Попхын (хангыль 법흥왕, ханча 法興王, правил в 514—540) — 23-й ван Силла, одного из трёх государств Корейского полуострова. Он был сыном и наследником вана Чиджына. Личное имя — Вончжон.
В правление Попхына начались радикальные реформы, благодаря которым Силла окончательно вошло в круг «цивилизованных» (т. е. до определенной меры централизованных и китаизированных) государств Восточной Азии того времени. Важнейшей из административных реформ Попхына была «регуляризация», т. е. дальнейшая централизация и китаизация управленческого аппарата. Опубликование в 520 г. письменных законов китайского типа (юллён) означало складывание силлаской ранговой структуры из 17 рангов для центральных чиновников и 10 (по другим материалам — 11) «провинциальных рангов» (веви) для администраторов на местах (на уровне деревенских старост — чхонджу, помощников окружных правителей, и т. д.). Каждому рангу (как и в Китае) соответствовала теперь служебная одежда определенного цвета (к сер. VII в. высшим цветом считался фиолетовый), а также права на определенные предметы роскоши. Аристократы сильнейших пу с самого начала практически монополизировали высшие ранги в новой структуре. Однако они воспринимались теперь уже не как полунезависимые и равноправные государю «хозяева» традиционных политий, а как «государевы слуги», обязанные верностью государевому клану Ким.
Государя теперь начинают, подобно могущественному владыке Когурё, именовать «великим государем» (тэван). Он избавляется от необходимости лично участвовать в Совете Знати. Вместо него этот Совет возглавляет теперь сандэдын — «старший» аристократ, должность которого была введена в 531 г. Доводя до государя волю знати, сандэдын в то же время и воздействовал на настроения аристократии в нужном монархии направлении. Государь же, из «первого среди знатных», становится верховным властителем, несравнимым по положению и престижу даже с могущественнейшими из своих знатных «вассалов». Он, подобно китайским владыкам, становится также верховным распорядителем времени: с 536 г. Попхын начинает, подражая китайским династиям, провозглашать свои собственные «девизы правления» (кор. ёнхо). Благодаря усилиям Попхына, Силла начинает восприниматься соседями как одно из «цивилизованных государств» китайского типа.
Некогда полунезависимые политические единицы, пу теперь довольно быстро перерождаются в административные районы столицы. Их органы самоуправления вытесняются централизованной государственной администрацией. Основой влияния аристократии становится уже не господство над тем или иным пу, а владение наследственной землей (сигып — «кормленым наделом»), брачные и родственные связи с государевой семьей и служебное положение. Из должностей особое значение приобретает пост начальника учрежденного в 517 г. Военного Ведомства (Пёнбу), в руках которого концентрируется власть над силлаской регулярной армией.
Новая административная структура обладала большими, чем замкнутые пу прежних времен, возможностями к включению в свой состав знати вновь присоединенных земель. Так, согласившийся на добровольное присоединение к Силла государь южно-каяской политии Кымгван, Кухён, был приписан ко второму по значению пу, Сарян. Это было возможно теперь, поскольку пу стали административными районами, и принадлежность к ним уже не ассоциировалась с кровнородственными связями. Его земли были сохранены за ним как наследственная собственность клана (сигып), а его сыновья дослужились до наивысшего, первого ранга. Перспектива сделать подобную карьеру была соблазнительной для многих представителей периферийной знати. Это гарантировало необходимое для дальнейшей экспансии единство среди достаточно разнородного (состоящего из центральной и гетерогенной местной аристократии) привилегированного класса Силла.
Для «великого государя», поставившего себя несравнимо выше старой племенной знати и управляющего пестрыми по происхождению и традициям подданными, старая родоплеменная религия Силла, сводившаяся к поклонению локальным божествам Кёнджуской долины, была уже слишком узкой и примитивной. Она практически уравнивала обожествленных предков государя с предками других знатных кланов (все они считались «спустившимися с Неба»), тем самым давая последним основания для сопротивления централизационной политике. Гораздо более привлекательным выглядел для центральной власти буддизм. Его универсалистские догматы позволяли сплотить воедино разнородное население молодого и растущего государства. Идея же превосходства Будды и монашеской общины (и, как подразумевалось, покровительствующей им государственной власти) над традиционными природными божествами была нужна для утверждения авторитета монархии по отношению к аристократии и ее старым родоплеменным культам. Наконец, буддизм был незаменим в начатых с 521 г. дипломатических отношениях с активно пробуддийской южнокитайской династией Лян. Оставайся Силла небуддийской страной, силласцы были обречены на второстепенное положение в лянской дипломатической иерархии, по сравнению с активно покровительствовавшими буддизму Пэкче и Когурё.
