WikiSort.ru - Не сортированное

Дневники М. М. Пришвина
Жанр	литературный дневник
Автор	Михаил Михайлович Пришвин
Язык оригинала	русский
Дата написания	1905 - 1954
Дата первой публикации	1991 - 2017
Издательство	Московский рабочий, Русская книга, Росток, РОССПЭН, Новый хронограф

Дневники М. М. Пришвина — фундаментальный и уникальный по объёму и достоверности наблюдений, образов и авторских мыслей источник изучения не только творчества писателя, но и полной драматизма истории личности и русского общества в полувековой период между 1905 г. — с его предчувствиями наступающей критической ломки жизни и до 1954 г. — с появившимися после смерти Сталина ожиданиями возможных изменений.

Пришвин развил традицию писательских дневников, создав самостоятельное литературное произведение, в котором личное переплетается с хроникой наблюдений и осознанием сущности человека во всех ипостасях жизни — в природе и обществе, в обыденном труде и творчестве, в мирной жизни и войне, в любви и религии.

Дневники в целом и в отдельных аспектах стали объектом многочисленных публикаций и исследований^{[1][2][3][4][5][6][7][8]}.

Сохранить, как самое ценное

Писатель начал вести дневник в 1905 г. Ранние записи велись и хранились им по интересовавшим его темам. От дневника 1916 г. сохранились лишь отдельные фрагменты. Ещё при жизни Пришвина пропал дневник «Нашествие Мамонтова», который он вёл в Ельце в 1919 г. Тексты записей в дневниках 1914—1954 гг. велись по хронологическому принципу и сохранились практически в полном объёме. Последнюю запись, накануне смерти, М. М. Пришвин сделал 15 января 1954 г.

С записной книжкой Пришвин не расставался ни днём, ни ночью. В очерке «Мои тетрадки» Пришвин, писал о сложившейся привычке записывать пережитое: «Год за годом проходили, исписанная тетрадка ложилась на другую исписанную тетрадку… И не раз я очень многим рисковал, чтобы только спасти свои тетрадки». В 1909 г. в селе Брыни Калужской области сгорел дом, в который Пришвин перевёз свою библиотеку и имущество. Вбежав в дом, он вынес только свои тетради^[9]: «Так все дочиста у меня сгорело, но волшебные тетрадки сохранились, и слова мои не сгорели».

Осенью 1941 г., уезжая из Москвы под Переславль-Залесский, 68-летний писатель забрал с собой только чемодан с рукописями дневников. В октябре 1941 года, когда при угрозе немецкого наступления, Пришвину с женой пришлось участвовать в рытье противотанковых рвов, они заклеили дневники в резиновые мешки и спрятали их в лесу^[10]. Страницы дневника этого периода сохранили размышления писателя об причинах поражений первых месяцев войны, о стремлении познать истинные намерения нацистов, о невозможности поверить в их «цель уничтожения славян» и о необходимости, в условиях охвативших Москву панических настроений, спасения личного творческого архива — «спасения слова», потому что даже «взятие немцами Москвы есть болотное событие, но не конец войны». 21 октября 1941 года М. М. Пришвин записал в дневник: «…мне кажется, что как бы ни был немец велик своими победами, меня лично и вообще лично русского ему никогда не победить»^[11].

После кончины писателя, по просьбе В. Д. Пришвиной были приготовлены цинковые ящики и паяльник, чтобы зарыть дневники в землю, в случае угрозы обыска и возможного их изъятия ^[12].

Пришвин не рассчитывал, что его истинные мысли станут известны широкому читателю. Он говорил: «…за каждую строчку моего дневника — 10 лет расстрела»^[13].

Заслуга сохранения дневников М. М. Пришвина принадлежит Валерии Дмитриевне Пришвиной (1899—1979), которая посвятила последнее двадцатипятилетние своей жизни подготовке их к опубликованию^[14][15]. В течение нескольких лет она расшифровала 120 тетрадей писателя. В 1969 г. у В. Д. Пришвиной появился литературный секретарь Лилия Александровна Рязанова, ставшая впоследствии её наследником и продолжателем публикации дневников.

