Эту страницу предлагается переименовать. |
Стиль этой статьи неэнциклопедичен или нарушает нормы русского языка. |
Инциде́нт Головнина́ (яп. ゴローニン事件 Горо: нин дзикэн) — российско-японский конфликт 1811—1813 гг., поставивший ещё не установившиеся российско-японские отношения на грань войны.
Был вызван пленением капитана российского императорского шлюпа «Диана», проводившего гидрографическое описание Курильских островов, Василия Михайловича Головнина, двух его офицеров (Фёдора Мура и Андрея Хлебникова) и четырёх матросов. Российские моряки были захвачены в плен на острове Кунашир, перевезены на остров Хоккайдо и содержались в тюрьме близ города Мацумаэ в течение двух лет.
Мирное разрешение этого военного конфликта стало возможным благодаря дружеским, доверительным отношениям русского морского офицера Петра Ивановича Рикорда, организовавшего и возглавившего три спасательные экспедиции к берегам Японии, и крупного японского купца и общественного деятеля Такадая Кахэя, который, пробыв в России около года, по возвращении на родину убедил своё правительство в том, что русским можно верить. Их согласованные и разумные действия позволили добиться беспрецедентных результатов: российские моряки были освобождены из японского плена (до этого никто в истории из японского плена не возвращался), и были созданы условия для дальнейшего развития межгосударственных отношений.
В 1639 году «указом о закрытой стране», изданным сёгуном Токугава Иэмицу, в Японии была введена политика строгой самоизоляции страны от всего внешнего мира («политика Сакоку»), которая просуществовала до середины 19-го века. Россия за эти два века предпринимала несколько попыток наладить торговые и дипломатические отношения с Японией.
Первая попытка была сделана в 1792 г. Это была миссия Адама Лаксмана, снаряженная иркутским генерал-губернатором Иваном Пилем в соответствии с именным указом Екатерины II «Об установлении торговых сношений с Япониею». Лаксман на судне «Екатерина» возвратил на родину японских моряков, стихией занесенных в Россию Дайкокуя Кодаю, Исокити и Коити. (история скитаний японцев известна по книге Иноуэ Ясуси «Сны о России» и одноимённому российско-японскому фильму). Японцы приняли посольство Лаксмана без враждебности, но сообщили, что по японским законам переговоры могут вестись только в Нагасаки и дали ему разрешение на заход одного русского судна в Нагасаки для продолжения переговоров. Однако этой возможностью не суждено было воспользоваться. «Вероятно, — указывал в своих Записках В. М. Головнин, — беспокойства, произведенные в Европе Французской революцией, были тому причиной».
Вторая попытка установления дипломатических отношении была сделана в самом начале царствования Александра I. Она связана с именем Николая Петровича Резанова, камергера его величества, являвшегося к тому же зятем и наследником основателя Российско-американской компании Григория Шелехова. Резанов был назначен первым российским посланником в Японию и руководителем первой русской кругосветной экспедиции на кораблях «Надежда» (под командованием И. Ф. Крузенштерна) и «Нева» (под командованием Ю. Ф. Лисянского). В конце сентября 1804 г. посольство прибыло в Нагасаки. Но японцы не приняли привезенные дары и послание Александра I японскому императору, а, продержав русское посольство почти полгода, в конце концов передали Резанову письмо правительства с отказом от каких-либо отношений с Россией. А в письме от имени губернатора Нагасаки прямо говорилось: «Дров, воды и провизии велено мною вам дать. При японских берегах на якоре не оставайтесь, а отправляйтесь скорее от берегов наших». Резанов покинул Японию, крайне раздраженный неудачей своей миссии. Японцам он заявил: «Чтобы Японская империя далее северной оконечности острова Матсмая отнюдь владений своих не простирала, поелику все земли и воды к северу принадлежат моему государю».[1]
«Потерпевши полное фиаско, Резанов захотел мстить японцам. Он приказал морскому офицеру Хвостову попугать сахалинских японцев, и приказ этот был отдан не совсем в обычном порядке, как-то криво: в запечатанном конверте, с непременным условием вскрыть и прочитать лишь по прибытии на место».[2]
Лейтенант Хвостов, желая получить устные разъяснения этому не совсем обычному даже по тем временам приказу, пытался лично встретиться с Резановым, но тот поспешно отправился через Сибирь в Петербург, по дороге заболел и умер в Красноярске. Известный своей энергией, предприимчивостью и знанием морского дела, Хвостов в 1806 г., на фрегате «Юнона» подошел к Сахалину и в губе Анива сжёг японские хлебные магазины «в отмщение Японской империи за отказ, сделанный русскому посольству», и для большей убедительности поставил столб с русским флагом. В следующем году, командуя тем же судном, и в сопровождении тендера «Авось» под начальством мичмана Давыдова, плавал к Итурупу, где обнаружил японцев и сжёг два японских селения Найбо и Сяна с их магазинами, а затем, отобрав у японцев у острова Матсмая грузовые суда, вернулся в Охотск, но тут был арестован вместе с Давыдовым и отправлен в Петербург, где находился под следствием Адмиралтейств-коллегии, постановившей передать его и Давыдова военному суду за самовольные действия.
