Производственный роман (англ. Occupational Novel) — литературное произведение, в центре повествования которого находится профессионал, решающий стоящие перед ним производственные задачи[1]. Так Н. Л. Лейдерман определил его, как «жанр, в котором человек рассматривается прежде всего в свете его рабочих функций»[2].
Многие исследователи считают производственный роман прямым наследником натуралистического романа: вместе с построением индустриального общества возникла потребность в литературе, описывающей такие категории человеческого бытия, как «труд» и «производство»[3].
При вычленении производственного романа как самостоятельного жанра из смежных литературных стратегий, опора возможна на два жанрообразующих признака: тема труда в качестве содержательной основы, и образ человека труда как художественная доминанта[4].
Создателем жанра был французский писатель и инженер Пьер Амп, который в начале XX века (первый роман опубликован в 1908 году) стал автором цикла романов Страда человеческая, посвящённый людям различных профессий[5][6]. Ему же принадлежит и авторство самого термина производственный роман[7].
Первым «каноническим» и «программным» производственным романом в России литературоведы назвали «Цемент» Ф. Гладкова, (1925 г.)[8]. Верхняя граница угасания жанра может быть отнесена к 1970—1980 годам, но остаётся спорной.
В дальнейшем, вплоть до 60-х годов XX века производственный роман стал в основном «визитной карточкой» советской литературы, основным жанром соцреализма[9]. Так А. М. Горький на Первом съезде советских писателей в 1934 году говорил, что «Основным героем наших книг мы должны избрать труд, то есть человека, организуемого процессами труда, (…) и человека, в свою очередь, организующего труд более легким, продуктивным, возводя его в степень искусства»[1][10] И. М. Нусинов в своей работе «Вопросы жанра в пролетарской литературе» выделил жанр производственного романа в качестве одного из основных жанров новой советской литературы, призванного освещать «процесс создания нового социалистического производства». Наряду с ним он описал такие жанры, как семейно-бытовой роман, перспективный и утопический романы, исторический роман и близкий к последнему интернационально-пролетарский роман. Все эти жанры он рассматривал с утилитарной точки зрения — их роли в строительстве нового общества[11]. В. М. Фриче писал, что именно производственный роман лучше всего соответствует наиболее важному для того времени «образу пролетариата» как «класса-строителя». При этом Фриче отвергал такие важные элементы романного повествования, как любовная линия и вообще всякий психологизм[12]. Тем не менее, несмотря на важность этого жанра для литературы СССР, в Литературной Энциклопедии 1935г-1938 гг. есть большая статья о «пролетарской литературе»[13], но нет ни слова о «производственном романе»[1].
Ранние производственные романы, будь то книги Ампа или писателей-соцреалистов, отличались использованием приёмов и форм, характерных для журналистики, а не художественной литературы. Нередким приёмом при написании подобных произведений в СССР была творческая командировка писателя на стройку или производство, имеющее важное значение для индустриализации СССР[14]. Теоретики пролеткульта писали о создании романов, как о процессе, родственном конвейерному производству. Пропагандистская и публицистическая роль, отводимая советской идеологией литературе, влияла не только на форму, но и на содержание литературы: так, герой романа Юрия Крымова «Танкер „Дербент“» рискует собой ради коллектива; У Валентина Катаева в романе «Время, вперёд!» герои днюют и ночуют на стройке, забывая о еде; в романе «Цемент» Фёдора Гладкова — отказываются ради индустриализации страны от личного счастья, теряя дочь; а у него же в романе «Энергия» герой умирает на работе на глазах у зарубежной делегации[1][15]. Для производственных романов этого периода был характерен казарменный коллективизм и узко-функциональный взгляд на человека, который порой просто вытеснялся за пределы романного полотна. Как писал в 1954 году М. М. Кузнецов, «главным героем стал конвейер, а не человек»[16]
Писатели обращались к тематике производственного романа зачастую из конъюнктурных соображений — это гарантировало достаточную благосклонность власти, что в то время было единственным способом достижения материального благополучия и личной безопасности[14]. Михаи́л Гаспа́ров писал —
…образцовую опись образов и мотивов советского производственного романа дал в своё время А. Твардовский в поэме «За далью — даль»:
«Глядишь, роман, и все в порядке:
Показан метод новой кладки,
Отсталый зам, растущий пред
И в коммунизм идущий дед;
Она и он — передовые,
Мотор, запущенный впервые,
Парторг, буран, прорыв, аврал,
Министр в цехах и общий бал…».
— М. Л. Гаспаров. «Снова тучи надо мною…» Методика анализа // Гаспаров М. Л. Избранные труды. Т. II. О стихах.. — М., 1997. — С. 9-20.