Нельзя не отметить, что в своих дневниках М. М. Пришвин неоднократно говорит, что считает себя коммунистом, считает, что именно коммунизм способен вывести людей и Землю к светлому завтра, ищет этому примеры из жизни. В то же время в последних записях писатель очень сильно тревожится возможной новой войной и возможным ядерным апокалипсисом.

Первые издания

Приводить в порядок свои дневниковые записи писатель начал во время эвакуации зимой 1941 г. в ярославской деревне Усолье.

В 1943 г. из отобранных по обозначенным Пришвиным темам дневниковых записей была опубликована книга миниатюр «Лесная капель»^[16], про которую он написал: «Я долго учился записывать за собой прямо на ходу и потом записанное дома переносить в дневник… Но только в последние годы эти записи приобрели форму настолько отчётливую, что я рискую с ней выступить».

В дополнительный 6-й том посмертного издания собрания сочинений М. М. Пришвина (1956—1957) с купюрами были включены дневники последних лет жизни писателя (1951—1954).

В. Д. Пришвиной были подготовлены к изданию, составленные из дневников последних лет по тому же принципу, который использовал писатель при отборе записей для «Лесной капели», книги «Глаза земли» (М.,1957) и «Незабудки» (Вологда, 1960; переработанное издание — М., 1969). Эти записи, «как сгустки мыслей, отвечают потребности современного человека в сильном и сжатом слове… Сгущённая мысль и есть стиль Пришвина, в частности в его дневниках»^[17].

В 1980-х гг. избранные страницы дневников публиковались в разных изданиях^[18][19][20].

В 8-томном издании сочинений (1982—1986 гг.) два тома целиком посвящены дневникам писателя. Советские читатели открыли для себя в этих дневниках огромную и напряженную духовную работу писателя, его честное мнение о современной ему жизни, размышления о смерти, о том, что останется после него на земле, о вечной жизни. Здесь же говорится, как он во время войны прятал дневники, закапывая их в землю, чтобы они не достались фашистам. Как в минуты отчаяния, слыша стрельбу, он пишет: «уж, быстрее бы, всё лучше чем ожидание», здесь же он критикует советские радиосводки, не верит им, больше верит слухам, описывает горе ленинградцев, привезших детей, маленьких скелетиков, в эвакуацию под Ярославль. В этих дневниках, несмотря на редакторские сокращения, содержится такая правда, что заставляет переживать каждую мысль писателя, как глубокое и неожиданное откровение.

Позднее дневниковые записи писателя за разные годы были опубликованы в журналах «Отечественные записки»^[21], «Октябрь»^[22], «Наше наследие»^[23] и других^[24] .

Мнения: дневники как источник и существо творчества

Пришвин не первым использовал дневник, как форму литературного творчества, но, по его собственным словам, «приспособил её к своей личности, и форма маленьких записей в дневник, быть может, лучше, чем всякая другая моя форма»^[25]. В последние годы жизни он признал, что «главные силы свои писателя тратил на писание дневников» и рассматривал их, «как источник, вытекающий из самой души человека». Об этом же писала В. Д. Пришвина: «Душа человека в её сокровенных переживаниях — вот существо творчества Пришвина».

В своих записях он выступает не просто «певцом природы». Их лаконичная форма и предельная откровенность, относящаяся, в том числе, и к самым интимным переживаниям, не всеми была принята однозначно. Достаточно близкий Пришвину писатель И. С. Соколов-Микитов увидел в прочитанных в «Незабудках» отрывках его дневников излишнее самолюбование: «Читал выдержки из дневника Пришвина. Игра словами и мыслями. Лукавое и недоброе. Отталкивающее самообожание. Точно всю жизнь в зеркальце на себя смотрелся»^[4].

Совершенно другую оценку дали прочитанным отрывкам К. А. Федин.

Несмотря на сокращения, они дают, они дают очень много для образа писателя… словно находишься где-то рядом с М. М. и вместе с ним обсуждаешь его темы, иногда споря с ним и потом вдруг соглашаясь с его возражениями. Этот разговор бесконечно увлекателен. К. А. Федин по поводу дневников за 1951—1954 гг.

