провокацию», при разоружении восставших пришлось отделить коммунистов-армян от коммунистов-азербайджанцев[1].

    М. Субхи в своём докладе касательно Гянджинского восстания подробно обрисовал картину произошедшего:

    «Ворвавшиеся красноармейцы довольно круто обращались. Самочинные обыски и реквизиции на глазах у своего командования. Магазины, уцелевшие от аскерских частей, были ими дочищены. Командование бессильно было бороться с ними. В целях изоляции красноармейцев от армян на мосту, отделяющем армянскую часть города от мусульманской, был поставлен заградительный отряд, но отчаянные армяне делали своё дело. Переплывали на другой берег и вели усиленную агитацию среди наших частей. Указывали им жилища якобы буржуазии, вообще подливали масло в огонь, и понятно, что страдала не только буржуазия, но и беднейший класс. Насчитывается от 3500–4000 убитых мирного населения (женщин и детей, раненых не встречается). Все трупы найдены большей частью в садах, внутри домов и в подвалах. Это объясняется тем, что население после входа красноармейцев убегало в сады, пряталось внутри домов, в подвалы, куда кто мог. Некоторые утверждают, что это результат работы армян, другие же – красноармейцев. Поведение наших частей легко объясняется тем, что у них на глазах не только аскеры, но и население, даже женщины принимали самое деятельное участие в восстании. У них на глазах падали десятки товарищей убитыми и ранеными. Кроме того, провокации армян-наушников разжигали их страсти. Все это создало озлобленность даже на мирное население в среде красноармейцев. Это, правда, не может служить их оправданием, но, принимая во внимание, что политическое воспитание у них отсутствует, можно легко объяснить их поведение[87].»

    Субхи попытался образумить и путём убеждения донести до красноармейцев, что эти действия несут пагубный характер, но те ему ответили, что каждый солдат вправе собирать военные «трофеи»[30].

    Дальнейшие события

    Аресту подверглись более 12 тысяч мусульман, из которых 8 тысяч освободили, а 4 тысячи расстреляли[65]. Среди расстрелянных были 6 генералов, 6 полковников, 3 майора и 7 капитанов. Большинство из них расстреляли в числе группы из 79 человек на острове Наргин. Несколько сотен человек были казнены по приказу наркома внутренних дел республики Г. Султанова[88]. Но среди офицеров находились и те, кто не только выжил, но и в дальнейшем работал в государственных органах. Так, участвовавший в восстании офицер Кафар Бабаев, стал наркомом внутренних дел Нахичеванской АССР[89].

    Организаторов и лидеров восстания постигла разная участь. Тяжелораненного генерал-майора Джавад-бека Шихлинского соратники вывели в Грузию, откуда он иммигрировал в Турцию и умер в 1959 году[90]. Другой организатор и лидер восстания полковник Джахангир-бек Кязимбеков иммигрировал в Польшу, где продолжил военную службу. Во время немецкой оккупации Польши он был ранен и арестован, но был освобожден при помощи давнего друга еленендорфского немца Эмиля Гута и продолжил активно участвовать в политической жизни азербайджанской эмиграции. Будучи под наблюдением советских спецслужб, он умер в 1955 году при загадочных обстоятельствах[91]. Генерал-майор Гусейнгулу-хан Хойский (азерб.)[92], бывший генерал-губернатор Казахского уезда Эмир-хан Хойский (азерб.)[93], руководители добровольческих отрядов Сары Алекпер (азерб.)[94] и Самухлу Гачаг Мамедкасым (азерб.)[95] также иммигрировали. Однако многих других постиг расстрел. Так, были убиты азербайджанские генералы-братья Мамед Мирза Каджар (азерб.), генерал Амир Кязым Мирза Каджар (азерб.) и генерал Фейзулла Каджар, представители шахской династии Каджаров[96]. Было расстреляно несколько членов семьи Адыгезаловых—Татоглу, бывших среди организаторов и руководителей восстания[97], а также руководитель одного из добровольческих отрядов Топалгасанлы Джаббар[98]. Руководитель другого добровольческого отряда Гачаг Гамбар (азерб.), будучи раненным, был выведен соратниками из Гянджи, однако его дальнейшая судьба неизвестна[99].

