WikiSort.ru - Не сортированное

Зарождение

Ударный отряд из «охотников» (то есть добровольцев), образованный 19 мая 1917 года по представлению Генерального штаба капитана М. О. Неженцева командующему 8-й армией Юго-Западного фронта генералу от инфантерии Л. Г. Корнилову, для противодействия развалу фронта, разложению армии, братанию и т. п. был назван 1-м Ударным отрядом при 8-й армии. Первой была сформирована пулемётная команда. Когда численность отряда увеличилась до существенных размеров, отряд получил именное шефство генерала Корнилова и Боевое знамя — произошло это 10 июня 1917 года. Неженцев ездил в боевые части, отбирал офицеров, в первой партии из 6 человек и оказался Скоблин, ставший впоследствии командиром Корниловской дивизии. Офицерами в отряде были набраны и прапорщики — только что окончившие школы прапорщиков. К середине июня формирование отряда было завершено — он состоял из двух батальонов по тысяче штыков в каждом, трёх пулемётных команд общей численностью 600 человек, команды пеших разведчиков из бывших военнопленных-чехов и сотни конных разведчиков — донских казаков^[1] сотни 38-го Донского казачьего полка. Вступили в отряд и артиллеристы 3-го Сибирского горного артиллерийского дивизиона.^[2]

Ставший впоследствии известным корниловцем, в течение всей своей жизни проводивший активную антисоветскую работу и помогавший беженцам из СССР в Западном Берлине, словенец Александр Трушнович, вступивший в полк в качестве славянского добровольца после своего опаснейшего перехода фронта из расположения мобилизовавшей его на родине австрийской армии в расположение русских войск, так описывал приём добровольцев в Корниловский ударный полк, а также цели его борьбы, какими их видели корниловцы во главе с Неженцевым:

Нас, добровольцев, человек шестьдесят. Ждём отправки на фронт. Все мы хотим к генералу Корнилову. Его мы любим и уважаем больше всех, видим в нём сильного человека, храброго, прекрасного генерала славянской ориентации, честного, не запятнанного в прошлом, не по родовитости, а своей волей и талантом выдвинувшегося из семьи простого урядника…

…После почти двухмесячного тягостного ожидания из штаба генерала Корнилова пришла телеграмма о направлении нас в Восьмую армию… Последние дни июля 1917 года. Недалеко от Городенки, возле леса, ночью у множества костров стоял лагерем корниловский отряд… У костра сидел худощавый капитан Генерального штаба Неженцев. Узнав о приходе тридцати офицеров — южных славян, он встретил нас словами:

— Знаете ли господа, что служить в корниловском отряде нелегко?

— Господин капитан, если бы было легко, мы не пришли бы. Он радостно засмеялся и подал каждому руку…

…Мы, корниловцы, знали, что все обстоятельства против нас, и всё же шли против лавины, готовые при этом погибнуть. Чего мы хотели? Первая и главная наша цель была: уберечь Россию от разрушения и колонизации. Мы считали своим долгом выполнить обязательства, принятые Россией по отношению к союзникам, и старались сохранить армию и удержать фронт… Мы видели, что страну возглавили недостойные правители, видели, как разваливается империя, и её части, веками с ней связанные и обязанные ей всем, в трудный час от неё отрекаются. Мы чувствовали, что страну сознательно ведёт к пропасти хорошо организованная группа, располагающая средствами и опытом разрушения. Мы же, корниловцы, были носителями российской идеи, воинами трёхцветного флага. Для нас Россия была священным именем, и о себе лично мы никогда не думали… Мы верили, что русский народ опомнится, что «Русь поймёт, кто ей изменник, в чём её недуг^[3]» и ради этого поворотного момента российской смуты хотели сохранить вождя и ядро, к которому могли бы примкнуть русские люди. Корнилов был символом всего русского, всего честного^[4]

— Трушнович А. Р. Воспоминания корниловца: 1914—1934

Участие в боях Первой мировой войны

Отряд успешно участвовал в боевых действиях на Юго-Западном фронте. Полк был «крещен» в упор австрийской картечью 25 июня у деревни Павелечье, во время знаменитого Июньского наступления1917 года. Треть ударников полегли убитыми или ранеными, покрыв поле своими телами, но приказ был выполнен – вражеская оборона прорвана^[2].

26 июня 1917 года ударный отряд прорвал австрийские позиции под деревней Ямшицы, благодаря чему был взят Калуш. Отрядом было взято много трофеев и в целом отряд показал себя превосходно. Командование стало перебрасывать его на наиболее угрожаемые участки фронта, для спасения ситуации.

