WikiSort.ru - Не сортированное

Во время Воркутинского восстания 1953 года

По словам оуновца Мирона Амброзевича, в июле-августе 1953 года Доброштан был в лагпункте «Сорань»^[9] на 620 зека, из которых 616 были украинцы. Во время забастовки Игорь Доброштан взял на себя переговоры с начальством. Он, обращаясь московской комиссии, сказал: «Вы самураев и фрицев освободили, а нас, советских бойцов, нет?». Его неожиданно опознал один полковник, как выяснилось он был командиром Доброштана на фронте. Мирон Амброзевич вспоминал, что полковник обратился к Доброштану: «„Егорушка, это ты?“ <…> Доброштан требовал, чтобы его перевели в другой лагерь. „Никуда тебя переводить не будем, — сказал полковник. — Поедешь с нами“. Через два дня Игорь пришёл к нам прощаться в форме старшего лейтенанта»^[10][11].

Забастовка на 4-й воркутинской шахте в 1955 году

Летом 1955 года Игорь Доброштан работал электромонтёром в лаготделении при 4-й воркутинской шахте объединения Воркутауголь^[12]. Как-то второй половине июля 1955 года первая смена возвращалась с шахты в зону. На окрики конвоя: «Молчать, прекратить разговоры..!», «Стой, прекратить разговоры!» — не реагировали, не то уже было время. Пожилой зэка по фамилии Рабкин споткнулся и упал, оказавшись чуть ли не вне колонны. Молодой конвоир дал очередь из автомата, как сочли заключённые, в Рабкина (позднее выяснилось, что от испуга он стрелял в воздух). Колонна потребовала отвести её обратно на шахту до приезда начальства, поднявшаяся из шахты вторая смена присоединилась к первой. Работа 4-ой шахта остановилась^[5].

Руководство Воркутлага уговорило зэка вернуться в зону. Встревоженная третья смена, которую не вывели на работу, ждала у вахты. Всю ночь лагерь не спал — было решено бастовать. Избрали «Комитет действия» из шести человек: Морис Гершман, Игорь Доброштан, Василий Закревский, Александр Пицелис и Стасис Янушанс (имя 6-го неизвестно). Председателем был избран Доброштан^[5]. По мнению члена комитета Мориса Гершмана: «Выбирали в комитет <…> самых шумливых. Комитет же избрал своим председателем самого горластого…»^[5]. По воспоминаниям оуновца Игоря Кичака Доброштан лишь представлял заключённых на переговорах с администрацией и комиссией из Москвы, а подлинным руководителем протеста был оуновец Ярослав Зварыч^[13][14].

Наутро комитет составил список требований к властям: всеобщее смягчение режима, а именно расконвоирование независимо от срока, перевод малосрочников на свободное поселение, пересмотр дел осуждённых по ст. 58 и в первую очередь по постановлениям Особого совещания и другие. Кроме того, договорились контактировать только с представителями правительства или ЦК КПСС. На восьмые сутки в лагере появилась правительственная комиссия из Москвы в составе заместителя министра внутренних дел СССР генерала Егорова, заместителя Генерального прокурора СССР Н. И. Хохлова и представителей ЦК КПСС (всего 5 человек). Доброштан зачитал требования забастовщиков. Последнее из них было — не привлекать членов комитета к ответственности за руководство забастовкой. Ответом на это было: «Виновные будут наказаны…», на что Доброштан ответил, что в таком случае забастовка будет продолжена. Члены правительственной комиссии пригласили забастовочный комитет продолжить переговоры в управлении. Но у самых дверей управления членов комитета оттеснили, пропустив внутрь одного Доброштана. Через полчаса члены комиссии вместе с Доброштаном вернулись в зону. Егоров обратился к заключённым с призывом немедленно выйти на работу, а Доброштан тут же поддержал его, объясняя это тем, что генерал дал ему «слово офицера» не преследовать зека за забастовку^[5]. Описание забастовки, приведённое Гершманом, дополняют, совпадая во многих деталях, воспоминания Григория Герчака^[15].

М. Гершман не заметил, когда Доброштан исчез из зоны, а Гершмана и ещё троих «комитетчиков» этапировали в штрафной лагерь № 62 при шахте № 6 и возбудили дело по ст. 58-10, затем переквалифицировали его по ст. 73 УК РСФСР^[5] («Угроза <…> должностным лицам <…> в целях прекращения их служебной деятельности»^[16]), после чего вроде бы прекратили дело. Закревского оправили во Владимирскую тюрьму, а Янушанса, Пицелиса и Гершмана — в штрафной лагпункт № 308 Озерлага около станции Анзёба. В феврале 1956 года уже в Озерлаге следствие по Воркутинской забастовке возобновилось. Имя Доброштана на следствии не упоминалось. А Гершману и Пицелису к не отбытым срокам добавили ещё по 3 года по 73 статье^[5]. То, что организаторы забастовки 1955 года получили дополнительные сроки подтверждает и сержант ВОХР Воркутлага Виктор Снитковский^[17].

Михаил Байтальский объяснял неожиданное исчезновение Доброштана тем, что «его [снова — ВП] увезли в Москву, и через некоторое время он вернулся реабилитированным [выделено — ВП] — первая ласточка в нашем ОЛПе. Затем поступил на сороковую шахту — здесь была у него любимая женщина, он не хотел бросать её»^[18]. По крайней мере, после руководства забастовкой, если верить воспоминания Байтальского, Доброштан какое-то время был расконвоирован (в действительности его так и не реабилитировали до конца жизни). Дальше, по словам Байтальского, произошло следующее: «Однажды, когда он [Доброштан] шёл с работы, его догнала автомашина. Дверца открылась, его попросили сесть. С того дня Доброштана в Воркуте не видели»^[18]. По словам самого Доброштана осенью 1955 года он был этапирован в казахстанский Степлаг^[3].

Не состоявшаяся реабилитация

В 1986 И. М. Доброштан обращался к прокурору Советского Союза А. М. Рекункову с просьбой о реабилитации. Но получил отказ^[3].

В 1987 году зам. начальника отдела наград С. А. Зима отказал Доброштану в просьбе вернуть орден Красной Звезды изъятый при аресте^[3]. Однако во второй половине 1989 года Доброштан появился у Мориса Гершмана в пиджаке, «на котором красовались орден „Красная звезда“ и два „поплавка“»^[5].

В 1988 году с просьбой о восстановлении своих прав Доброштан обратился в адрес XIX партконференции, но и в этот раз ему было отказано^[3].

В 1990 году воркутинский «Мемориал» попытался ускорить процесс реабилитации Доброштана. Но прокуратура Республики Коми отказала в реабилитации^[6].

Игорь Чубайс: «Вечная слава Игорю Доброштану»^[22]

Главным популяризатором рассказов Игоря Михайловича Доброштана стал (и остается им ныне) Игорь Чубайс. Он многократно в радиопередачах, статьях, книгах пересказывал с небольшими вариациями то, что услышал от И. М. Доброштана в 1988 году^{[23][24][25][26][27][28][29][30]}.

Юрий Килымнык повторяет выводы Чубайса^[31].