WikiSort.ru - Не сортированное

История Китая

Изучение истории Востока и его места во всемирной истории

Начав научную карьеру с изучения общества Древнего Китая (его ранние работы «Аграрные отношения и община в древнем Китае (XI—VII вв. до н. э.)» (1961), «Культы, религии, традиции в Китае» (1970) и «Проблемы генезиса китайского государства» (1983) получили высокие оценки среди специалистов), Леонид Сергеевич в дальнейшем всё более увлекался исследованием макропроцессов и теорией истории. Это влечение было также обусловлено тем, что уже в ранних своих работах молодой историк обнаружил противоречие между реально существующими историческими фактами и формационной теорией, которая на то время считалась единственной верной в Советском Союзе и согласно которой на Древнем Востоке существовала рабовладельческая формация. Обстоятельное знакомство с древнекитайскими проблемами позволило Васильеву активно включиться в начавшуюся в 1960-е гг. вторую дискуссию об азиатском способе производства.

В 1966 году Васильев в соавторстве с И. А. Стучевским отстаивал взгляд на азиатский способ производства как на сосуществование рабовладельческого и феодального способов эксплуатации (подобную точку зрения поддерживал на заре своей научной деятельности и Ю. И. Семёнов). По мнению Васильева и Стучевского, ни рабовладельческий, ни феодальный уклад не приобрели господствующего значения (как это произошло на Западе: в античности, где стало преобладать рабовладение; или у древних германцев, где верх взял феодальный уклад) по той причине, что природные условия Азии требовали коллективного труда больших масс людей, затрудняя развитие конкретных форм эксплуатации. Различие маршрутов движения из первобытности к классовой формации античного и древнегерманского миров Васильев со Стучевским тоже объясняли условиями местности.

Позаимствовав у Маркса термины «первичной» и «вторичной» формации, авторы предположили, что «первичная формация» обозначает все доклассовые общества, а во «вторичную формацию» Маркс объединил все классовые докапиталистические типы общества. Рабовладельческий, феодальный и азиатский строй — только формы «вторичной формации»; все они основаны на сходных типах собственности, эксплуатации и внеэкономическом принуждении. Различия между всеми этими формами, по мнению авторов, — «это различия не в главном, а во второстепенном». В итоге формационная схема у Васильева со Стучевским приняла следующий вид: первичная формация — вторичная формация (азиатский способ производства, рабовладение или феодализм) — капитализм — социализм. Впрочем такая схема исторического развития не объясняла, почему из азиатской «модификации» «докапиталистической формации» капитализм не появляется, но, сменяет её, будучи привнесен из Западной Европы; почему из рабовладения капитализм не только не вырастает, но и не наследует ему. Капиталистический уклад же зарождается, когда все античное наследие давно было поглощено феодализмом (в результате так называемого «романо-германского синтеза»).

В последующем взгляды Васильева на социально-экономический строй Древнего Востока претерпели изменений. В начале 1980-х гг. учёный отказался от марксистской формационной системы, что наиболее полно проявилось в серии его статей, посвящённых проблемам генезиса государства^[2]. В то же время им была предложена концепция «власть-собственность», разработку которой учёный затем продолжал несколько десятилетий. Смысл концепции в том, что тысячелетиями вне антично-буржуазного Запада формировалась власть старших в управляемыми ими коллективах от патриархальной семейно-клановой группы до деревенской общины, а затем и племени, что привело к возникновению урбанистической цивилизации и государственности.

Сформировавшиеся представления о генеральном историческом процессе, весьма отличные от тех, что были в своё время предложены Марксом и стали в СССР догмой, подтолкнули учёного к поиску потенциальных корней капитализма в происхождении Запада, а именно, в античности. Это и стало той причиной, которая побудила Васильева более обстоятельно заняться изучением всей истории человечества, чему и были посвящены тома «Всеобщей истории», написанные в свободной манере и изданные в форме учебного пособия^[3].

Итоговой работой для Васильева стал учебник «История Востока в 2 тт.», который впервые был опубликован в 1993 году и по состоянию на 2011 год пережил пять переизданий. В этой работе учёный предпринял попытку обобщить широкий фактический материал на основе собственной концепции развития исторического процесса, в частности дихотомии Запад-Восток: активно развивающемуся Западу он противопоставил консервативный Восток, специфичный путь которого «не вёл к научно-техническому прогрессу, не способствовал раскрепощению личности и не создавал условия для активной реализации выдающихся открытий человеческого ума».

Концепция всемирной истории

Отталкиваясь от серии статей 1980-х годов, касавшихся обоснования проблемы власти-собственности, и перенеся центр теоретического исследования с целью углубленного понимания основ генерального процесса на всю композицию и ход изложения исторических событий в шеститомнике, Васильев пришёл к нескольким основополагающим идеям, сумма которых позволила создать принципиально новую концепцию мировой истории.

Первая из них, рождённая в результате сопоставления элементов древневосточной и античной традиций в феномене эллинизма, сложившегося после завоеваний Александра — это принципиальное несходство Востока и Запада. Акцентировав на нём внимание, Л. С. Васильев пришёл к выводу, что античность не имеет отношения к структуре власти-собственности. Это иная структура, социополитический смысл которой в том, что не всесильная власть абсолютно господствует над бесправными подданными, но напротив, самоорганизовавшиеся в гражданское общество граждане создали служащую им выборную, не наследственную администрацию. Такая разница, надежно подкрепленная свободными и гарантированными уважаемым всеми законом рыночно-частнособственническими отношениями, определила преимущества Запада (мировой город) перед Востоком (мировая деревня). Именно на античном Западе эти новации, оснащенные элементами либеральной демократии и частного права, чего не знал Восток, обусловили резкий рост экономики (протокапитализм) и стремительной модернизации, что столь отличало и все ещё отличает мировой город от мировой деревни. Не сразу и не без потерь, но только лишь после крушения Рима и возникновения на территории европейского Запада варварских королевств полукочевых пришельцев с востока (включая и мусульман Иберии), возродившиеся античные традиции оказались посреди мировой деревни фундаментом заново формировавшегося средневекового западноевропейского города.

