WikiSort.ru - Не сортированное

Александр Головин

Девочка и фарфор (Фрося). 1916

Холст, Темпера. 141,6 × 97,8 см

Государственная Третьяковская галерея, Москва

(инв. 9056)

«Девочка и фарфор» («Фрося») — картина российского и советского художника Александра Головина. Создана в 1916 году, находится в коллекции Государственной Третьяковской галереи^[1].

Изображения детей на картинах российских художников начала XX века

По мнению искусствоведа доктора искусствоведения Иды Гофман, обращение к детскому портрету было весьма типично для художников рубежа XIX—XX веков. В детских портретах, с его точки зрения, живописцы пытались уйти от тревожных раздумий и сложности душевных переживании^[2]. В этом отношении портрет Головина представляет редкое исключение. Он написан за год до событий 1917 года. В нём, по мнению Гофман, находит отражение не только внутренний мир художника, влюбленного в красоту и мечтающего о гармонии, но и остро ощущается противоречивость и дисгармония современной ему общественной жизни^[3].

История создания и судьба картины

Сам Александр Головин рассказывал в связи с созданием картины «Девочка и фарфор», что его в станковой живописи привлекал не только сюжет, но живописные задачи. Искусствед Н. А. Грушевская отмечала, что для художника большое значение несли цветовые пятна, их гамма, настроение, создаваемое в работе над полотном. Сам он искал декоративное пятно в реальной натуре. Художник выстраивал композицию, основываясь на гармонии цветов, сочетании тонов, создавая общее настроение картины. По мнению Грушевской, такой подход (поиск «живого цвета») «роднит художника с мастерами круга Союза русских художников»^[4].

Головин вспоминал в своей книге «Встречи и впечатления. Воспоминания художника» о работе над картиной «Девочка и фарфор»:

«Я охотно писал натюрморты и цветы, привлекавшие меня сочетанием звонких и радостных красок. Меня увлекало иногда какое-нибудь яркое пятно и его сочетание с другими тонами, с окружающей средой. Однажды я написал портрет маленькой девочки, — была у меня такая приятельница, пятилетняя Фрося, дочь дворника, — посадив её за стол, на котором было много фарфора; девочка в красном платьице сидела на банкетке, обитой зелёным рипсом, и эти два пятна, в сочетании с пёстрыми красками фарфора, давали живую, радостную гамму. Портрет этот понравился Морозову, он приобрёл его; впоследствии, после национализации морозовского собрания, портрет поступил в Третьяковскую галерею»

— Александр Головин. Встречи и впечатления. Воспоминания художника.^[5]

Изображение на картине

На переднем плане картины представлена девочка, робко присевшая на край дорогого стула в стиле ампир. Она ощущает себя чужой среди роскошной обстановки интерьера. Стол заставлен антикварными вазами и изысканной посудой, цветами. Художником представлены два мира. Один — натюрморт — царство грёз о счастливом и роскошном мире. Грустные глаза девочки возвращают зрителя во второй мир — к реальности с печалями и противоречиями^[6].

Модель

На картине художник изобразил Фросю — пятилетнюю дочь дворника в доме, где жил в то время Головин^{[1][Прим 1]}.

Картина в собрании Третьяковской галереи

Размер полотна — 141,6 на 97,8. Техника исполнения — темпера на холсте. Картина находится в коллекции Государственной Третьяковской галереи. Инвентарный номер — 9056. Поступила в 1927 году из Государственного музея нового западного искусства^[1].

Картина в оценке искусствоведов, культурологов и зрителей

И. М. Гофман считала, что «Девочка и фарфор» — произведение, характерное для русской живописи 1910-х годов. Она ставила его в один ряд с картинами «За завтраком» 3инаиды Серебряковой (1914) и «Портрет Вари Адоратской» Николая Фешина (1914). Общими элементами для этих трёх картин она называла декоративность и сюжет — дети и красочный натюрморт на столе. При этом, каждый художник, по её мнению, решал этот сюжет по своему. Серебрякова изобразила живую сцену с участием детей во время завтрака^[2]. В картине «За завтраком» натюрморт придаёт изображении непосредственность и конкретность. Объекты, присутствующие на полотне, существуют для детей (находятся в их руках, служат для приёма пищи). И. М. Гофман отмечала, что в обращении с ними раскрываются детские характеры и возрастные особенности. У Фешина — более условная, придуманная ситуация: девочка сидит на столе среди живописного беспорядка неубранной посуды и разбросанных фруктов. Она — главный предмет внимания художника. Вещи, цветы, книги, картинки на стенах — все эти яркие пятна располагаются вокруг её фигурки в светлом платье, создавая своеобразную атмосферу мира ребёнка. Правда, с точки зрения советского искусствоведа, в лице фешинской Вари не ощущается безоблачного счастья, оно не по-детски серьёзно и тревожно. Этот образ, с точки зрения Гофман, значительно ближе Фросе на картине Головина, чем светлые образы детей Серебряковой^[2].