    Репрессии не обошли стороной и интеллигенцию. Были убиты видный литературовед Фирудин-бек Кочарлинский, просветитель Мирза Аббас Аббасзаде, был приговорен к 10 годам тюремного заключения (после вмешательства Н. Нариманова освобожден) публицист Мирза Мухаммед Ахундзаде[100]. Среди расстрелянных на острове Наргин были ранее арестованные бывший гянджинский губернатор Худадат-бек Рафибейли, видный политический деятель Исмаил-хан Зиятханов[101]. 29 мая был расстрелян и бывший начальник азербайджанской контрразведки гянджинец Мамедбагир Шейхзаманлы[102].

    По приказу командования XI Красной Армии контроль за потенциальными очагами восстания по всей республике был значительно усилен. Был дан приказ изымать у населения оружие, а отказывавшихся его сдавать расстреливать на месте. Добровольно сдававшим оружие было назначено вознаграждение[103]. В коллективной памяти жителей города имя наркома внутренних дел республики Г. Султанова, который был удостоен за заслуги в подавлении мятежа орденом Красного знамени, осталось как синоним предательства[65]. 8 июня Реввоенсовет XI Красной Армии дал указания начальникам дивизий использовать мирные средства для подавления мятежей[104].

    Однако вооруженное сопротивление советской власти, несмотря на заявления Гянджинского исполкома о начале полной советизации уезда и классовой дифференциации, не окончилось. Уже 2 июня Орджоникидзе передал Политбюро в Москве, что мусульманские крестьяне подняли мятеж на всей территории Гянджинской губернии. По его словам, население было вооружено до зубов. Несмотря на имевшиеся в его распоряжении четыре дивизии численностью 20 тысяч солдат, он не считал возможным удержать Азербайджан[105]. По воспоминаниям Самухлу Гачага Мамедкасыма, многие мятежники отошли в горы и продолжили борьбу. По всему Кавказу началось повстанческое движение, возглавляемое десятками именитых гачагов. Повстанцы нападали на отряды большевиков, используя засады. По словам Самухлу Гачага Мамедгасыма, борьба, начашаяся в мае 1920 года в Гяндже длилась еще 12 лет[106].

    Гянджинский мятеж 1920 года привёл к цепной реакции региональных восстаний по всей республике, как то июньские, в Шуше под руководством Нури-паши и в Закаталах под руководством Моллы Хафиза Эфендиева. Начиная с сентября 1920 года новые волны антисоветских мятежей охватили азербайджанские регионы: Кубу (вместе с Дагестаном), Карабулаг, Шамхор и Ленкорань. И хотя эти волнения продолжались вплоть до 1924 года, ни одно из них по силе и значению не превзошло Гянджинский.[103]

    Память

    Гянджинский уездный ревком (председатель Ибрагим Алиев) 9 июня 1920 года постановил переименовать Воронцовскую улицу в улицу Канога в честь комнадира 3-го полка 20-й дивизии, который скончался в этом месте во время подавления восстания[107].

    Вопрос об увековечивании памяти погибших красноармейцев 20-й стрелковой дивизии был поднят перед Президиумом Всеазербайджанского ЦИК и Азревкому надлежало выделить 100 млн рублей, за счёт которых в Гяндже воздвигли бы памятник героям XI Красной Армии. Советизация Армении и Грузии замедлили это дело. Лишь 17 января 1923 года М. Б. Касумов распорядился дать задание на составление сметы на сооружение памятника[108].