Но отношение японцев к русским было надолго испорчено. Они ждали, что вот-вот может появиться российская военная эскадра и начнет войну против Японии.
11 июля 1811 г. японским гарнизоном Кунашира (начальник крепости Насасэ Саэмон) был захвачен в плен русский мореплаватель В. М. Головнин. С ним находились мичман Федор Федорович Мур, штурман 9-го класса Андрей Ильич Хлебников, матросы первой статьи Дмитрий Симонов, Спиридон Макаров, Михаил Шкаев и Григорий Васильев и курилец Алексей, взятый в качестве переводчика.
Вскоре пленников перевели в город Хакодате на острове Матсмай (Хоккайдо) и заключили в тюрьму. После пятидесятидневного пребывания в Хакодате русских перевели в конце сентября в город Матсмай (Мацумаэ), находящийся в нескольких днях перехода восточнее Хакодате. Здесь их также заключили в тюрьму.
5 сентября Леонзаймо сообщил ужасную весть в следующих словах: «Капитан Головнин и все прочие убиты».
Рикорд был настроен решительно: «Я, не имея от начальства никакого предписания, как поступить в таком критическом случае, признавал законным произвести над злодеями возможное по силам нашим; и, как мне казалось, справедливое мщение, был твердо уверен, что наше Правительство не оставит без внимания такого со стороны японцев злодейского поступка».
По сути дела в этот момент отношения между странами были поставлены на грань войны.
Ситуация коренным образом отличалась от прошлогодней.
Если бы военные действия в тот момент начались, то по своим последствиям они многократно превзошли бы эффект операции Хвостова и Давыдова, перед которыми стояла цель только «попугать японцев», а в данном случае цель была другая — отомстить и примерно наказать.
Решение было принято, его исполнение было только отложено и связано с ответственностью Рикорда за последствия: «Мне надлежало только иметь вернейшее доказательство, нежели одни слова Леонзаймы… Для сего я послал опять Леонзайму на берег, чтоб он попросил у японского начальника письменное на то подтверждение. При сем Леонзайме и оставшимся 4 японским матросам обещано было совершенное освобождение, когда мы решимся действовать неприятельски. Между тем приказал я на обоих судах быть в совершенной готовности к нападению на японское селение».
8 сентября русские моряки задержали японское судно «Кандзэ-Мару» («Кансэ-Мару») с Такадая Кахэем (другое произношение: Такатай Кахе-и) на борту, который уверенно заявил: «Капитан Мур и 5 человек русских находятся в городе Матсмае». Своими описаниями внешности Мура и других подробностей он доказал, что знает обстоятельства этого дела. Это в корне меняло ситуацию: военные действия были окончены, так и не начавшись. Нужно было искать новые подходы к задаче освобождения русских моряков. При этом судьба Головнина была всё ещё неизвестна.