В дальнейшем отряд использовался как для обороны, так и для наведения порядка в тылу, где обезумевшие банды дезертиров громили склады и магазины под лозунгами «свободы и демократии».

Однако спасти положение на фронте только силами ударников не удалось — русские армии начали отступление, превратившееся в паническое бегство. Одна из рот отряда в те дни отказалась выполнять приказ командования и выступить в расположение 47-й дивизии — причиной было то, что тогда корниловцев использовали уже не для борьбы с неприятелем, а для водворения порядка в «потерявших и стыд, и совесть»^[5] армейских частях — как заградительные отряды^[1].

Корниловское выступление

После боёв, 22 июля отряд был передислоцирован для пополнения и отдыха в место формирования всех ударных частей Юго-Западного фронта — в район города Проскуров. В тот момент принявший командование всеми русскими армиями генерал Корнилов принял решение укрупнить ударные части, сформировав «ударные полки». Корниловский ударный отряд стал первым ударным полком Русской армии. В него были влиты две более мелкие части — недавно прибывший из Перми «Пермский батальон чести» поручика Канышевского и «Легион смерти» поручика Кондратьева. и численность отряда достигла 3000 ударников. В приказе по 8-й Армии от 11 августа 1917 г. за № 796 (§ 1) было сказано: «Корниловский Ударный Отряд счи­тать переформированным в четырехбатальонный полк с 1 августа сего года». Командиром полка стал полковник Генерального Штаба Митрофан Неженцев.

16 августа корниловцы, участвовавшие в июльских боях, были награждены Георгиевскими крестами^[2].

В августе 1917 года полк был переведён в Ставку Верховного Главнокомандующего в Могилёв (под видом переброски полка на Западный фронт — Корнилов собирал верные части, на которые он мог бы опереться в случае своего выступления). Однако во время выступления против Временного правительства в конце августа 1917 года Корнилов отказался от втягивания этого полка во внутрироссийский конфликт.

После провала выступления и ареста генерала Корнилова по требованию Керенского, «ударные части» попали в «опалу», как контрреволюционные. Опасность расформирования прежде всего нависла над полком, носящим имя генерала Корнилова. Командиру полка пришлось подать генералу Нисселю во французскую военную миссию прошение о переброске возглавляемого им полка на Западный фронт Великой войны, однако к удовлетворению Неженцева, в связи с тем, что его полк французам не потребовался, корниловцы остались служить в России — где по их общему мнению и было их место и предназначение^[6]. По другим данным полк от расформирования спас Томаш Масарик, который в конце лета 1917 года находился в Ставке, занимаясь формированием «Гуситского корпуса» из чехов и словаков. Он предложил включить Корниловский полк в состав своего корпуса, на том основании, что в нём уже были военнослужащие этих национальностей и югословенцы. Так и было сделано — 10 сентября Корниловский ударный полк был переименован в 1-й Российский ударный полк и придан 1-й Чехо-Словацкой стрелковой дивизии, а приказом от 30-го сентября он был переименован в Славянский ударный полк, но все прежние знаки отличия, эмблемы и звание «корниловцы» за полком сохранялись.^[1]

Участие в боях в октябре 1917 года в Киеве и расформирование полка

В итоге полк продолжил свою службу на Юго-Западный фронте в составе 1-й Чехо-Словацкой дивизии. Как только Чехословацкий национальный совет, поддерживающий Временное правительство, получил известия о вооружённом восстании большевиков в Петрограде, он заключил соглашение с командованием Киевского военного округа и Юго-Западного фронта о возможности использования чехословацких войск в вооружённой борьбе на стороне Временного правительства.

27 октября Славянский полк был направлен в Киев совместно с другими частями 1-й и 2-й Чехо-Словацких дивизий, по требованию представителя Временного правительства комиссара доктора Н. С. Григорьева (помощник Иорданского) для защиты законной власти.

У штаба КВО сводный отряд поприветствовали генерал Квецинский и начальник штаба Чехо-Словацкого корпуса генерал- майор В.Н. Шокоров. После этого 2-й Чехо-Словацкий стрелковый полк разместился на ночь в помещениях Кадетского корпуса, артиллеристы - в Николаевском артиллерийском училище, а 1-й Ударный Славянский (Корниловский) - в Константиновском училище.