    Примечания

    1. 1 2 3 4 5 Безугольный, 2007, с. 117.
    2. 1 2 Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. — 1-е. — М.: Советская энциклопедия, 1983. — С. 162.
    3. 1 2 Bayramov, 2010, Tofiq Bağırov. Gəncə — qiyammı, üsyanmı?.
    4. ↑ Azərbaycan Milli Ensiklopediyası. — Bakı, 2007. — Т. Основной. — С. 304.
    5. ↑ Кадишев, 1960, с. 257.
    6. ↑ Дарабади, 2013, с. 252.
    7. ↑ История Азербайджана. — Баку: Изд-во Академии наук Азербайджанской ССР, 1963. — Т. 3, часть 1. — С. 231.
    8. ↑ Токаржевский, 1957, с. 271.
    9. ↑ Гусейнов, 1952, с. 52—53.
    10. ↑ Гусейнов, 1952, с. 52.
    11. ↑ Гражданская война в СССР / Под общей ред. Н. Н. Азовцева. — М.: Воениздат, 1986. — Т. 2. — С. 337.
    12. ↑ Гусейнов, 1952, с. 53.
    13. 1 2 3 4 5 Безугольный, 2007, с. 115.
    14. ↑ История государства и права Азербайджанской ССР (1920 — 1934 гг.). — Баку: Элм, 1973. — С. 20—21.
    15. ↑ Катибли М. Чингиз Ильдрым (биографический очерк). — Баку: Азербайджанское гос. изд-во, 1964. — С. 69.
    16. ↑ Интернациональная помощь XI Армии в борьбе за победу Советской власти в Азербайджане. Документы и материалы 1920-1921 гг.. — Баку: Азербайджанское гос. изд-во, 1989. — С. 36-37.
    17. 1 2 Дарабади, 2013, с. 267.
    18. ↑ Зейналов, 1990, с. 20.
    19. ↑ Зейналов, 1990, с. 16—17.
    20. 1 2 3 Зейналов, 1990, с. 19.
    21. ↑ Безугольный, 2007, с. 113.
    22. ↑ Интернациональная помощь XI Армии в борьбе за победу Советской власти в Азербайджане. Документы и материалы 1920-1921 гг.. — Баку: Азербайджанское гос. изд-во, 1989. — С. 44-45.
    23. ↑ Ибрагимов С. Генерал Али Ага Шихлинский. — Баку: Азербайджанское гос. изд-во, 1975. — С. 79.
    24. 1 2 3 4 5 Кадишев, 1960, с. 294.
    25. 1 2 3 Дарабади, 2013, с. 269.
    26. ↑ Гасанлы Дж. Русская революция и Азербайджан: Трудный путь к независимости (1917-1920). — М.: Флинта, 2011. — С. 612—613.
    27. ↑ Дарабади, 2013, с. 270.
    28. ↑ Bayramov, 2010, p. 55-56.
    29. ↑ Дарабади, 2013, с. 270—271.
    30. 1 2 3 4 5 6 7 Баберовски, 2010, с. 258.
    31. ↑ Безугольный, 2007, с. 116—117.
    32. 1 2 Дарабади, 2013, с. 271.
    33. ↑ Катибли М. Чингиз Ильдрым (биографический очерк). — Баку: Азербайджанское гос. изд-во, 1964. — С. 78—79.
    34. ↑ Большая Российская Энциклопедия. — М., 2012. — Т. 21. — С. 468.
    35. 1 2 3 4 Bayramov, 2010, p. 54.
    36. ↑ Bayramov, 2010, p. 62.
    37. ↑ Bayramov, 2010, p. 47.
    38. 1 2 Bayramov, 2010, p. 51.
    39. ↑ Кадишев, 1960, p. 294, 299.
    40. 1 2 3 4 Кадишев, 1960, с. 295.
    41. 1 2 Дарабади, 2013, с. 272.
    42. ↑ Bayramov, 2010, p. 49.
    43. ↑ Сулейманов Н., Миралаев Т. Бала Эфендиев (биографический очерк). — Баку: Азербайджанское гос. изд-во, 1975. — С. 21.
    44. ↑ Дарабади, 2013, с. 273.
    45. 1 2 Bayramov, 2010, p. 48.
    46. ↑ Токаржевский, 1957, с. 279.
    47. 1 2 Краснознамённый Закавказский..., 1981, с. 21.
    48. 1 2 Bayramov, 2010, p. 50.
    49. ↑ Bayramov, 2010, p. 64-65.
    50. ↑ Bayramov, 2010, p. 61-62.
    51. 1 2 3 4 5 6 Кадишев, 1960, с. 296.
    52. 1 2 Дарабади, 2013, с. 274.
    53. 1 2 Токаржевский, 1957, с. 280.
    54. ↑ Bayramov, 2010, p. 61.
    55. ↑ Bayramov, 2010, p. 49-50.
    56. ↑ Bayramov, 2010, p. 50-51.
    57. 1 2 Дарабади, 2013, с. 275.
    58. ↑ Bayramov, 2010, p. 63-64.
    59. 1 2 Bayramov, 2010, p. 64.
    60. ↑ Дарабади, 2013, с. 276.
    61. ↑ Кадишев, 1960, с. 296—297.
    62. ↑ Кадишев, 1960, с. 297—298.
    63. 1 2 Дарабади, 2013, с. 277.