Когда Рикорд объявил Кахэю, что тот поедет в Россию, японец спокойно ответил: «Хорошо, я готов!» П. И. Рикорд обещал ему, что в будущем году его вернут в своё отечество. Затем Рикорд предложил ему написать письмо японскому начальнику, письмо его жене, отобрать четырёх японских матросов, которые будут сопровождать его.
11 сентября оба судна шлюп «Диана» и бриг «Зотик» снялись с якоря и взяли курс на Камчатку.
Возможно, этот раздел содержит оригинальное исследование. |
Изложение существа Инцидента Головнина в виде логической схемы: «взятие в плен — ответный захват заложников — обмен пленными», — присущей некоторым Западно-Европейским военным конфликтам средних веков и нового времени, не смог бы быть успешен из-за специфической логики японцев к вопросам плена.
В данном случае, японцы, действительно, захватили русских моряков в плен в ответ на разбойные действия Хвостова и Давыдова. Захватили вероломно, заманив в крепость и нарушая все дипломатические законы. Но никакие встречные захваты — никакого уровня, и ни в каком количестве — не заставили бы их произвести обмен пленными. По их законам пленник, если он благородный, должен был сделать себе харакири, а если он не сделал этого, то он не достоин ни освобождения, ни возвращения. Если же пленник не являлся благородным, то и вообще нет предмета для рассмотрения.
Европейцы в то время не имели достаточного знакомства с японским мировоззрением и в своих попытках общения, и в частности, ведения переговоров с японцами, попадали в тупик, но Рикорду посчастливилось угадать, что Такадая Кахэя нужно не брать в плен, а следует сделать ему такое предложение, от которого невозможно отказаться. Таким образом, Кахэй поехал в Россию добровольно и вернулся из неё менее чем через год, то есть не нарушил строгие законы закрытой страны (принципы сакоку). При таких условиях к его мнению могли прислушаться, тем более, что годовой оборот его торгового дома был соизмерим с бюджетом всей Японии. А для того, чтобы это мнение было благожелательным, Рикорд, использовал всё свои знания, образованность и личное обаяние, чтобы за зиму превратить его из врага и противника в друга и сподвижника. На следующий год Рикорд отвез его в своё отечество (здесь опять не надо применять термины отпустил, освободил и т. п.), и Кахэй сделал всё от него зависящее, чтобы склонить правительство создать первый прецедент нарушения многовековых законов страны.
«Таким образом совершенно предприятие, которое останется незабвенным в летописях российского флота, богатых уже подвигами великодушия и храбрости.
Г. Рикорд, движимый пламенной любовью к отечеству, и чувством истинной дружбы к почтенному своему сослуживцу и начальнику, совершил, при покровительстве и содействии просвещенного начальства, такое дело, которое доныне почиталось невозможным— побудил японцев нарушить коренные законы государства своего освобождением русских, которым надлежало бы всю жизнь свою провести в ужасном заключении.
Сего недовольно. Он внушил японцам истинное понятие о силе, величия, благородстве мыслей и великодушии Российского Монарха и народа, и приступил к заключению с ними связи, которая, должно надеяться, при дальнейших стараниях Правительства тамошних стран, со временем будет утверждена, и принесет обоим государствам, России и Японии, несметные блага, приобретаемые, торговлей и мирными сношениями смежных народов»[3]
В память дружеских отношений Головнина, Рикорда и Такадая Кахэя в 1999 г. в Госики был установлен памятник русско-японской дружбе.
В память о курильской эпопее выпущена заключительная медаль серии «300 лет Российскому флоту». На лицевой стороне медали — портреты адмиралов В. М. Головнина и П. И. Рикорда, на обороте изображен шлюп «Диана» на фоне Курил. Медаль выполнена петербургским художником Георгием Постниковым и изготовлена на Санкт-Петербургском Монетном дворе из мельхиора.[4]
Данная страница на сайте WikiSort.ru содержит текст со страницы сайта "Википедия".
Если Вы хотите её отредактировать, то можете сделать это на странице редактирования в Википедии.
Если сделанные Вами правки не будут кем-нибудь удалены, то через несколько дней они появятся на сайте WikiSort.ru .