Никита Васильевич Воронов | |
---|---|
Дата рождения | 1 августа 1924 |
Место рождения | |
Дата смерти | 24 мая 2002 (77 лет) |
Место смерти | |
Страна | |
Научная сфера | дизайн архитектурной среды, история дизайна, техническая эстетика |
Место работы | преподавал: Московский художественно-промышленный университет; вёл научную работу: НИИ Российской Академии художеств |
Учёная степень |
кандидат исторических наук, доктор искусствоведения |
Учёное звание | профессор |
Награды и премии |
Ники́та Васи́льевич Во́ронов (1 августа 1924, Москва — 24 мая 2002, там же) — советский и российский искусствовед, кандидат исторических наук, доктор искусствоведения, профессор, член Союза художников, Союза дизайнеров, член Комиссии по Государственным премиям России по отделению дизайна. Заслуженный деятель искусств Чувашской Республики и Российской Федерации. Участник Великой Отечественной войны. Лауреат Государственной премии Российской Федерации (2003)[1].
Воронов Никита Васильевич родился в г. Москва, 1 августа 1924. Участник Великой Отечественной войны (1942—1943)[2].
В 1970 участвовал в совместной экспедиции НИИ художествен. промышленности Мин-ва местной промышленности РСФСР и НИИ ЯЛИЭ при Сов. Мин. Чуваш. АССР по территориям проживания всех этнографических групп чувашей Чуваш. АССР с целью изучить художествен. промыслы и возможности организации производства изделий народ. искусства. Поддерживал связи с художествен. и науч. общественностью Чувашии, был наставником чуваш. искусствоведческой науки. Обстоятельно анализировал произведения чуваш. художников Н. В. Овчинникова, Р. Ф. Фёдорова, А. И. Миттова и др. в отдельных книгах[2].
Распоряжением Президента РФ Ельцина Б. Н. N 545-рп от 2 августа 1993 г., Воронов Никита Васильевич утвержден в состав Комиссии при Президенте Российской Федерации по Государственным премиям Российской Федерации в области литературы и искусства.
Автор более 40 книг, монографий, брошюр и альбомов, более 300 статей в сборниках трудов и журналах. Область интересов — монументальное искусство, скульптура, декоративно-приклад. искусство, дизайн. Большинство работ посвящено современ. искусству России, в том числе Чувашии, Калмыкии и бывших союзных республик — Грузии, Армении, Азербайджана. Вёл науч. работу в НИИ Росс. Академии художеств[2].
Московская государственная художественно-промышленная академия им. С. Г. Строганова имеет Кафедру истории и теории декоративного искусства и дизайна. Данная кафедра готовит историков и теоретиков искусства, художественных критиков, арт-менеджеров, специалистов в области галерейного бизнеса и арт-туризма.
Кафедра Истории и теории декоративного искусства и дизайна, как выпускающая кафедра, создана в 1994 году. В своей деятельности она опирается на новейшие достижения отечественной и зарубежной искусствоведческой науки и на 140-летний опыт преподавания истории искусства в Строгановском училище, институте, университете, где на академической кафедре «История искусств» педагогическую деятельность вели такие выдающиеся учёные, как Н. Н. Соболев, С. В. Ноаковский, Д. Е. Аркин, М. А. Ильин, К. А. Соловьёв, И. Е. Данилова, А. К. Чекалов, П. А. Тельтевский, а в становлении новой кафедры, подготавливающей искусствоведов, активное участие принимал крупнейший отечественный историк и теоретик дизайна, изобразительного и декоративного искусства Никита Васильевич Воронов.[3]
Воронов Никита Васильевич преподавал в Моск. художественно-промышлен. университете[2].
Ниже приведён список основных произведений Никиты Воронова.