Вторая идея, производная от первой, сводится к тому, что в отличие от мира вне Запада, западноевропейский феодализм как модификация восточной или полупервобытно-восточной структуры власти-собственности¸ которой в любом её варианте имманентно присуща тяга к консервативной стабильности, оказался под энергичным воздействием противоположного ей динамично развивавшегося города с самоуправлением античного типа. Это обстоятельство предопределило успех европейского Запада в соревновании с достигшим высокого уровня цивилизации традиционным Востоком. Этапами его были Возрождение (античности), церковная Реформация, открывшая дорогу свободомыслию, Великие географические открытия и век Просвещения. На протяжении всего этого динамичного исторического процесса античный протобуржуазный город постоянно порождал новое и укреплял позиции западноевропейской предбуржуазии, ускорявшимися темпами обгонявшей статичный Восток. В итоге с рубежа XV—XVI веков опиравшийся на античные традиции Запад сумел поставить в колониальную зависимость от себя почти весь остальной мир, мировую деревню.

Вынужденно подчиняясь принуждению, этот мир, сопротивляясь и понемногу приспосабливаясь к привнесённым буржуазной структурой кардинальным переменам, воспринимал преимущества динамичного образа жизни, что проявлялось в условиях его повседневного существования и стало особо ощутимо в XIX—XX веках. На смену обществам первобытного и традиционно-восточного типа, которые соответствовали консервативно-статичной структуре власти-собственности, приходили, хотя и очень неравномерно, в зависимости от уровня развития, силы влияния как колонизаторов, так и местных цивилизационных особенностей. Возникали общества смешанного типа с элементами предкапиталистической структуры. И эти перемены, независимо от того, насколько они ощущались самими странами и народами, были позитивны, что лучше всего проявилось в конце XIX и в XX веке в форме бурно ускорявшихся темпов не производства, а воспроизводства местного населения.

Эти темпы зависят от извечных традиционных стандартов, что характерно для выживания всего живого (имеется в виду теория Дарвина о естественном отборе в процессе постоянной борьбы за существование каждого вида, включая и сапиентов). Однако именно созданные и надежно обеспеченные колониализмом успехи в развитии создали благоприятные условия для реализации видового инстинкта, что всегда автоматически происходит в условиях первой подходящей для этого возможности^[4].

Третья центральная идея исторического процесса в том, что, доказав свои преимущества, антично-буржуазный либеральный путь эволюции вместе с тем вынужденно оказался почти что собственным могильщиком. Однако произошло это не вследствие не оправдавших себя марксистских расчетов на недовольный буржуазией европейский пролетариат. Все произошло и ускоренным темпом происходит в наши дни потому, что роль пролетариата взяла на себя недовольная своей отсталостью мировая деревня, то есть мир вне Запада. Модернизация и резкое естественное ускорение темпов индустриального развития на буржуазном Западе вкупе с мудрой социальной политикой избираемой народом власти привели капитализм к столь щедрому обогащению, что реагировавший на это мир вне Запада, начав с потерпевшей крах в годы Первой мировой войны нищей и агрессивной большевистской России и кончая ощутившими горечь той войны странами с тоталитарными режимами (итальянский фашизм, германский нацизм, иные корпоративные государства Европы и Америки), сумел в XX веке существенно изменить облик планеты. Она в условиях господства капитализма оказалась способной прокормить всех, развиться до неузнаваемости, но за это на смену триумфу буржуазии пришел террор тоталитаризма, что в XX веке сперва привело ко Второй мировой и холодной войнам, протекавшим на фоне деколонизации отставших в развитии стран, что привело к резкому ускорению их воспроизводства (при четырёхкратном росте населения в XX веке с 1,6 до 6,4 млрд, для Африки он оказался 8—10-кратным, а в странах Запада практически незаметным), а затем к новому расцвету агрессивной экспансии фундаментального средневекового ислама.

Согласно Васильеву, процесс эволюции человечества определяется не производительными силами и вообще не успехами в экономике. Он всегда зависел и будет зависеть от идей творческого меньшинства: именно идейно-институциональный фундамент создает или ограничивает возможности эволюции, все той же экономики и связанного с ней творчества умных. Верные идеи становятся основой для расцвета, неверные (или просто отсутствие верных) ведут к энтропии — то есть к остановке в развитии, к террору, репрессиям, разрушению и деградации.

Природа, регулирующая существование всего живого, содействует эволюции в разумном направлении и препятствует всему противоположному. До поры до времени человечество вынужденно считалось с этим. Однако в последние десятилетия, перестав в сущности делать это, оно вступает в решительный конфликт с Природой. Люди, не считающиеся с этим, получают все более чувствительные предостережения в форме природных аномалий и не должно рассчитывать на безнаказанность.

Резонанс. Концепция всемирного развития, предложенная Васильевым, была подробно разобрана индологом Л. Б. Алаевым^[5]. К моменту написания рецензии из печати вышли только два первых тома «Всемирной истории», но познакомившись лишь с ними, учёный пришёл к выводу, что «в основу положена простая схема, решительно подчиняющая себе реальную историю». Алаев указывает на многочисленные противоречия между фактами и предлагаемой исторической схемой, упрощения, вольное обращение с трактовкой хода исторических событий и откровенные ляпы.