Ю. Б. Кузьменко описал подобную схему в своей книге «Советская литература вчера, сегодня, завтра», вышедшей в 1981 году: местом действия служит завод, стройка, колхоз или фабрика; героем должен быть передовик производства или инженер-новатор, антагонистом которого — некий мешающий прогрессу герой-консерватор, а порой и вредитель; производственный конфликт неизбежно кончался победой первого[17][18].
Вышедший в 1930 году научно-фантастический роман Александра Беляева «Подводные земледельцы» также построен по принятому тогда соцреалистическому канону производственного романа (включая вредителей: как «врага народа», так и японских диверсантов)[19]. Он, в свою очередь, положил начало так называемой «фантастике ближнего прицела»[20].
Основные структурные элементы производственного романа получили своё развитие в других жанрах соцреализма, которые завоёвывают популярность в 1950—1960-х годах. Так, в пятидесятые годы в СССР становится популярным жанр «Семейной хроники», к которому относятся такие произведения, как «Журбины» и «Братья Ершовы» Всеволода Кочетова, «Ястребовы» Михаила Обухова, «Колобовы» Виссариона Саянова, «Волгины» Георгия Шолохова-Синявского, «Строговы» Георгия Маркова, «Семья Рубанюк» Евгения Поповкина. Авторы, пишущие в этом жанре, равнялись на такие образцы как «Дело Артамоновых» Горького, «Тихий Дон» Шолохова и «Хождение по мукам» А. Н. Толстого. Эти произведения, как и ранние советские производственные романы, обычно строились по одной клишированной схеме, с приматом описания не личных, человеческих отношений, но трудовых. Такие семейные хроники имели тенденцию превращаться в рассказ о трудовых буднях рабочей династии[21].
С середины 50-х гг. в книги этого жанра (такие, как цикл очерков Валентина Овечкина «Районные будни» или роман Галины Николаевой «Битва в пути»), сохраняя все внешние атрибуты производственного романа, приобретают критический взгляд на окружающую социалистическую действительность[22][23]. Важной вехой в переосмыслении жанра производственного романа, произошедшем на фоне «хрущёвской оттепели», стала книга Дудинцева «Не хлебом единым»[24].
Своего рода производственными романами являются произведения Даниила Гранина «Искатели» и «Иду на грозу».
Возрождение жанра на Западе начал Артур Хейли, своим дебютным произведением Посадочная полоса 08[en] (англ. Runway Zero-Eigh) (другое название «На грани катастрофы» (англ. Flight into Danger))[5] (это была пьеса, ставшая затем киносценарием и повестью[25]). Своим литературным предшественником сам Хейли считал Робина Мура, автора документальных романов и левого публициста, известного такими своими произведениями, как «Зелёные береты» и «Французский связной»[25].
Верный традициям натурализма Хейли (впрочем, как и Робин Мур) тщательно «вживается в материал», старался максимально сохранить «правду жизни»[5]. Прежде чем писать о людях какой-то профессии, он стажировался в ней, а описывая какое-то предприятие (банк, отель, аэропорт) много работал с текущей документацией подобных предприятий[25].
В советской/российской литературе традиции Хейли продолжает ленинградский/петербургский писатель Илья Штемлер[25].
Последователем Хейли является и Том Клэнси, создавший жанр технотриллера, книги которого отличает внимательность к деталям функционирования армии, полиции и других силовых структур[25].
Особой разновидностью производственного романа, сюжетно близкой к детективу, является роман полицейский (фр. polar), герои которого — профессионалы-полицейские, а дело, которое они делают — расследование преступлений. Как и собственно детектив, полицейский роман — это разновидность криминального романа. Но, в отличие от классического детектива, герой которого (независимо от профессии) — одиночка, оружие которого — наблюдательность, аналитические способности и жизненный опыт, сыщик из «полицейского детектива» — часть системы правоохранительных органов[26][27].
Артур Хейли обратился к этому поджанру в 1997 году в своём последнем романе Детектив[en], где он подробно рассказывает об охоте на серийного убийцу. Хейли убедил взяться за этот роман его знакомый — бывший полицейский Стив Винсон, который много лет проработал в «убойном отделе» полиции Майами. При подготовке романа писатель несколько недель выходил в рейды с полицейскими Флориды, работал с полицейскими архивами[28].
«Советский детектив» всегда тяготел скорее к производственному полицейскому (точнее, «милицейскому») роману, чем к классическому детективу[29]. К этому жанру относится многие классические для советского детектива произведения братьев Вайнеров, Виля Липатова, Юлиана Семёнова и др.[29][27] Производственным романом о милиции в чистом виде являются и произведения Андрея Кивинова, положившие начало телесериалу «Менты»[25][27].
Данная страница на сайте WikiSort.ru содержит текст со страницы сайта "Википедия".
Если Вы хотите её отредактировать, то можете сделать это на странице редактирования в Википедии.
Если сделанные Вами правки не будут кем-нибудь удалены, то через несколько дней они появятся на сайте WikiSort.ru .