Вместе с тем, при сходстве трактовки портрет Головина решён, с художественной точки зрения, иначе, чем у Фешина. Девочка на картине Головина включена в общую цветовую композицию холста как один из её компонентов. Фигурка Фроси размещена не на столе, как у Фешина, а у стола, на котором возвышается большая масса масса дорогих цветов и коллекционного фарфора. Лицо Фроси (обрамлённое тонкими косичками) по воле художника оказывается на уровне натюрморта. Оно помещено между чашкой и сахарницей ярко-синего фарфора. Гофман отмечала, что лицо девочки даже равно им по величине. Сюжетно эти предметы никак не связаны с девочкой, «они просто представляют себя, демонстрируют свою красоту». Портрет превращается художником в спектакль, где актёрами, наряду с девочкой, становятся цветы и вещи. Художник тщательно подобрал объекты и продумал композицию (объекты расположены согласно величине, форме и окраске). Поместив сзади зеркало, художник удвоил количество предметов на столе, одновременно увеличивая силу воздействия на зрителя этой массы красивых вещей^[2].

Художник сам подготовил эскиз для создания костюма, в котором Фроси позировала для портрета. По мнению Гофман, Головин пытался выстроить в картине реальность по законам красоты. Он превратил полотно в праздничное зрелище, сделав более интенсивным цвет и отказавшись от жанровости и будничности^[3].

Гофман писала о картине:

«Красные, синие, зелёные, жёлтые краски в соседстве с холодным белым звучат как мощный оркестр на фортиссимо»

— Гофман И. М. Головин-портретист^[3]

Ленинградский искусствовед С. А. Онуфриева сравнивала картину с постановкой пьесы М. Ю. Лермонтова «Маскарад» (картина «Девочка и фарфор» была создана одновременно с работой художника над оформлением постановки этой пьесы^[3])) и видела в них много общих черт: фантастически красивое и пышное оформление, богато орнаментированные ткани, красочный вихрь, неоправданная роскошь, окружающая героев^[7]. Гофман отмечала пышную, сверкающую красочность и в картине «Девочка и фарфор», но отмечал её отличие: «резкость цветовых контрастов, перегруженность композиции», «дробность ритма, построенного на пересечении разнонаправленных линий, по его мнению, вызывают у зрителя ощущение беспокойства, внутреннего напряжения^[3].

Любовь к театральным эффектам в картине сочетается восприятием мира художником-реалистом, который глубоко и тонко чувствует натуру. Проявилось оно, по мнению Гофман, в жизненной простоте и достоверности изображения маленькой девочки. Лицо её выделяется серьёзностью, «внутренней наполненностью», «душевной прелестью». Отсутствует обычная для портретов Головина этого времени резкость. Вместе с тем, нет и радостного ощущения жизни, которое характерно для картин Валентина Серова «Девочка с персиками» или «Мика Морозов». Мир дорогих и красивых предметов, которые окружают дочь дворника, не приносит ей радости, напротив он её подавляет. Гофман отмечаал, что Фрося скована и напряжена. В её серьёзном лице и во взгляде присутствуют испуг и «тревожный вопрос»^[3].

Искусствоведы Третьяковской галереи, поместившие аннотацию к картине на сайте музея, согласны с мнением советского исследователя. Для картины «Девочка и фарфор», по их мнению, характерна игра с предметами. Даже работы, написанные Александром Головиным с натуры, близки театральным декорациям. Превращая действительность в подмостки театра, Головин драматизирует цветы и фарфор. В картине он трансформирует предметы, так он уподобляет живую розу нарисованной на фарфоровой вазе. Сахарница и чайник изображены один за другим, создавая иллюзию зеркального отражения, а вазы на столе воспринимаются зрителем как отражение одна в другой. Искусствоведы Третьяковской галереи считают, что упоминаемое в заголовке имя девочки является знаком того, что художник имел в виду портретный характер изображения. Вместе с тем, они утверждают, что девочка — «такой же декоративный элемент произведения, как и пышные букеты». Построение картины содержит некий элемент случайности, хотя равновесие всех её элементов указывает, что перед зрителем находится детально продуманная композиция^[1].

Комментарии

Примечания

Литература

• Головин А. Я.. Глава XIV. Несколько мыслей о моих работах в театре и о моих картинах. Тернии портретиста. Мои графические работы для советских издательств. Ноеый вариант «Орфея» для Иды Рубинштейн. Реставрация Одесскою городского театра. «Свадьба Фигаро» в МХАТе. Приезд М. А. Волошина / Головин А. Я. // Встречи и впечатления. Воспоминания художника. — Л.: Искусство. — 1940. — 178 с. — 3000 экз.
• Гофман И. М. Головин-портретист. — Л: Художник РСФСР, 1978. — 163 с. — 20 000 экз.
• Грушевская Н. А. Творческие методы А.Я. Головина и его близость к деятельности Союза русских художников. // Обсерватория культуры : Журнал ФГБУ «Российская государственная библиотека». — 2015. — № 4. — С. 81—85.
• Евстратова Е. Н.. Александр Головин. Девочка и фарфор (Фрося) // 500 сокровищ русской живописи. — Л: ОЛМА Медиа Групп, 2014. — 978-5-3 730-4 169-0 экз.
• Онуфриева С. А. Головин. — Л: Искусство, 1977. — 136 с. — 50 000 экз.