Восстание началось в этот же день 11 ноября (29 октября) в 17.00. В это время отряд арсенальских рабочих и солдат 3-го авиапарка предприняли атаку на Константиновское училище и артиллерийские склады. Атака на училище была отбита, после чего восставшие отошли к зданию ипподрома, где и укрепились. Однако им удалось захватить артиллерийский склад и вооружить запасную Воронежскую дружину и понтонный батальон.

Корниловцы и юнкера, находившиеся в Константиновском училище, оказались в крайне тяжёлом положении, поскольку на стороне большевиков выступили также солдаты 1-го Конно-горного артиллерийского дивизиона. Артиллеристы заняли стратегически удобную позицию на поле ипподрома, которая позволяла держать под обстрелом здание училища. Корниловцы с юнкерами вечером предприняли вылазку с целью захватить конно-горную батарею, но после боя были вынуждены отойти: юнкера - к училищу, а ударники - в расположенный напротив манеж^[2].

Вечером состоялось экстренное заседание комитета Славянского ударного полка, в результате была принята резолюция: «Ударный полк прибыл в Киев не для политической и национальной борьбы, а для подавления анархических выступлений толпы и отдельных лиц. Полк доводит до сведения Ц. Рады (Центральной Рады) и войскового генерального комитета, что полк никогда не выступал и не выступит против Ц. Рады и украинских войск, признанных В. П-вом (Временным Правительством) и просит Ц. Раду и Г.В. К-т (Главный военный комитет), если они не нуждаются в нашей помощи, направленной всецело на подавление анархических выступлений, содействовать скорейшему уводу полка на фронт».

Ночью в Ставку из штаба КВО сообщали: «Положение в Киеве 29 октября (11 ноября по новому стилю) в 23 часа 50 минут: На улицах Киева перестрелка, Константиновское военное училище осаждается солдатами конно-горной батареи, на стороне училища чехословацкий полк. Убито: офицер и пятеро солдат-чехов. Один юнкер ранен легко, другой тяжело...». Потерь среди чехов не было, скорее всего, они были в российских ротах. известна фамилия погибшего офицера - командир 10-й роты Корниловского полка поручик Григорьев.

Вот свидетельство корниловца подпоручика Яновского: «Напряженная, неопределенная ситуация была до самого утра, утром же 12 ноября (30 октября) наше положение ухудшилось, так как украинцы соединились с большевиками и выступили против нас...».

После полудня командование КВО силами корниловцев, юнкеров-константиновцев, николаевцев (артиллеристов) и 1-й школы прапорщиков предприняло попытку взять штурмом с юго-запада, по Московской улице, перекрытой баррикадами, Арсенал и его мастерские.

Полк оказался в тяжелой ситуации, поскольку по нему велся огонь со всех сторон из укрытий в зданиях и домах. Поскольку было необходимо обнаружить позиции стрелков, направили две чехословацкие роты: 13-я, под командованием подпоручика Трушновича, заняла быстрой атакой интендантские склады (интендантскую башню №1); разведчики 14-й роты под командованием подпоручика Яновского вычистили базар (Печерскую базарную площадь)... В этих боях корниловцы работали только штыками и ручными гранатами». После чего юнкера и ударники окопались на валах.

К сожалению, ситуация, в которой оказался полк, имела самое негативное влияние на дисциплину. Один чех-корниловец так описывает ситуацию: «... участие в киевских событиях имело самые негативные результаты. В полку, в частности в русских ротах, началась суматоха, да и в чешских ротах было не лучше. Одна часть наших солдат была за то, чтобы продолжать бой с большевиками, другая за нейтралитет...^[7]».

Ночью 13 ноября (31 октября) чехословацкие роты ударного полка получили приказ от комиссара корпуса Максы присоединиться к 1-му Чехо-Словацкому полку. Чехо-словаки, однако, отказались исполнить приказ, так как понимали, что в условиях разложения полка их отход грозит смертью русским офицерам и юнкерам. «Поручик Яновский: Посланные для связи стрелки вернулись этой же ночью с приказом дивизионного (правильно - корпусного) комиссара Максы, которым он отзывал наши роты ко 2-му полку. Командир Корниловского полка капитан Неженцев позвал меня и поручика Тайбра и показал нам приказ, при этом сказав: "В этой ситуации я не могу вам приказать уйти из полка, а также у меня нет права вас задерживать. Подумайте и решите сами". Так как, помимо юнкеров, наши две роты были единственными надежными частями полка, а после нашего отхода юнкерам и около 150 русским офицерам (настоящим русским патриотам) грозила бы неминуемая смерть, мы решили остаться и разделить их участь^[7]».

