WikiSort.ru - Не сортированное

I-й корпус в сражениях в Восточной Пруссии в 1914—1915 гг.

В результате разведки к 12/25 августа 1914 года были получены точные данные о наращивании сил неприятеля в районе Гильгенбурга — Лаутенбурга с целью нанесения главного удара левому флангу 2 -й русской армии (силам I-го русского корпуса). Генерал Самсонов и командиры центральных корпусов пришли к пониманию о необходимости немедленного поворота фронта 2-й русской армии на запад для атаки противника, угрожающему левому флангу армии. Однако, все обоснованные доводы Главнокомандующий войсками Северо-Западного фронта генерал Жилинский отверг и резким окриком из штаба фронта приказал центральным корпусам продолжить наступление : «…видеть противника там, где его нет — трусость, а трусить я не позволю генералу Самсонову»^[3]. Командующий 2-й русской армией принимает «странное решение» и направляет XV и XIII корпуса для захвата Алленштайна. Приказ «уклоняет операционную линию армии к востоку по сравнению с направлением на Алленштайн — Остероде, с таким трудом выторгованным у генерала Жилинского». I корпус, обеспечивающий тыл армии, в составе двух пехотных дивизий при 14 батареях вынужден был растянуть свой фронт почти на 25 верст к северу : от Уздау и далее вслед за уходящей от него 2-й пехотной дивизии. Благодаря необдуманным директивам генерала Жилинского и действиям генерала Самсонова, вместо сосредоточения, 2-я русская армия была разведена «веером» на фронте в 120 верст в дни решительного сражения (Битва при Танненберге) с 8-ой германской армией.

Германская 8-я армия подводилась к полю сражения в двух группах : южная силой 8 с половиной пехотных дивизий направлялась для удара в левый фланг и тыл армии Самсонова, северная 4 с половиной пехотных дивизий направлялась на Бишофсбург для нанесения отдельного поражения изолированному VI русскому корпусу^[4]

.

Вечером 12/25 августа Гинденбург отдал приказ о наступлении 13/26 августа I-го немецкого армейского корпуса и правого фланга XX немецкого корпуса на правый фланг I-го русского корпуса с целью «открыть двери для дальнейшего движения на Нейденбург». 12/25 августа командир I-го корпуса генерал Артамонов донес в штаб фронта о наступлении немцев со стороны Лаутенбурга. Утром 13/26 августа началось наступление немцев на всем фронте. На правом фланге I-го корпуса действовала 2-я пехотная дивизия XXIII корпуса. Следуя директивам штаба Северо-Западного фронта, 13/26 августа 2-я пехотная дивизия двумя колоннами выступила в направлении на Рейхенау и оказалась «разбросанной» на фронте 10 верст. Попав под «жесточайший огонь во много раз превосходящей немецкой артиллерии», дивизия понесла огромные потери и отступила. На следующий день остатки дивизии отошли к Нейденбургу. В результате, правый фланг I-го русского корпуса у Уздау «повис в воздухе», немцам был открыт путь от Гильгенбурга на Нейденбург. К вечеру 13/26 августа, ввиду усиливающего «сильного напора» немцев, правый фланг и центр I-го русского корпуса были отведены на одну версту к северу от Уздау. Следуя приказу Гинденбурга, утром 14/27 августа немцы открыли массированный артиллерийский огонь по расположению 24-ой пехотной дивизии. Пехота 24-ой дивизии «геройски держалась на позиции». Дивизионная артиллерия при малейшей возможности оказывала поддержку пехоте. Однако, неравенство в артиллерии было очевидным. Выявился охват немцами правого фланга 24-й пехотной дивизии. Немецкая артиллерия начала поражать расположения русских фланкирующим огнем. Около 11 часов утра «пехота не выдержала и начала отступать на Сольдау». Вслед за разгромленным у Уздау правым флангом 24-й пехотной дивизии начался отход левого фланга дивизии, что в свою очередь вызвало отход 22-й пехотной дивизии, которая дралась у Хайнрихсдорфа ^[5]. К вечеру 14/27 августа остатки «деморализованного» I-го русского корпуса собирались южнее Сольдау : на дороге из Сольдау в Млаву. Гинденбург добился желаемого : I-й русский корпус был выдавлен за Сольдау, а I-й немецкий корпус получил возможность наступления в «распахнутые двери» — в тыл центральным корпусам I-й русской армии. Однако, быстрого наступления немцев не последовало : «штаб 8 -й немецкой армии был под впечатлением доблестных боев русского XV корпуса и частей 2-й пехотной дивизии (была разбита 41-я немецкая пехотная дивизия) и строил себе страшные картины»^[6]. Тем не менее, Главнокомандующий войсками Северо-Западного фронта генерал Жилинский пребывал в «олимпийском» спокойствии, медлил с принятием каких-либо решений. Только вечером 16/29 августа из Млавы для спасения центральных корпусов 2 -й армии в направлении к Нейденбургу выступил сборный отряд под общим командованием генерала Сирелиуса  (недоступная ссылка) (назначен командиром I-го русского корпуса) в составе двух полков 3-ей гвардейской дивизии и 7-ми батальонов 6-ю батареями. Кроме этого, отряду была придана бригада 6-ой кавалерийской дивизии. Днем 17/30 августа войска генерала Сирелиуса заняли Нейденбург. Развертывание I-го русского корпуса происходило беспорядочно :

если бы наступление на Нейденбург отряда генерала Сирелиуса совершилось бы утром предыдущего дня, оно совпало бы с боем частей XV-го корпуса и 2-ой пехотной дивизии у Грюнфлиса и Лана . Несомненно, результатом было бы спасение частей генерала Мартоса и генерала Клюева, а, может быть, и окружение частей I-го германского корпуса, торопливо продвинувшихся по шоссе Нейденбург-Мушакен -Вилленберг ^[7]

.

Вечером 18/31 августа генерал Сирелиус получил приказ Жилинского об отступлении «в независимости от достигнутых успехов». Военный историк Головин Н. Н. отмечал, что нажим «I-го русского корпуса в районе Мушакена спас бы ещё многих героев, пытавшихся выйти из леса»^[8]. Впоследствии генерал Сирелиус за выполнение данного приказа был отстранен от командования корпусом. В то же время великий князь Николай Николаевич, обладавший полководческим даром^[9] и назначенный Царем на должность Верховного Главнокомандующего Русской Армии, был устранен от вмешательства в действия Жилинского (до 16/29 августа 1914 года). Новое Положение «О полевом управлении войск», написанное с учетом вступления Царя в должность Верховного, вносило существенные ограничения на деятельность последнего: Главнокомандующий попадал в «зависимость от Военного министра Сухомлинова и командующих фронтами»^[10][11].