Книга «Алмазная грань» Никиты Воронов (Муза Дубова, Год издания: 1974 Издательство: Лениздат) рассказывает об искусстве художественного стекла, которое ещё в середине XVIII века начали изготовлять в Петербурге. Здесь талантливые мастера-стеклоделы создавали непревзойденные художественные произведения из стекла и хрусталя. И хотя трудились они в тяжелых условиях самодержавно-крепостнического государства, их изделия отличались красотой и совершенством, они до сих пор поражают виртуозностью отделки, блеском и законченностью формы. После Великой Октябрьской социалистической революции наступил новый качественный этап в развитии искусства художественного стекла, возрождение которого было связано с именами крупнейшего советского скульптора Веры Игнатьевны Мухиной и замечательного советского ученого Николая Николаевича Качалова. Созданные В. И. Мухиной шедевры из стекла и хрусталя раскрывают огромные художественные возможности стекла. Традиции в стеклоделии, заложенные ею, в наше время развивает талантливый коллектив Ленинградского завода художественного стекла, произведения которого достойно представляли наш город на всесоюзных и международных выставках. Авторы книги, кандидат исторических наук Н. В. Воронов и работник завода художественного стекла искусствовед М.Дубова, на основе интересных документальных материалов рассказывают об истории возникновения и развития предприятия, говорят о его сегодняшнем дне, о его лучших людях, составляющих славу и гордость завода.[9]
Книга Никиты Воронова «Скульптор Дмитрий Борисович Рябичев» (Издательство «СОВЕТСКИЙ ХУДОЖНИК», 1985 г.). «Монументальное отношение» к портрету, умение сосредоточить внимание на главном, сознательное ограничение себя в деталях — все это серьезно помогает скульптору при работе над портретами-памятниками и надгробьями. Давно уже сложилась некая традиция портретного надгробия, всеми молчаливо признаваемая, хотя и спорная. По-видимому, её сложению в какой-то мере помог обычай снимать с великого умершего гипсовую маску. Эти маски нередко служат потом основой для памятников-надгробий, в которых скульпторы обычно усиливают черты значительности и величия, некоей застылости, благородной возвышенности. Так рождается один способ портретного обобщения. Но смерть, как известно, «разглаживает» лицо, делает его невозмутимо-спокойным. Создается впечатление, что все земные заботы и треволнения оставили, наконец, человека, и облик его приобретает значительность, отрешенность от суетной повседневности, «потусторонность». Созданный на основе маски портрет не превращается в собирательный тип, он сохраняет свою индивидуальность. Лицо приобретает некую размеренную правильность, своего рода, «окаменелость», обычно, лишь какая-либо одна черта характера выявляется при работе над портретом сильнее, подчеркивается, становится доминирующей. Разные виды портретных обобщений очень хорошо прослеживаются в работах Рябичева. Портрет «Бабы Насти» (1964) — это портрет тип. При взгляде на него вы может быть, даже скажете, что когда-то в жизни видели эту женщину. Действительно, те, далеко не прекрасные особенности которые накладывают на лица пожилых неумолимые годы, переживания, болезни, — все они от печатались здесь. Вроде бы нет ни одной резкой или гротескной черты, но тем не менее, портрет кажется почти гротескным. Несмотря на, казалось бы, мягкие плавне линии скул и щек, выпуклость лба, в лице есть что-то бескомпромиссно-квадратное, а заостренный нос и подбородок вместе с пронзительным взглядом запавших глаз выдают какую-то упрямую волю, отнюдь не располагающую к приятному общению…. … «Прометей» — обобщенное, символизированное изображение головы Карла Маркса, ставшее основой памятника в Ташкенте. Здесь черты лица почти скрыты мощными массами бороды, усов, развевающихся волос, создающих впечатление ветра, вихря, языков пламени. Это обобщенный монументальный портрет, и скульптор здесь вовсе не стремится к тому, чтобы зритель анализировал по чертам лица особенности характера. Ему важно другое: чтобы мы сразу увидели именно Маркса и правильно прочли мысль скульптора, восприняв произведение аллегорически, как