и Б. Л. Пастернак^[25]

Я стал читать их и поражался, насколько афоризм или выдержка, превращенные в изречение, могут многое выразить, почти заменяя целые книги. Б. Л. Пастернак об отрывках из книги «Глаза земли»

Дневники Пришвина пронизаны идеей созидательной ценности творческих усилий человека^[25]: «Человек живет и рождает новое, и от него остается навсегда то небывалое, что он рождает своим словом, делом, помышлением, поклоном или пожатием руки, или только улыбкой посылаемой». На фоне поистине апокалипсического характера переживаемых событий и связанных с ними страданий и выводов писатель сохранил оптимистическое мироощущение: «…пусть страдания, а я буду вестником радости».

В. М. Песков считал^[26], что дневники Пришвина –

это запись событий, встреч, происшествий, интересных наблюдений природы, но, главное, это постоянная работа ума, осмысленье всего увиденного, определенье своей позиции в происходящем. В. М. Песков о «главной книге» Пришвина

Дневниковые записи выражают уверенность Пришвина в неизбежном возврате «весны света» и в оздоравливающем воздействии природы на человека. Последними строками больного писателя, записанными в тетрадь за несколько часов до смерти, стали: «Деньки, вчера и сегодня (на солнце — 15) играют чудесно, те самые деньки хорошие, когда вдруг опомнишься и почувствуешь себя здоровым».

Писатель и филолог, биограф Пришвина А. Н. Варламов назвал его дневниковые записи «великим Дневником»^[27] и написал, что это — «книга с самым широким содержанием, рассчитанная на будущее прочтение… Дневник представлял собой некую параллельную его собственно художественным текстам литературу и находился с последней в постоянном диалоге»^[28].

Полное издание

Только в 1991 году, после отмены законом о средствах массовой информации цензуры, была начата публикация полного текста всех сохранившихся дневников. В текстологической подготовке их к изданию, кроме Л. А. Рязановой, принимали участие Я. З. и В. Ю. Гришины.

В различных издательствах Москвы и Санкт-Петербурга были изданы:

Дневники. Ранний дневник. 1905—1913 — С.-Пб.: Росток, 2007, 800 с.
Дневники. 1914—1917 — М.:Московский рабочий, 1991, 448 с. (2-е изд. , доп. — С.-Пб.: Росток, 2007, 608 с.)
Дневники. 1918—1919 — М.: Московский рабочий, 1994, 384 с. (2-е изд., испр. — С.-Пб.: Росток, 2008, 640 с.)
Дневники. 1920—1922 — М.: Московский рабочий, 1995, 336 с. (2-е изд., испр. — С.-Пб.: Росток, 2016, 494 с.)
Дневники. 1923—1925 — М.: Русская книга, 1999, 416 стр. (2-е изд., испр. — С.-Пб.: Росток, 2009, 560с.)
Дневники. 1926—1927 — М.: Русская книга, 2003, 544 с. (2-е изд., испр. — С.-Пб.: Росток, 2018, 852с.)
Дневники. 1928—1929 — М.: Русская книга, 2004, 544 с.
Дневники. 1930—1931 — С.-Пб.: Росток, 2006, 704 с.
Дневники. 1932—1935 — С.-Пб.: Росток, 2009, 1008 с.
Дневники. 1936—1937 — С.-Пб.: Росток, 2010, 992 с.
Дневники. 1938—1939 — С.-Пб.: Росток, 2010, 608 с.
Дневники. 1940—1941 — М.: РОССПЭН, 2012, 880 с.
Дневники. 1942—1943 — М.: РОССПЭН, 2012, 813 с.
Дневники. 1944—1945 — М.: Новый хронограф, 2013, 944 с.
Дневники. 1946—1947 — М.: Новый хронограф, 2013, 968 с.
Дневники. 1948—1949 — М.: Новый хронограф, 2014, 824 с.
Дневники. 1950—1951 — С.-Пб.: Росток, 2016, 736 с.
Дневники. 1952—1954 — С.-Пб.: Росток, 2017, 832 с.

По оценкам издателей, объём дневников втрое превышает объём произведений Пришвина в других жанрах творчества.

За подготовку и реализацию проекта издания дневников М. М. Пришвина группа литературоведов — сотрудников музея-усадьбы писателя Дунино была удостоена в 2011 году премии имени Александра Блока, учреждённой журналом «Наше наследие»^[29][30].

Примечания