Затем большевики решили применить тяжёлую артиллерию. Особенно ожесточённый огонь был сосредоточен на здании Константиновского училища. Большевики предлагали свободный выход чехам в обмен на выдачу русских офицеров и юнкеров, но получили отказ.

Корниловцы и юнкера согласились сдать здание училища в обмен на свободный отъезд или на Дон, или в Житомир к месту расположения 1-й Чехо-Словацкой Гуситской стрелковой дивизии^[2].

Утром корниловцы в здании Николаевского училища провели собрание, на котором решали будущее своего полка. Капитан Неженцев вновь говорил о том, что в условиях начинающейся гражданской войны существуют лишь две возможности: либо оставаться в составе Чехо-Словацкого корпуса, либо направиться на Дон к своему шефу генералу Корнилову. Было принято решение, что полк вернётся в Печановку за своим имуществом, после чего поедет на Дон.

Между тем руководство ОЧСНР, видя, что чехословацкие части, которые без их ведома были направлены в Киев, втягиваются в уличные бои, потребовали немедленного вывода чехословаков из города. Ночью, 13 ноября (31 октября) было заключено перемирие, власть в городе перешла к Центральной раде и большевикам. Корниловцы даже получают приглашение от Петлюры остаться для охраны города, но полк был выведен из города и переведён в место прежней дислокации.

"Чехи ушли. Перед их уходом мы отпустили всех солдат. Осталось нас около трехсот человек, в большинстве офицеры, пятая часть из которых мы — южные славяне. С нами было только знамя полка, снятое с древка"^[6].

Командир полка Неженцев ездил в Новочеркасск к генералу Алексееву и, вернувшись, решил вести полк к нему, сообщив, что и генерал Корнилов туда собирается. 12 ноября Ставка Верховного Главнокомандующего, возглавляемая в те дни генералом Н. Н. Духониным, отдала приказ о переводе полка на Кавказский фронт (на самом деле Духонин пытался помочь генералу Алексееву собрать на Дону вооружённую силу для противодействия «большевистско-немецкому нашествию»^[8], направляя в регион Дона верные части и амуницию). Однако из-за противодействия советизированных железнодорожных служащих и армейских гарнизонов по пути следования организованно перебраться на Дон не удалось — корниловцы в одиночку и группами пробирались на Дон, чтобы начать вооружённую борьбу с большевизмом в рядах зарождающейся Добровольческой армии.^[9]

Тем временем Славянский ударный полк получил приказ о роспуске. Предполагалось, что русские солдаты демобилизуются, а чешские роты присоединятся к формирующемуся 4-му Чехо-Словацкому стрелковому полку. «После прочтения приказа в расположении ударного полка началось активное движение. Движение активное, но безрадостное, поскольку полк доживал последний день... Демобилизованные солдаты получили документы, некоторые пьяные «в дым» уходили на вокзал. Большинство, однако, отправились «на Родину» без бумаг, поскольку им надоело ждать, когда писарь им их выдаст...^[7]».

После того как ушли чехословацкие роты, от всего Славянского ударного полка осталось около 200 бойцов, в большинстве казаков, а также российских добровольцев, 30 чехов и столько же галицийцев. Корниловцы, которые решили отправиться на Дон, понимая, как может быть необходимо там оружие и боеприпасы, старались взять с собой как можно больше полкового имущества. «На военные и сельские телеги грузили полковое имущество и под дождем, по размытым, полным грязи дорогам отвозили в Печановку, с надеждой, что все это драгоценное имущество удастся загрузить в эшелон и отвезти на Кубань. На телегах были винтовки, пулеметы, гранаты и патроны. Неженцев снял знамя полка с древка и обмотал его вокруг своего тела^[7]. В дорогу!

Затем две роты 4-го Чехо-Словацкого стрелкового полка прибыли в Булдычев, где от корниловцев приняли под охрану склады с оставшимся имуществом, повозки и коней.

На станции корниловцам не удалось получить нужного количества вагонов для погрузки полкового имущества. В то время стандартной нагрузкой вагона считалось 40 людей или 8 лошадей^[2]. Начальник станции, ссылаясь на запрет вывозить с фронта военный материал, отказывал в товарных вагонах. Удалось получить только вагоны для перевозки коней, поскольку корниловцы ехали на Дон под видом демобилизованных казаков.