    64. ↑ Bayramov, 2010, p. 48-49.
    65. 1 2 3 4 5 6 7 8 Баберовски, 2010, с. 259.
    66. 1 2 Bayramov, 2010, p. 53.
    67. 1 2 3 4 Дарабади, 2013, с. 278.
    68. ↑ Токаржевский Е. Очерки из истории Азербайджана 1920 — 1925 г.г.. — Баку: Изд-во АН Азербайджанской ССР, 1950. — С. 56-57.
    69. ↑ Bayramov, 2010, p. 64-66.
    70. 1 2 Безугольный, 2007, с. 116.
    71. ↑ Bayramov, 2010, p. 71.
    72. ↑ Нариман Нариманов. Избранные произведения. — Баку: Азербайджанское гос. изд-во, 1989. — Т. 2. — С. 710.
    73. ↑ Баберовски, 2010, с. 259, прим. 166.
    74. ↑ Квашонкин А. В. Советизация Закавказья в переписке большевистского руководства 1920 — 1922 гг. // Cahiers du monde russe: Russie, Empire russe, Union soviétique, États indépendants, vol. 38, n°1-2. — Janvier-juin 1997. — С. 173.
    75. ↑ Безугольный, 2007, с. 328.
    76. ↑ Кадишев, 1960, с. 298.
    77. ↑ Bayramov, 2010, p. 83-84.
    78. ↑ Мельгунов С. П. Красный террор в России 1918-1923. — М.: СП PUICO, P.S., 1990. — С. 17, 95.
    79. ↑ Интернациональная помощь XI Армии в борьбе за победу Советской власти в Азербайджане. Документы и материалы 1920-1921 гг.. — Баку: Азербайджанское гос. изд-во, 1989. — С. 165.
    80. ↑ Кириллина А. А. Неизвестный Киров. — СПб.-М.: Изд. дом „Нева“, Олма-Пресс, 2001. — С. 80.
    81. ↑ Безугольный, 2007, с. 329—330.
    82. ↑ Гасанлы Дж. Русская революция и Азербайджан: Трудный путь к независимости (1917-1920). — М.: Флинта, 2011. — С. 612.
    83. ↑ 15,000 massacred // Cheltenham Chronicle. — 1920. — 2 июня. — С. 4.
    84. 1 2 3 Bayramov, 2010, p. 85.
    85. ↑ Гасанлы Дж. Русская революция и Азербайджан: Трудный путь к независимости (1917-1920). — М.: Флинта, 2011. — С. 612.
    86. ↑ Bayramov, 2010, p. 67.
    87. ↑ Гасанлы Дж. Русская революция и Азербайджан: Трудный путь к независимости (1917-1920). — М.: Флинта, 2011. — С. 613—614.
    88. ↑ Tadeusz Swietochowski. Russian Azerbaijan, 1905—1920: The Shaping of a National Identity in a Muslim Community. — Cambridge University Press, 2004. — С. 188.
    89. ↑ Баберовски, 2010, с. 521.
    90. ↑ Bayramov, 2010, p. 89-90.
    91. ↑ Bayramov, 2010, p. 92-93.
    92. ↑ Bayramov, 2010, p. 95.
    93. ↑ Bayramov, 2010, p. 96.
    94. ↑ Bayramov, 2010, p. 97.
    95. ↑ Bayramov, 2010, p. 100.
    96. ↑ Bayramov, 2010, p. 68.
    97. ↑ Bayramov, 2010, p. 98, 101.
    98. ↑ Bayramov, 2010, p. 101.
    99. ↑ Bayramov, 2010, p. 99.
    100. ↑ Bayramov, 2010, p. 108-112.
    101. ↑ Хасан-бек Агаев. Письмо Энвер-паше // Кавказ. — 1937. — № 9. — С. 28.
    102. ↑ Əliyarlı İltifat Musa oğlu, Behbudov Tahir Rza oğlu. İstiqlal fədailəri. — 2013. — С. 282. — 493 с.
    103. 1 2 Swietochowski, Tadeusz. Russian Azerbaijan, 1905—1920: The Shaping of National Identity in a Muslim Community. Part III. New York : Columbia University Press, 1995
    104. ↑ Интернациональная помощь XI Армии в борьбе за победу Советской власти в Азербайджане. Документы и материалы 1920-1921 гг.. — Баку: Азербайджанское гос. изд-во, 1989. — С. 61.
    105. ↑ Баберовски, 2010, с. 260.
    106. ↑ Bayramov, 2010, p. 66.
    107. ↑ Интернациональная помощь XI Армии в борьбе за победу Советской власти в Азербайджане. Документы и материалы 1920-1921 гг.. — Баку: Азербайджанское гос. изд-во, 1989. — С. 68.
    108. ↑ Султанов Р. Новые документы о помощи РСФСР в борьбе за защиту Советской власти в Азербайджане // Материалы по истории Азербайджана. — Баку: Элм, 1988. — Т. 10. — С. 115.