Все это, а также существование в провинциях и столице значительных буддийских общин (основанных ранее когурёскими миссионерами), не могло не побудить Попхына к официальному санкционированию буддийского культа. Однако путь к признанию буддизма не мог быть простым. Аристократия, авторитет которой основывался на культах «сошедших с Неба» божественных предков, вряд ли могла легко согласиться с буддийским тезисом, что «монаху, достигшему просветления, даже небесные боги завидуют». Активными сторонниками буддизма был, прежде всего, сам монарх и его ближайшее окружение. Значительную часть последнего составляли незнатные люди, полностью преданные верховной власти. Они искренне желали, чтобы власть опиралась на универсалистские, не связанные с родоплеменными ценностями нормы — такие, как, скажем, проповедуемые буддистами справедливость и милосердие. Именно энергия этой группы, ее готовность к самопожертвованию, и помогли Попхыну провести, через все трудности и препятствия, крупнейшую религиозную реформу в силлаской истории.
Согласно позднейшим источникам, в 520-е гг Попхын-ван предпринял несколько попыток уговорить Совет Знати согласиться на официальное принятие буддизма, но натолкнулся на отчаянное сопротивление. Аристократы и слышать не хотели о государственной санкции на проповеди «странных бритоголовых людей в чужеземных одеждах» (монахов). Отчаявшись, сторонники буддизма из числа ближайших личных помощников государя решились в 527 г. на крайне рискованный шаг. С согласия вана, они начали строительство буддийского храма в священном для силласцев Лесу Небесного Зеркала (Чхонгённим), тем самым декларируя принятие буддизма де-факто. Разъяренные аристократы твердо потребовали у государя наказать виновных. Опасаясь, что инцидент приведет к серьезным политическим осложнениям для Попхына, один из преданных буддистов дворца, молодой чиновник из клана Пак, Ичхадон (другой вариант записи этого имени — Ёмчхок), взял всю вину на себя. Далее, гласит предание, приговоренный к смерти Ичхадон предупредил разгневанную знать, что гибель его во имя веры будет сопровождаться чудом. Когда мученику отрубили голову, из шеи якобы фонтаном брызнула кровь молочного цвета, что и заставило аристократов согласиться на принятие буддизма. Что еще, по логике предания, могли сделать они, если Будда, подобно местным божествам, «обладал властью чуда»?
Конечно, верить этому преданию буквально достаточно трудно, особенно если учесть его поразительное сходство с более ранними индийскими буддийскими легендами о жестоких царях и праведных мучениках. Но можно предположить, что, для более легкого восприятия чуждой и далекой от силласких традиций религии, ранние силлаские буддисты действительно были вынуждены прибегать к авторитету магии, утверждая достоинство и престиж своей веры с помощью историй о «чудесах» и «божественном вмешательстве» в судьбы верующих. Мученичество Ичхадона в какой-то степени помогло преодолеть сопротивление знатных консерваторов, но неприятие по отношению к новой религии все равно осталось в обществе сильным. Строительство первого большого общегосударственного храма, Хыннюнса, было завершено лишь в 544 г., и тогда же силласцам было официально разрешено уходить в монахи. Вплоть до смерти Попхына в 540 г. буддизм, по сути, оставался на положении дворцовой религии. Но события 527 г. все равно считаются поворотным моментом в судьбах силлаского буддизма. Посмертное храмовое имя первого силлаского буддиста на троне, Попхын, буквально означает «подъём [буддийского] закона». Это говорит о признании потомками его заслуг в деле укоренения в Силла новой веры.
Создание нового государственного аппарата Силла совпало со временем напряженной борьбы против соседних государств и племен. Велась длительная дипломатическая и военная борьба за присоединение каяских общин, находившихся накануне возникновения собственного государства. Несомненно, крупной победой Силла было присоединение государства Кымгван, или основной Кая (Понкая), в 532 г. Летописи сообщают, что в этом году "прибыл и отдался под власть [Силла] глава кымгванского государства Ким Гухэ с супругой и тремя сыновьями: старшего из них звали Ноджон, среднего — Мудок и младшего — Мурёк, а также со всеми сокровищами казны. Ван принял их согласно обычаям и пожаловал им высшие чины, а их исконную землю превратил в кормовое владение — сигып". Конечно, капитуляцию Кымгван Кая можно объяснить только его тяжелым положением: каяские общины оказавшись под давлением общин Пэкче и Силла, вынуждены были считаться с возрастающей мощью последнего.
Тихонов В.М, Кан Мангиль - История Кореи, в 2 томах. Том 1. С древнейших времен до 1904 г. - 2011.
Гафуров Б.Г. и др. (ред. колл.) - История Кореи, Т.1 - 1974.
Данная страница на сайте WikiSort.ru содержит текст со страницы сайта "Википедия".
Если Вы хотите её отредактировать, то можете сделать это на странице редактирования в Википедии.
Если сделанные Вами правки не будут кем-нибудь удалены, то через несколько дней они появятся на сайте WikiSort.ru .