Свободный стих[1][2], верли́бр (фр. vers libre) — в разной степени свободный от жёсткой рифмометрической композиции[3][4] стих, занявший довольно широкую нишу в европейской, в частности — англоязычной, поэзии XX века. Это тип стихосложения, для которого характерен последовательный отказ от всех «вторичных признаков» стиховой речи: рифмы, слогового метра, изотонии и изосиллабизма (равенства строк по числу ударений или слогов) и регулярной строфики[5].
Вопреки распространённому мнению, свободное стихосложение не является новейшим изобретением[6], имея, наравне с рифмометрическим, корни в дописьменном поэтическом творчестве, эпосе, исторических песнях[7][8], хотя и не является прямым продолжением дописьменных традиций[5]. Тем не менее, для многих национальных стихотворных традиций верлибр стал основным способом выражения поэтического авангарда. Верлибр как литературное направление отстаивали французские поэты-символисты Гюстав Кан и Реми де Гурмон. Современный верлибр также многим обязан таким поэтам XIX века как Фридрих Гёльдерлин, Уолт Уитмен, Стивен Крейн, Артюр Рембо, Жюль Лафорг и др. В начале XX века он был избран в качестве основного метода многими англоязычными поэтами, в частности, представителями имажизма; Ричард Олдингтон в предисловии к антологии имажизма (1915) писал:
Мы не настаиваем на том, что верлибр — единственный метод написания поэзии. Но мы отстаиваем право и свободу поэтов писать таким образом.
Томас Элиот писал[9]:
Автор верлибра свободен во всём, если не считать необходимости создавать хорошие стихи.
Владимир Бурич писал о свободном стихе[10]:
В противоположность конвенциональным стихам (то есть стихам, имеющим такие обязательные признаки, как метр и рифма или хотя бы один из них), которые стихами записываются для выделения метрического ряда и удобства отыскания рифмы глазами, свободные стихи записываются стихами для выявления оттенков интонации, смысла, для подтверждения или обмана читательского ожидания (существует такой психологический феномен). С точки зрения эстетической конвенциональные стихи являются конкретным выражением категории искусственности (не следует вкладывать в это слово негативный смысл), а свободные стихи — эстетической категории естественности.
В 2007 году Максим Амелин опубликовал в журнале «Арион» нерифмованный диптих Михаила Собакина «Благополучное соединение свойств…» (1738), посвящённый императрице Анне Иоанновне. В сопроводительной статье Максим Амелин называет этот текст первым образцом русского верлибра[11]. Теоретик литературы Юрий Орлицкий указал, что «Собакин вряд ли понимал, что пишет свободным стихом», и то, что он написал, в те времена «скорее воспринималось как проза»[12].
Свободный стих как таковой был впервые упомянут в русских литературных источниках в XVIII веке Антиохом Кантемиром в его «Письме к приятелю о сложении стихов русских»[13], где также были заложены основы теоретического анализа свободного стиха и возможностей его адаптации в русской поэзии. Однако занял место в русской поэзии он лишь в начале XX века, когда со свободным стихом экспериментировали поэты Михаил Кузмин, Сергей Нельдихен и др.
В 1991 году решением президента «Ассоциации русского верлибра» (распавшейся в 1995 году) Карена Джангирова день 22 марта объявлен Днем Верлибра[значимость факта?].
Несмотря на всё это, в российской критике споры о месте верлибра в русской поэзии не утихают. Достаточно показательна, например, статья Кирилла Анкудинова в «Литературной газете» «Наблюдать умирание ремёсел». По его мнению, «в верлибре слово может быть „носителем информации“ плюс образом; однако поэзия помнит о том, что была синкретическим искусством, и слово — нота или сочетание нот незримой партитуры стиха (попытайтесь пропеть верлибр). … Поэтическая индивидуальность обеспечивается просодией, то есть звучанием стиха; верлибр умерщвляет просодию; лирическое слово в верлибре, вместо того, чтобы держаться на просодической волне, или идёт камнем ко дну прозы, или прицепляет к себе воздушный шар приторной образности»[14]. С другой стороны, Дмитрий Чернышев определяет верлибр как высшее достижение литературы со времён «ритмической речи богов»[15].
Она пришла с мороза,
Раскрасневшаяся,
Наполнила комнату
Ароматом воздуха и духов,
Звонким голосом
И совсем неуважительной к занятиям
Болтовней.
Она немедленно уронила на пол
Толстый том художественного журнала,
И сейчас же стало казаться,
Что в моей большой комнате
Очень мало места.
Всё это было немножко досадно
И довольно нелепо.
Впрочем, она захотела,
Чтобы я читал ей вслух Макбета.
Едва дойдя до пузырей земли,
О которых я не могу говорить без волнения,
Я заметил, что она тоже волнуется
И внимательно смотрит в окно.
Оказалось, что большой пестрый кот
С трудом лепится по краю крыши,
Подстерегая целующихся голубей.
Я рассердился больше всего на то,
Что целовались не мы, а голуби,
И что прошли времена Паоло и Франчески.
6 февраля 1908
Александр Блок
Молодые девушки похожи лицом
на небо,
на ветер,
на облака.
Потом из них получаются
верные жены,
лица которых похожи
на дома,
на мебель,
на хозяйственные сумки.
Но их дочери
вновь похожи лицом
на небо, ветер
и весенние ручейки.
Арво Метс
Данная страница на сайте WikiSort.ru содержит текст со страницы сайта "Википедия".
Если Вы хотите её отредактировать, то можете сделать это на странице редактирования в Википедии.
Если сделанные Вами правки не будут кем-нибудь удалены, то через несколько дней они появятся на сайте WikiSort.ru .