    Литература

    • Баберовски Й. . Враг есть везде. Сталинизм на Кавказе. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), Фонд «Президентский центр Б.Н. Ельцина», 2010. — 855 с.
    • Безугольный А. Ю. Народы Кавказа и Красная армия. 1918—1945 годы. — М.: Вече, 2007.
    • Гусейнов И. Победа Советской власти в Азербайджане в 1920 году и помощь XI Красной Армии // Труды Института истории партии при ЦК ВКП(б) Азербайджана. — Баку, 1952. — Т. XVIII.
    • Дарабади П. Военно-политическая история Азербайджана (1917—1920 годы). — Баку: Изд. дом «Кавказ», 2013.
    • Зейналов Р. Военное строительство — военно-патриотическая и оборонно-массовая работа в Азербайджанской ССР в период строительства социализма (1920—июнь 1941 г.). — Баку: Элм, 1990.
    • Краснознамённый Закавказский: Очерки истории Краснознамённого Закавказского военного округа. — Тбилиси: Сабчота Сакартвело, 1981.
    • Кадишев А. Б. Интервенция и гражданская война в Закавказье. — М.: Воениздат, 1960.
    • Токаржевский Е. А. Из истории иностранной интервенции и гражданской войны в Азербайджане. — Баку: Изд-во АН Азербайджанской ССР, 1957.
    • Xanlar Bayramov. Gəncə üsyanı - 1920: sənədlər və materiallar. — Bakı: Ləman Nəşriyyat-Poliqrafiyas, 2010. — 290 с.

    Данная страница на сайте WikiSort.ru содержит текст со страницы сайта "Википедия".

    Если Вы хотите её отредактировать, то можете сделать это на странице редактирования в Википедии.

    Если сделанные Вами правки не будут кем-нибудь удалены, то через несколько дней они появятся на сайте WikiSort.ru .



    Текст в блоке "Читать" взят с сайта "Википедия" и доступен по лицензии Creative Commons Attribution-ShareAlike; в отдельных случаях могут действовать дополнительные условия.

    Другой контент может иметь иную лицензию. Перед использованием материалов сайта WikiSort.ru внимательно изучите правила лицензирования конкретных элементов наполнения сайта.

    2019-2024
    WikiSort.ru - проект по пересортировке и дополнению контента Википедии