образ Прометея, как образ того, кто несет огонь, а стало быть, свет людям. В таком отношении к портрету кроются особенности как раз монументальных портретов-памятников. По сути дела они превращаются в идею, в символ, в аллегорию. Ль первоосновы произведения, то есть от собственно портрета, здесь требуется фактически лишь одно: быстрая мгновенная узнаваемость. Остальное — выражение идеи и творческой воли скульптора. Личность автора, его идейные позиции, его социально-нравственные идеалы играют здесь определяющую роль. Идея Маркса-Прометея, нашедшая, как известно, свое выражение в литературе, воплощена Рябичевым в монументальной пластике. В своем портретном творчестве второй половины 1960—1970-х годов Рябичев все более определённо выступает как монументалист. Но все же некоторые изменения в его творчестве происходят, вернее, не столько даже изменения, сколько смещения акцентов. Так, с конца 1960-х и почти до второй половины 1970-х годов он почти не уделяет внимания собирательным портретам-типам. его более занимают портреты-памятники, то есть тот вид портретов, который близок к надгробиям. Может быть, это связано и с чисто случайными обстоятельствами с тем, например, что в начале 1970-х годов ему пришлось выполнить три надгробия: кроме уже знакомой нам Анастасии Андреевны Боруновой («Бабы Насти»), это были надгробия узбекского поэта Мусо Айбека и врача С.Атаханова (оба 1971 г.) И в двух последних ясно прослеживаются черты портретов-памятников. В них сохраняется индивидуальная характеристика, но она сделана обобщенно, как бы «крупными мазками», четкими объёмами и массами. Реальные особенности каждого лишь слегка обозначены. Именно так «обозначена», например, масса волос в портретах М.Айбека и С.Атаханова, так «мазками» словно бы наложены сверху брови, резко очерчены губы. Лица даны в симметричной окаменелости, особенно у С.Атаханова, в его бюсте использована спокойная композиция, своей традиционной статикой не отвелкающая внимания от лица. В надгробии Мусо Айбека ощущается более развитое и непривычное движение -наклоненная голова, — помогающее восприятию поэтического образа. Избранный материал — полированный гранит — не только способствует, но как бы и требует для выражения своей специфики как раз такого оперирования массами и деталями…. ". Мощный кубический гранитный блок, чёрный, как сама земля, стремительно расколола на две части сквозная трещина… Это символ разверзшейся бездны — ключевой образный элемент скульптурно-архитектурного мемориала «Мужество», посвященного восстановлению Ташкента и ликвидации последствий землетрясения 1966 года. Он был открыт десятилетие спустя — в 1976 году, когда сам мемориал уже окружали новые красавцы-дома, шумела зелень и сверкали на солнце немолчные струи фонтанов. Автор этого произведения скульптор Дмитрий Борисович Рябичев приехал сюда почти тотчас после трагических событий и вместе с архитектором С.Адамовым стал руководить творческим коллективом создателей мемориала. «…Сохраняя свою обобщенную, малодетализированную манеру пластики, Рябичев, однако, совсем в ином ключе решил памятник Ш. М. Шамахмудову и его пятнадцати детям, установленный в Ташкенте. Семья кузнеца Шамахмудова в годы Великой Отечественной войны усыновила и вырастила пятнадцать детей-сирот разных национальностей, малышей, чьи родители погибли в боях за Родину. Это был подвиг простого человека и его жены, принявших на себя огромную заботу о неродных детях и ответственность за их жизнь и судьбу. По решению правительства Узбекской ССР в Ташкенте в 1982 году подвиг семьи Шамахмудовых был увековечен в бронзе. Символично, что памятник установлен сблизи Дворца Дружбы народов имени В. И. Ленина (арх. Е. Г. Розанов, С. Р. Адылов), ибо он тоже олицетворяет эту нерушимую дружбу, особенно ярко проявившуюся в тяжелую для Родины годину».[10][11]
Данная страница на сайте WikiSort.ru содержит текст со страницы сайта "Википедия".
Если Вы хотите её отредактировать, то можете сделать это на странице редактирования в Википедии.
Если сделанные Вами правки не будут кем-нибудь удалены, то через несколько дней они появятся на сайте WikiSort.ru .