Из всего полкового имущества, приготовленного для отправки на Дон - 3000 винтовок, 300 пулемётов - лишь малую часть удалось укрыть в сене в вагонах. Ударники сняли все корниловские знаки отличия. Офицеры переоделись в солдатскую форму. После чего остатки полка разделились на несколько групп, которые двинулись в путь самостоятельно^[2].

Участие в Гражданской войне

Подполковник Неженцев с большим трудом вывел полк из города и отправил в Ставку телеграмму с просьбой отпустить полк на Дон (на это было получено согласие Донского правительства) и спасти его этим от истребления. Эшелон полка во главе с Неженцевым прибыл в Новочеркасск 19 декабря с 50 ударниками. Среди прочего имущества он привез 30 пулеметов, так необходимых зарождающейся Добровольческой армии^[2]. Остальные Корниловцы ехали на Дон небольшими группами, споров корниловские эмблемы. Перед Новочеркасском эмблемы пришивались, и как описывал один из офицеров, ехавший с ними в одном купе: "На мундирах попутчиков появились эмблемы с черепами. Стало веселее"^[8]. Всего на Дону собралось около 150 бывших корниловцев и полковник Неженцев, влив около 400 ударников, прорвавшихся из-под Белгорода^[2], восстановил полк в составе зарождающейся Добровольческой армии^[10]. Первые бои корниловцы провели на таганрогском направлении, сдерживая идущую с севера "армию" Сиверса.

За время Первого Кубанского похода полк трижды сменил свой состав. Почти каждый день Корниловскому полку при поддержке Сводно-офицерского полка приходилось с боем брать очередную деревню для отдыха и ночлега, но гибли солдаты и офицеры. При штурме Екатеринодара полк выполнял поставленные задачи, но понес громадные потери. Поднимая цепи в атаку погиб и сам полковник Неженцев. Из 1200 человек в начале штурма, после 3 дней непрерывных боев в строю осталось только 67(!) человек^[2]. При обратной отступлении на Дон полк пополнялся только выздоравливающими из лазарета и казаками.

За Второй Кубанский поход по свидетельствам корниловского офицера Александра Трушновича «с июня по октябрь 1918 года через Корниловский полк прошло более пятнадцати тысяч человек. В большинстве интеллигентная молодёжь»^[11]. С 25 июня 1917 г. по 1 ноября 1920 г., то есть за сорок месяцев своей борьбы с германцами и большевиками, Корниловский полк, а впоследствии полки Корниловской дивизии выдержали 570 боев (в это число не входят бои, которые вели отдельные батальоны и роты) и потеряли убитыми — 13 674 чел., ранеными — 34 328 чел., а всего 48 002 чел. Вот распределение этих потерь:

^[12]

в начале 1919 года корниловцы успешно сражались в Каменно-угольном бассейне. Их разрозненные батальоны атаковали и защищали станции, поддерживали фронт на запад от отрядов Махно и советских войск. Потери полка были очень велики, но приказы почти всегда выполнялись, и победа была за корниловцами.

И чем примечателен Корниловский ударный полк - среди моря разрухи Гражданской войны он сплотил вокруг своего знамени военных людей, которым была не безразлична судьба их Родины, и которые с оружием в руках под вражеским огнем защищали свои идеалы и сражались за лучшее будущее своей страны - России!^[2]

После боев в камено-угольном бассейне полк участвовал в походе на Москву, был развернут в Корниловскую дивизию. Взял Орел!

В Орловско-кромском сражении корниловцы вырвались из образовавшегося "котла" с большими потерями. Потом последовало отступление до Дона и битва за Ростов-на-Дону.

Полк вырвался из Новороссийска и прибыл в Крым, участвовал в боях в Северной Таврии. Почти полностью лег на проволочных заграждениях при штурме Каховки.

Последние бои полка - оборона Перекопского вала в Крыму в 1920 году. Около 1200 корниловцев при 100 пулеметах два дня сдерживали атаки превосходящей по численности красной пехоты, и отступили только при получении приказа.

Потом были скоротечные ожесточенные бои на Юшуньских позициях, отступление к Севастополю, эвакуация в Константинополь, Галлиполи.

В дальнейшем чины полка, даже разбросанные по разным странам всячески поддерживали связь между собой, старались помочь с работой, организовывали встречи, старались сохранить исторические реликвии и память полка, жили с надеждой на возвращение на Родину.

Ведь свои жизни они не щадили для Родины. Но время стирает их подвиги...^[2]

Среди тем исторических реконструкций есть и Гражданская война в России.